Следующим по времени выступлением по вопросу о казенных монополиях на соль и железо и обо всей связанной с ними политике, по-видимому, следует считать создание трактата «Янь те лунь». Его автор Хуань Куань (второе имя Цы-гун [71]), родом из округа Жунань [72], специалист по «Комментарию Гунъян» к «Веснам и осеням», во времена Сюань-ди [73] (74-48 гг. до н. э.) был рекомендован на должность «[чина охраны, несущего службу в] галерее [дворца]», а затем дослужился до «помощника великого блюстителя [округа] Луцзян [74]». Обладая широкой эрудицией и хорошим слогом, он использовал распространенный («во множестве имевшийся») в то время «текст обсуждения» 81 г. до н. э., «развил и сделал пространнее [запись] обсуждения [казенных монополий на] соль и железо, дополнил и расширил [состав] названий [ее] разделов, до предела развил [изложенные в] ней возражения в споре и написал несколько десятков тысяч слов. Он также хотел таким путем до конца выяснить здесь, [в чем состоят] порядок и смута, и создать образец, [явленный] одной школой»[64]. По данным I в., трактат Хуань Куаня делился, как и сейчас, на 60 «глав-связок бамбуковых дощечек»; по сведениям VI в., они были к тому времени уже собраны в 10 «свитков»[65].

Приведенная цитата о работе, выполненной Хуань Куанем как автором, заслуживает некоторых пояснений. Фраза «развил и сделал пространнее [запись] обсуждения [казенных монополий на] соль и железо», вероятно, указывает в первую очередь на то обстоятельство, что сама дискуссия 81 г. до н. э. занимает лишь 41 главу трактата и кончается упомянутым выше докладом трону; далее следуют главы, сообщающие о продолжении спора между сторонами, когда «достойные и хорошие люди» и «знатоки писаний» пришли проситься к «канцлеру» и «сановнику-императорскому секретарю». Эти главы Хуань Куань, видимо, и добавил к первоначальному тексту дискуссии. Если считать, что в основу сорока одной главы трактата лег «текст обсуждения» 81 г. до н. э., то на чем основывался Хуань Куань при создании остальных глав трактата — неизвестно; по мнению китайских комментаторов, продолжение спора должно было на самом деле иметь место, и Хуань Куань дал в своем трактате приукрашенный отчет об этом реальном событии[66].

Фраза, которую мы только что пытались истолковать, конечно, может указывать и на другие добавления, сделанные Хуань Куанем к «тексту обсуждения», например, на развитие им аргументов спорящих. Но такие добавления, как кажется, скорее подразумеваются словами «до предела развил [изложенные в] ней возражения в споре» (см. выше). Сейчас трудно сказать, что в сорока одной главе трактата восходит к первоначальному «тексту обсуждения» и что было добавлено Хуань Куанем; видимо, в целом следует считать, что основные мысли каждого из выступлений восходят к «тексту обсуждения» 81 г. до н. э., а часть исторических примеров и кое-какие дополнительные соображения могли быть добавлены Хуань Куанем. Кроме того, есть основания думать, что этот автор не развивал аргументов оппонентов конфуцианских ученых, во всяком случае, Сан Хун-яна. Как логично предполагает Го Мо-жо [74а], Хуань Куань, крайне отрицательно относившийся к Сан Хун-яну, не мог «развивать и делать пространнее», «дополнять и расширять» его высказывания[67]. Возможно, что именно стараниями Хуань Куаня развивать только конфуцианские высказывания объясняется хотя бы отчасти то обстоятельство, что речи «знатока писаний» и «достойного и хорошего человека» в «Янь те лунь» занимают значительно больше места, нежели слова их оппонентов.

Можно попытаться реконструировать отдельные отрывки конфуцианских выступлений, восходящие к «тексту обсуждения» 81 г. до н. э. Дело в том, что в ряде высказываний трактата иногда повторяются слова оппонентов, но с другой интонацией, как это характерно для «чужого слова» в диалоге[68]. Такие повторяющиеся слова, как правило, можно рассматривать как восходящие к «тексту обсуждения» 81 г. до н. э. и в конечном счете — к диалогу реальных участников этого обсуждения. Во-первых, они содержатся также и в высказываниях Сан Хун-яна и, следовательно, их вряд ли добавил от себя Хуань Куань. Во-вторых, иногда одни и те же повторяющиеся слова встречаются в разных главах трактата. Между тем окончательное деление на главы принадлежит Хуань Куаню (как сообщалось выше, он «дополнил и расширил [состав] названий разделов» первоначальной записи обсуждения). В таком случае наличие в разных (обычно соседних) главах одних и тех же повторяющихся слов можно объяснить тем, что Хуань Куань, деля прежде нерасчлененные отрезки текста на главы, иногда игнорировал диалогические связи между отдельными высказываниями оппонентов (выраженные в явлении повторяющихся слов) и включал эти высказывания в разные главы. Например, гл. 6 трактата кончается словами «знатока писаний»: «Вот отчего страдают и мучаются сто кланов; вот чем озабочены «связанные [своей доктриной] конфуцианские ученые»», а первое высказывание «сановника» в гл. 7 завершается фразой: «Отчего же мучиться ста кланам и чем быть озабоченным знатоку писаний?»[69] Поскольку Хуань Куань стремился, чтобы каждая глава оканчивалась конфуцианским высказыванием (см. ниже), он кончил гл. 6 словами «знатока писаний», а ответом «сановника» начал гл. 7. Вследствие этого диалогическая связь между обоими высказываниями в контексте трактата является избыточной; следовательно, она не была создана Хуань Куанем, а восходит к использованному им источнику, т. е. к «тексту обсуждения» 81 г. до н. э.

Кроме того, что Хуань Куань добавил к этому тексту гл. 42-60, расширил конфуцианские высказывания, более дробно разбил текст на главы, число которых (равно как и число их названий) увеличилось, он ввел еще одно существенное изменение: ограничил количество спорящих всего шестью фигурами. Из шести только двое — «канцлер» и «сановник» (т. е. «сановник-императорский секретарь») — исторические лица — Тянь Цянь-цю и Сан Хун-ян; остальные четверо — «достойный и хороший человек», «знаток писаний», «писец канцлера» и «императорский секретарь» — являются собирательными образами реальных участников дискуссии — конфуцианских ученых, с одной стороны, и подчиненных «канцлера» и «сановника-императорского секретаря», с другой[70].

Трактат Хуань Куаня написан в форме диалога и воспроизводит реально имевший место диалог сторон. Но автор, обработавший текст дискуссии 81 г. до н. э., не остается безразличным к позициям сторон и использует их диалог в своих целях для создания «образца, [явленного] одной школой». Поступая так, он пишет произведение в полемическом жанре «споров, или обсуждений», особенность которого состоит в том, чтобы, используя приемы древнекитайского спора, в том числе диалог спорящих, доказывать правоту своих взглядов и опровергать взгляды предшественников (оппонентов). Ранее в этом жанре писал даосско-легистский мыслитель Хань Фэй[71]; в отличие от него Хуань Куань использует диалог спорящих для установления истины с позиций последователя конфуцианской комментаторской школы Гунъян. Поэтому его симпатии неизменно на одной, а именно конфуцианской, стороне, а его произведение следует признать монологическим; далее мы попытаемся выделить в нем монологические моменты.

Симпатии Хуань Куаня ощутимы в расположении материала и в лаконичных авторских ремарках, изредка перебивающих речи спорящих. Он строит почти все 60 глав своего труда так, что последнее слово остается за конфуцианскими учеными[72] (этим композиционно подчеркнуто, что они правы и что их высказывания выражают точку зрения автора трактата.)[73]. Точно так же он не упускает случая отметить в своих ремарках, что «сановник» или его единомышленники испытывали отрицательные эмоции, вызванные критикой их оппонентов (например, смущение, замешательство, огорчение, обиду, стыд), и как-то проявили это внешне (изменились в лице и т. п.); в особенности часто он отмечает, что правительственные чиновники промолчали, не сумев ответить на тот или иной аргумент своих конфуцианских оппонентов, и дает тем самым понять, что отвечать было нечего.