Провожатые подошли к небольшому постоялому двору, раскинувшемуся вглубь квартала. На вывеске, что висела над головами у входа, белой краской грубо нарисована женщина. А дверь на старых скрипучих петлях украшена затейливой резьбой.

— «Белая госпожа», — провозгласил воин. — Проходите, здесь рады каждому. Приезжие частенько останавливаются именно в это гостинице. Каждый знает про «Госпожу».

— Благодарим сердечно… — добродушно отозвался Дженве.

Братья спешились. Дженве взвалил на плечи походный мешок. Воины уже зашли внутрь, а вместо них из дверей выскочил худенький черноволосый паренек.

— Добро пожаловать, путники. Я возьму ваших коней, — бодро провозгласил он, улыбаясь шальной улыбкой бесшабашной юности. Дженве усмехнулся и кинул пареньку пару медных монеток, отдал поводья своей лошади, и Ллойву последовал его примеру. Мальчишка ловко поймал подношение и пританцовывая повёл коней во внутренний двор.

Внутри таверна выглядела лучше, чем снаружи. Пол выметен, стены выбелены известью, а в воздухе витал запах чего-то съестного. Хотя в полумраке было плохо видно, чем покрыт дощатый пол, Дженве посчитал, что здесь достаточно чисто, чтобы провести тут ночь.

— Неожиданно, — усмехнулся Ллойву, переступая ногами. К подошвам постоянно что-то липло, и от осознания, что под ногами разлито нечто непотребное, у Ллову чесалось всё тело. Хотелось отмыть от себя этот грязный мир и отвратное соседство, но, похоже, в ближайшее время это невозможно. Дженве прошел вперед вслед за провожавшими их воинами, которые беседовали с пухлым господином, жестикулируя и указывая на вновь прибывших. Пока брат договаривался о ночлеге, Ллойву еще раз огляделся.

Публика в обеденной зале выглядела опрятнее, нежели на площади. Здесь за столами в отгороженных ширмами кабинках сидели и странные люди в накрученных на головах тюрбанах, и воины в таких же плащах с белой лилией на груди, и даже дамы. И столы были расставлены так, чтобы посетители не мешали друг другу. В целом, Ллойву был готов провести в этой гостинице ночь. Лучше тех, что встречались им на пути. С небольшими поправками.

— Готово, — Дженве показал небольшой ключ в ладони. — Идем. Или ты хочешь поесть?

— Мы сможем поесть позже. Когда люди станет поменьше.

Дженве кивнул и смело пошел сквозь зал. Ллойву тронулся следом. На двух путников бросали удивлённые взгляды. Но один, из-под надвинутого на глаза кокона из ткани, Дженве запомнил. Этот людь смотрел со злобой, даже с ненавистью. Нельзя расслабляться и обманываться показным радушием этой земли. Испокон веков их учили, что людь не образована и агрессивна. И как Дженве не пытался убедить себя в обратном, он все чаще встречал подтверждения этому.

Братья прошли во внутренний двор, где по кругу расположились жилые комнаты.

— Я взял одну комнату на двоих, — оправдывался Дженве, открывая заедающий замок двери. — На случай, если нас плохо примут.

— Я понял, — кивнул Ллойву. Хорошо, что Дженве рядом. Без него пришлось бы туго. Дженве вошел первым, скинув походя мешок в угол. Ллойву вошел следом, закрыв за собой дверь.

— Вот мы и в сердце Тангоры, как ты и хотел, — пошутил Дженве невесело, выглядывая в небольшое окошко на уровне глаз на улицу. — По правде сказать, я бы лучше остался в Мелях. Там компания поприятней.

— Прости, Джев, — Ллойву сел на кровать, потер пальцами виски. — Я, кажется, плохо соображаю.

— Ты просто устал, — успокоил его Дженве. — Завтра выяснится, так ли хорошо мы готовы к своей миссии.

— Теперь мне кажется, что не готовы… Я выдумывал на ходу, но кажется, мне не особо поверили…

— Лес и руда? — Усмехнулся Дженве.

— Так и есть, — возразил Ллойву. — Если бы Астэллот торговал с Тангорой, мы покупали бы лес и железо. Можно извлечь выгоду. Если мы договоримся, хуже не будет, а попутно порешаем и свои вопросы.

— С каких пор ты стал завзятым торговцем? — Дженве присел на вторую кровать напротив. — Впрочем, нам это на руку.

— Золото откроет нам все двери, братец, даже те, что замкнуты на самые хитрые замки. То, что с торговцами всегда можно договориться, думаю понятно даже люди. Иначе нас могут заподозрить в дурных намерениях. Ты видел, как они смотрят на нас? Даже я это чувствую, хотя половину не вижу…

— Что же, теперь понятно, отчего ты выбрал эту легенду, — кивнул Дженве. — Ты прав, торгашей могут и не тронуть. По крайней мере сразу… Но легко могут ограбить… И что тогда? Легенда разлетится сразу…

— Ты задаёшь мне много вопросов, у меня пока нет ответа…

Ллойву скинул плащ, отложил его в сторону, стянул сапоги и лег.

Дженве молча проследил за ним взглядом и задал мучивший его вопрос.

— Как ты?

— Я в порядке, Джев, — глухо проговорил Ллойву, не открывая глаз.

— Болит щека?

— Нет…

— Врешь.

— Я просто устал. Мы в самом сердце враждебного лагеря. Не представляю, как мы выберемся, если всё повернётся скверно. И это я затянул тебя сюда. Если что-то случится, я не смогу себя простить.

— Ты опять берёшь на себя больше, чем нужно, — отмахнулся Дженве, — я решил ехать с тобой добровольно, а значит, незачем корить себя. И я не допущу, чтобы с нами что-то случилось. Мне плевать на людь, Ловкач.

— А мне почему-то нет… — Ллойву открыл глаза, — мне тревожно за них. Ты опять скажешь, что я беру на себя слишком много, да?

— Ничего не скажу, — проворчал Дженве растягиваясь на кровати. — Мне будет жаль, если с Джарием что-то случилось. Я все ещё надеюсь, что он просто задержался в дороге.

— Завтра мы это выясним… — сонно проговорил Ллойву.

Дженве послушал, как выравнивается дыхание брата. Странная земля. Земля оживших легенд и странных преображений. Он до сих пор полагал, что оборотни ему приснились. А может, и не оборотни вовсе, просто сумасшедшие. Но тогда откуда они знали про Беса? И почему говорят, что его метка легла на брата? Что это влечёт за собой?

В окошко поскребли. Сначала Дженве показалось, что ему почудилось, но когда настойчивый скрип послышался во второй раз, Дженве уже бы на ногах возле ставень.

— Эй, слышишь? — донесся до него хриплый шёпот, — знаю, что слышишь… Зря вы сунулись к Белым Братьям…

— Ты кто? — так же тихо спросил Дженве, чуть приоткрывая рассохшуюся ставню. Плотные сумерки, даже теней не видно.

— Завтра… на площади… в полдень… приходи…

Ллойву проснулся следующим утром с рассветом и, не желая вставать, полежал ещё с закрытыми глазами и слушая, как на соседней койке сопит Дженве.

…Иногда казалось, что все произошедшее с ними, это просто дурной сон. Дойванор, оборотни, Бес. Разве он мог предположить, расписывая перед студентами на демонстрационной доске формулу суммарной энергии, что встретит на земле людей настоящего демона? Звучит, как чушь. Или сон. Понятно, почему иллои, которых здесь знали, как иллиев, постарались уйти из этого мира. Если верно говорили те странные не-люди, то на наследников богов легла тяжёлая ноша. Ещё более тяжкая, нежели Окто. Получается, избавив асатров от необходимости поддерживать модуль, иллои не избавились от ответственности. Звучит, как бред…

Ллойву осторожно положил ладони на лицо, скрывая глаза от лучей восходящего солнца, бьющих в узкое окно, похожее на бойницу. Шрам почти зажил, хорошо бы его не тревожить.

Здесь, на земле люди прошло всего двести или триста лет, как иллои покинули мир. На Аст’Эллоте прошла почти тысяча искусственных оборотов. За это время были изобретены печатные платы, вейманы, октисы, станки для литейных производств. Людь же не продвинулась ни на шаг. Они словно застыли в своем невежестве. Нужен ли Аст’Эллоту этот союз? А что если отец был прав? Людь не исправить. Боги в свидетели, он, Ллойву, желал лучшей доли для своего народа, но, кажется, не угадал.

— Ловкач, ты спишь? — услышал он.

— Нет, не сплю, — ладони так приятно скрывали свет, вставать не хотелось. Надо подумать, как вызволить Джария Калевала, если он ещё жив. Но станет ли тьярд слушать незнакомцев? Не решит ли, что перед ним враги? Они такие странные, эти люди.