И подобным же образом они поступили в начале сего завоевания, ибо сразу в первые годы, видя великие снаряжения, что предпринимал инфант с такими издержками, они оставляли заботы о собственных своих делах и занимались обсуждением того, в чем были малосведущи; и чем более времени требовалось делу, чтобы прийти к завершению, тем более сильно раздавалось с их стороны осуждение. И худшим было то, что помимо простонародья иные [люди], большего звания, говорили о том едва ли не насмешливым образом, утверждая, что то были издержки и труды, от коих не могло произойти никакой пользы.
Однако когда узрели они первых мавров, и [затем] вторых, то оказались уже несколько не уверены относительно своего первого помысла, каковой и вовсе признали ошибочным, увидев третью добычу, что привез Нуну Триштан, захваченную в столь короткое время и со столь малым трудом. И, понуждаемые необходимостью, признавали они неправоту свою, объявляя себя глупцами за то, что не ведали [того] ранее; вследствие чего были принуждены обратить свои порицания в публичные славословия, ибо открыто заявляли, что инфант не мог быть ни кем иным, кроме как еще одним Александром. И с той поры алчность их возрастала, когда зрели они дома других [людей] наполненными невольниками и невольницами, а имущество их — приумноженным. И, думая о сем, они вели между собою разговоры.
И так как после своего возвращения из Танжера инфант обычно постоянно пребывал в королевстве Алгарви, по причине своего поселка, который повелел тогда строить, а добыча, кою те [капитаны] привозили, выгружалась в Лагуше, именно уроженцы сей местности[217] стали первыми, кто подвигнул инфанта предоставить им дозволение, чтобы можно было отправиться в землю, откуда были родом те мавры, ибо никто не мог отправляться туда со снаряженным кораблем без его особого дозволения; каковую вещь ему предоставил король в той грамоте, коей пожаловал ему свою пятую часть, как вы уже слышали.
И первым, кто позаботился испросить сие дозволение, был один эшкудейру, с малых лет взращенный при дворе инфанта, каковой уже был женат и являлся королевским алмошарифи (almoxarife)[218] в том поселке Лагуш. И, будучи человеком весьма здравомыслящим, он хорошо узнал дело, как оно обстояло, и выгоду, кою могло принести ему его путешествие, если Бог направил бы его таким образом, что он смог бы туда добраться. И, сие положив, повел он разговоры с некоторыми из своих друзей, побуждая их сопровождать его в этом деянии; каковой вещи ему не доставило труда добиться, ибо, помимо того, что он был любим в той местности, жители ее обычно суть люди достойные, заботящиеся о том, чтобы участвовать в добрых делах, особенно же в морских сражениях (поскольку их поселок расположен весьма близко от побережья, они не в пример более привычны к кораблям, нежели к земле).
Посему собрал Лансароти шесть добро снаряженных каравелл, дабы следовать своему намерению. И затем он говорил с инфантом о дозволении, говоря, что просит предоставить его как ради того, чтобы сослужить ему [инфанту] службу, так и ради собственной почести и выгоды; перечислив ему людей, с ним отправлявшихся, и каравеллы, что они брали. Чему инфант был весьма рад и приказал тотчас изготовить ему знамена ордена Иисуса Христа, с тем, чтобы каждая из его каравелл несла их.
ГЛАВА XIX.
О том, кто были капитаны других каравелл, и о первой добыче, ими захваченной.
Первым капитаном и главным предводителем, как мы уже сказали, был Лансароти, вторым же — Жил Ианиш, тот, который, как мы уже написали, первым прошел мыс Божадор; а также Эштеван Афонсу, знатный человек, что впоследствии умер на островах Канарии, и Родригу Алвариш, и Жуан Диаш, судовладелец, и Жуан Берналдиш; каковые все вместе отправлялись весьма хорошо подготовленными[219].
И, следуя своим путем, они достигли острова Цапель в канун Тела Господня[220], где отдохнули некоторое время, главным образом, благодаря множеству молодых птиц, что нашли там, ибо была то пора их размножения. Затем они держали совет относительно своих дел, на каковом Лансароти принялся излагать свои суждения следующим образом:
— Сеньоры и друзья! Отбыли мы ныне из нашей земли с целью сослужить службу Богу и инфанту, нашему господину, каковой с основанием должен ожидать от нас службы в превосходной мере — как по причине воспитания, что некоторые из нас от него получили, так и потому, что мы суть люди, коих по меньшей мере стыд должен понуждать к тому, чтобы мы одержали превосходство над всеми прочими, что доныне сюда прибывали. Ибо при таком скоплении кораблей постыдно было бы возвращаться в Португалию без превосходной добычи. И поскольку инфант узнал чрез некоторых из тех мавров, коих доставил Нуну Триштан, что на острове Наар (ilha de Naar)[221], лежащем здесь неподалеку, имеется немногим менее двухсот душ, то посему мне кажется, что будет добро, коли Мартин Висенти и Жил Вашкиш, кои уже побывали вблизи него и видели край, в коем тот лежит, отправятся в сторону острова с сими лодками, и только с теми людьми, кои могут грести. И буде они смогут его отыскать, то пусть возвращаются весьма скоро вдоль берега, пока не окажутся вместе с нами; поскольку мы, помолившись Богу, весьма ранним утром поднимем паруса и отправимся в ту сторону, таким образом, чтобы по их возвращении мы оказались бы так близко, что смогли бы услышать известия от них и держать совет о том, что нам следует предпринять.
Лансароти, как уже сказано, был человеком весьма рассудительным, как то все те [люди] хорошо ведали; вследствие чего они не пожелали более разбирать его суждения, но, напротив, в один голос молвили, что сказанное им было весьма добро. И посему тотчас приготовились те два предводителя и взяли пять лодок с тридцатью людьми в них, scilicet, шестью людьми в каждой лодке, и отплыли с острова, где находились, около захода солнца.
И, гребя всю ночь, около четверти рассвета они оказались вблизи того острова, что искали.
И как только они узнали его по признакам, что сообщили мавры, то направились вдоль земли, пока, на рассвете, не достигли селения мавров, бывшего подле берега, где были собраны вместе все души, что проживали на острове. Каковое [селение] узрев, они пребывали таким образом в ожидании некоторое время (sobresseveram assim algum tanto), дабы держать совет о том, что им следовало делать.
И они пребывали меж двух весьма больших сомнений, ибо не знали, вернуться ли им на каравеллы, как приказано им было их предводителем, или же напасть на селение, что находилось в такой близости от них. И когда они находились таким вот образом, не приняв никакого решения, и каждый думал о своем, поднялся Мартин Висенти и молвил, обращаясь ко всем прочим:
— Верно то, что наши сомнения дают нам повод для размышлений, ибо коли нарушим мы приказ нашего предводителя, то впадем в ошибку, — и тем более, если для нас произойдет какой-либо урон или опасность, то, помимо нашей погибели, то будет поводом для того, чтобы [сие] было нам весьма дурно зачтено. С другой стороны, мы прибыли сюда главным образом для того, чтобы обрести толмача, чрез коего инфант, наш господин, смог бы получить известия, чего он весьма желает, как всем вам хорошо ведомо. Теперь же мы находимся весьма близко от сего селения и, как вы видите, уже рассвело, и мы не можем вернуться отсюда к каравеллам без того, чтобы нас не обнаружили. Коли же нас обнаружат, то мы утратим надежду получить здесь толмача, ибо сии мавры тотчас устремятся вглубь материка, каковой, как вы ясно видите, весьма близко; и не только [жители] сего острова, но и тех остальных, что здесь есть, ибо затем они должны быть сими предупреждены и предостережены. И таким образом наше прибытие принесет немного пользы, и инфант, наш господин, не получит того, чего желает от сей земли на этот раз. Посему мне кажется — и таков мой совет, коли вы на то дадите свое согласие, — чтобы мы напали на этих мавров, пока они не предупреждены, ибо вследствие беспорядка, что возникнет у них благодаря нашему появлению, они будут побеждены. И коли мы не приобретем там ничего более (al nao), кроме лишь толмача, мы должны быть тем довольны. Что же касается нарушения приказа, каковой мы имеем от нашего предводителя, то, коли с Божьей помощью мы содеем что-либо доброе, на что я надеюсь, то сие не должно быть нам дурно зачтено; если же в чем-то и будет, то с легкостью нам простится по двум причинам. Первая — коли мы не сразимся, то будем уверены, что наше прибытие было напрасным, и намерение нашего господина инфанта не свершится по причине того, что мы будем обнаружены; вторая же та, что хотя мы и имеем приказ возвратиться, нам не запрещено биться. Бой же представляется мне разумным, ибо нас здесь тридцать человек, мавров же, как вы уже слышали, — сто семьдесят или сто восемьдесят, из коих на всех должно прийтись до пятидесяти или шестидесяти воинов. Если сие вам кажется добрым, то не станем медлить долее, ибо день наступает так быстро, как только возможно, в случае же промедления наше прибытие и наш совет послужат немногому.
