Наши начали бежать рано и были уже утруждены высадкой с фушты и ходьбою в пути, и посему не смогли долго вести преследование, вследствие чего много упустили из своей добычи, ибо не захватили более девяти.

— Добро будет, — молвили некоторые, — чтобы шестеро из нас отделились и отвели бы этих пленников на корабли, а мы, другие шестеро, что останемся, поищем среди сих зарослей, и, может статься, отыщем некоторых спрятавшихся.

Тотчас отделились шестеро тех, что должны были вернуться с пленными, каковые начали связывать своих пленников наилучшим образом, каким могли; однако представляется, что не так добро, как следовало, ибо вполне хватало шестерых для девяти, согласно тому, что, как вы уже слышали, другие в тех краях уже забирали гораздо больше, без того, чтобы против них выступил какой-нибудь противник.

И поскольку женщины обыкновенно бывают упрямы (perfiosas), одна из той компании начала упорствовать в своем нежелании идти, биясь об землю и дозволяя таскать себя за волосы и за ноги, не желая выказать к себе ни малейшей жалости; коей чрезмерное упрямство принудило наших оставить ее там привязанной, дабы вернуться за нею в другой день.

И пока они пребывали в сей сумятице (volta), прочие [мавры] начали рассеиваться, разбегаясь в одну и другую сторону, с чем у них [наших] бежали двое, не считая мавританки, кою они уже оставили связанною. И хотя они довольно потрудились ради них, но не смогли их более достать, ибо, как представляется, местность была такова, что те с легкостью (ligeiramente) могли спрятаться. И таким образом они [наши] поневоле должны были отвести на берег тех шестерых, весьма жалуясь своей неудачей; и не менее [жаловались] другие, прибывшие затем, так ничего не найдя.

Были там некоторые, что желали еще вернуться за мавританкою, кою они оставили связанной, однако, поскольку было уже весьма поздно, а море было опасно, они перестали то делать; не смогли они [сделать сего] и позднее, ибо фушта вскоре отбыла. И так осталась мавританка со своим глупым упрямством (porfia), весьма хорошо привязанная в тех зарослях, где, как я думаю, она приняла тягостную смерть, ибо те, что бежали оттуда, страшась первой встречи, не вернулись бы туда столь рано.

И когда сии корабли следовали так своим путем, ветер начал свежеть, до того, что стал весьма сильным, так что буря утрудила оные корабли таким образом, что фушта стала давать течь и вбирать в себя столько воды, что Паленсу уразумел, что не подобало следовать дальше, ибо, последовав, было бы сомнительно добраться туда, куда он желал; и к тому же невзначай мог прийти такой ветер, что каравелла отдалилась бы от них, вследствие чего его жизнь оказалась бы в опасности. Посему он сказал Динишу Диашу, чтобы тот принял его на свой корабль, а равно и других людей, со всем снаряжением и оснасткой фушты, и, к тому же, с большой долей древесины для дров. Когда же все сии вещи были приняты [на борт каравеллы], они затопили фушту и последовали далее своим путем.

Мы уже говорили ранее, как Родригианиш и Диниш Диаш составили свою флотилию; но подходящее место, где нам следует точно объявить обо всем с ними происшедшем, есть сие.

И было так, что когда они составили флотилию, тем образом, как мы уже сказали (что, как мы думаем, было уже после затопления фушты), они прибыли на Зеленый мыс, откуда отправились на острова и взяли воды, и ясно узнали по пути следования к ним, что другие корабли уже прошли там[394]. Затем они стали пытаться [отыскать] гвинейцев, каковых обнаружили столь приготовившимися, что, хотя много раз пробовали высадиться на землю, всегда встречали такой храбрый отпор, что не отважились до них добраться.

— Может быть, — сказал Диниш Диаш, — что сии люди ночью не столь хороши, как днем. Посему я хочу испытать, какова есть их отвага (ardimento), что легко смогу узнать сей, следующей ночью.

Что действительно и было претворено в дело, ибо как только солнце спрятало ото всех свой свет, он высадился на землю, взяв с собою двух человек; и встретил два селения, каковые показались ему столь великими, что он почел за свое благо их оставить, ибо его поход был не с целью испробовать что-нибудь, но лишь предупредить других компаньонов (parceiros) о том, что им следовало делать.

Тогда он вернулся на корабль и поведал затем Родригианишу и прочим обо всем, что нашел.

— Мы, — сказал он, — немного рассудительности выказали бы, пожелав изведать подобное сражение, ибо я нашел одну деревню, поделенную на два весьма больших селения; и вы уже знаете, что люди сей земли не столь легки для захвата, как мы того желаем, ибо они суть мужи весьма сильные, осмотрительные и приготовленные к своим боям; худшее же то, что они отравляют свои стрелы весьма опасною травою. Посему мне представляется, что мы должны вернуться, ибо весь наш труд станет причиною нашей смерти, коли мы пожелаем связаться (intrometer) с этими людьми.

На что прочие сказали, что то было весьма добро, ибо все ведали, что то была правда. Затем они оснастили (corregeram) свои паруса и начали отбывать.

Одну вещь, как сказал Диниш Диаш, видел он на том острове, показавшуюся ему новою в отношении того, что было ему известно: и сие было то, что среди коров он увидел двух животных (alimarias), весьма безобразных (desafeicoadas) в сравнении с прочим скотом; однако, поскольку они ходили вот так, смешавшись [с коровами], я полагаю, что то, может статься, были буйволы, каковые суть животные природы быков[395].

И когда те таким образом вернулись, Родригианиш, каковой не отбывал удовлетворенным из той земли, ибо не оказался в таком месте, где мог бы выказать добрую охоту, кою имел, к тому, чтобы сделать [что-нибудь] ради своей почести, сказал Динишу Диашу, что, как ему представлялось, будет добро, чтобы они высадили некоторых людей, ибо могло быть так, что какие-нибудь мавры придут собрать древесину фушты, кою они прежде затопили; и что коли они [наши] их найдут, не могло не случиться так, чтобы они не захватили нескольких.

Поскольку Диниш Диаш был того же мнения, они спустили на воду свои лодки, в каковых отправили на сушу двадцать людей. И верно представляется, что Родригианиш не был обманут в своих помыслах, ибо мавры уже ходили по пляжу, собирая ту древесину. И, видя, как лодки идут к суше, они отдалились несколько от берега; и, как те, кто говорит «сии [явились] искать нас — найдем способ, коим не только сможем спастись, но также и им сумеем навредить (empecer)», бросились в две засады, дабы удалить наших от пляжа и использовать свои силы, самим со всею надежностью избегнув опасности.

Христиане же достигли суши, где задержались на некоторое время, дабы договориться насчет своего похода, и сие потому, что нашли такой след мавров, по каковому показалось им, что те не должны быть очень далеко; хотя и узнали, по протяженности следа, что тех было гораздо больше, нежели, как они ощущали, их силы могли выдержать, что заставило некоторых требовать, чтобы они вернулись, ибо то не было делать, кое следовало свершать.

— Теперь, — сказали другие, — здесь ничего больше не сделаешь: мы уже высадились, и постыдно было бы вернуться назад. Пусть возвращаются лодки, мы же пойдем вперед искать наших врагов, и да будет в руке Бога все, что с нами произойдет.

И из первых двадцати, что их было, шестеро возвратились в лодки, дабы отвести их к кораблям; четырнадцать же последовали вперед, сообразно тому, что, как, они обнаружили, след уходил вглубь. Однако их труд в ходьбе был недолог, ибо тотчас начала раскрываться первая засада, в каковой, верно, было до сорока мавров, вышедших на них весьма оживленно, как те, кто из-за своего превосходства ощущал, что имел победу в своих руках — не только из-за численности тех первых [мавров], каковое было больше, сколько из-за прочих, залегших в другой засаде, насчет коих они были уверены, что те придут им на помощь.