— Что теперь думать о том, чего не случилось, — Ллойву заложил руки за спину и прошёлся по полю, подминая сгоревшие остовы колосьев подошвами сапогов. — Визит к тьярду сейчас не даст ничего… Теперь я это вижу. Они слишком примитивны, и погрязли в пороках…

— Для них вы чужие, мало того, теперь ещё и враги, — согласился Бес. — Тебе предстоит решить это уравнение… Ты же любишь такие задачи?

— Что? — Ллойву обернулся к собеседнику, — слишком много неизвестных… Все, что мы можем это увести обеих дев в безопасное для них место. Я не желаю становиться твоим орудием.

— Не будет такого места, — возразил Бес. — Колесо судеб уже раскрутилось, и скоро оно подомнет под себя всех, кто окажется на его пути. А насчёт орудия… Ты не так смотришь на вещи. Мы скорее… Друзья…

Ллойву улыбнулся и покачал головой.

— Я не понимаю тебя, ты хочешь защитить дочь, но при этом делаешь всё, лишь бы осложнить ей жизнь. И мы не друзья… Не путай необходимость и полное доверие.

— Ты просто не знаешь, о чем говоришь…

— Я могу убить тебя? — Ллойву повернулся к Бесу всем телом. — Может, так я решу часть наших проблем.

— Можешь, — согласился Бес без тени улыбки, — если постараешься. Но что это даст? Ты лишишься союзника.

— Ты? — Ллойву холодно улыбнулся, — с такими союзниками и врагов не надо…

— В тебе говорит обида… — ответил Бес в тон, — ты не ожидал такого от брата, да? Хочешь вылить свою злость, но не на кого…

— Думаю, Дженве хотел лучшего. Но твою логику я не понимаю. И не желаю понимать…

— Что ж… — Бес отступил на пару шагов в туман, — тогда смотри…

Бес исчез, а туманный покров сдернуло, как по мановению чьей-то руки. Воздух наполнил запах крови, пороха и дыма. Звуковая волна ударила, лишая слуха: ржание раненых лошадей, крики умирающих и звон несущей смерть стали. На Ллойву налетела грудью лошадь, а сверху опустился шар моргенштерна. Едва увернувшись, асатр попал под лепесток чужого меча, срезавшего лоскут кожи с плеча. Тяжёлый удар толкнул в сторону под копыта надвигающейся конницы. Трубный рев боевых горнов заставил землю дрожать под ногами схлестнувшихся в бою армий.

— О, боги… — на языке снова стал ощущаться пряный вкус. Кровь. Рядом ревели, кричали чужие глотки, лишая ориентации, вспыхивали яркие цветы разрывов и зажигательных бомб. Значит, иллои тоже вступили в войну. Этот то, что он желал предотвратить. Ллойву заложил руку за спину. Рукоять кимейра легла в ладонь, даря уверенность. Ещё можно все исправить. Яркая вспышка рядом отбросила на спину. И сразу загарцевали, залохматили возле головы землю конские копыта. Удар, ещё удар.

— Довольно… — взмахом ладони Ллойву заставил землю поднять непокоримый, почти отвесный гребень. Неожиданная преграда отбросила конницу назад. Но не спасла от лучников и метателей.

Земля вздрогнула, покоряясь воле асатра и глубочайшая трещина отделила его от надвигающейся армии.

— Насколько тебя хватит? — насмешливо спросил Бес рядом.

— Уходи… — выдохнул Ллойву бессильно, — это все сон…

— Пока — да, — согласился Бес, обращаясь в чудовище на глазах потрясенный событиями людей. Пара взмахов гигантскими крыльями и почти вся армия обратилась в бегство. Дракон раскинул крылья в небе, закрывая половину небосвода и величественнее зрелища, Ллойву признался сам себе, он ещё не видел. Это было прекрасно, смертоносно прекрасно. Поле боя снова начало заволакивать туманом, скрывая павших и раненых. Это сон, просто сон…

— Повторюсь, я не стану игрушкой в твоих руках, — отрывисто бросил Ллойву вновь появившемуся Бесу.

— Я не играю, мы с тобой союзники, если слово «друзья» тебе не нравится. — Бес с интересом взглянул на высокий гребень из породы, что Ллойву поднял силой своей Искры.

— Мы пришли на эту землю не воевать, — Ллойву, почувствовав слабость после того, как схлынул азарт, привалился к вновь возведенной стене, — все, что я могу, это поговорить и направить вашего тьярда. Я не воин, ты же видишь…

— Да… Вижу, — Бес вздохнул и сделал пару шагов прочь. Туман снова начал рассеиваться, открывая взгляду выгоревшие небо и ярчайшую звезду на небосводе, что устрашающе быстро росла. — Кстати о битвах… Ты, верно, забыл. Твоя самая главная ещё впереди…

Ллойву только успел взглянуть в небо, как вспышка ослепила его, и павшие воины одновременно начали движение к эпицентру новых событий.

— Наше… — прозвучал хор голосов отовсюду. И даже не имея возможности видеть в залитом ярчайшим светом мареве, Ллойву понял, что сейчас последует. Он попятился, доставая кимейр, споткнулся и чье-то тело, и сразу множество рук впились костлявыми пальцами в тело с неожиданной силой разрывая и одежду, и плоть. Боль одновременно во всем теле парализовала и лишала способности к сопротивлению. Оставалось лишь проснуться, но как это сделать?

— Ловкач! — Дженве тряс его за плечо, — боги, Ллойву, ты меня напугал. Я подумал, что убил тебя!

— Нет, — прошелестел Ллойву. Под спиной что-то мягкое, до талии накинут старый его спальный мешок, по левую руку горит костер, и кажется, над головой небо. Неподалеку видны огромные глаза Вимлин, а с ней и Марисса. Все тело болит, а в голове туман сродни тому, что был во сне. Сердце стучит неровно, отдавая в шрам и в висок. Всё неясно и путано. Словно после похмелья.

— Я так виноват, — Дженве отвернулся к костру и подбросил дров к затухающему огоньку. — Но я должен был это сделать, прости, если сможешь.

Ллойву взглянул на небо. Слабость после атаки Окто снова одолела его. Неужели снова сон перестанет приносить облегчение? Худшее из наказаний.

— Не молчи, Ловкач, прошу.

— Я… — Ллойву повернул к брату голову и это всё, на что ему хватило сил, — кажется, проиграл, Джев… Повсюду… Отец был прав, они все были правы. Я всех погубил.

Дженве уводил свой крохотный караван на север. Двигались медленно, в основном из-за того, что пришлось пробираться нехоженными пролесками и полями, к тому же частые остановки не ускоряли движения. Марисса сидела в седле перед Ллойву, а Вимлин прижималась к Джевне со спины. Ни одна из дев не возражала бегству, даже Вимлин, готовая сражаться со всеми сразу, молча собралась в дорогу.

Дженве отметил себе, что с начала путешествия шнуровать штаны с каждым разом приходится всё плотнее, а Ллойву и вовсе стал походить на себя годичной давности. Путешествие заставило сбросить лишнее, так бы пошутил бывший легиотер, если бы имел желание к шуткам. Знал бы он, чем всё обернется ещё на Аст’Эллоте, ни за что бы не вытянул брата из цепких лап Валлара.

Ллойву теперь вновь быстро уставал и плохо перенёс первый, самый долгий, переход, когда они спешили отдалиться от столицы как можно дальше. Потому Дженве теперь решил передвигаться небольшими рывками, как в первые дни их путешествия. Выходить на наезженные тракты и многолюдные пространства он посчитал опасным.

Ллойву не сказал ни слова с момента, как вернулся к сознанию, совершенно замкнувшись в себе. Пока они двигались и тяготились трудностями дороги, молчание брата донимало не так сильно, но едва случалась остановка, тишина становилась невыносимой. Дженве казалось, что брат затаил обиду, что доверие между ними утрачено навсегда и никак не мог придумать, как ему восстановить потерянное.

В первую же ночь они остановились на небольшой поляне в плотной сосновой чаше, куда забрели, спасаясь от вездесущих разъездов. Дженве споро разложил костерок, расседлал кродов, отпустив их поохотиться, мельком взглянул на прикорнувшего у сосны брата. Рядом устроилась и Марисса, в этом путешествии твёрдо решившая почему-то ни на шаг от него не отходить. Грустно присела у костра Вимлин, не так представлявшее своё романтическое путешествие к славе. Дженве проверил куль с провизией. Не густо. Хлеб и сыр. На день пути для четверых. К люди всё равно придётся выйти. Зато есть целый мешок бесценных никчёмных побрякушек. В сердцах Дженве скинул драгоценности в бурьян под сосной с твердым намерением оставить их тут.