Сам Энкур тихо ругался, беспокойно ёрзал, морщился, почёсывал лицо, да покусывал собственные губы.

«Что их задерживает? Ещё несколько минут, и я засну, упаду в этот вонючий канал и утону. Вот будет удачно! — Он посмотрел на маслянистую зловонную воду, плескавшуюся внизу. — Через несколько месяцев раздувшееся тело, в котором даже непонятно будет, мужчина перед тобой или женщина, вытащат матерящиеся канализационные чистильщики».

Улам, в предрассветной темноте, дотронулся до его руки и показал большим мозолистым пальцем вдоль улицы.

Трое человек медленно двигались по направлению к ним, ступая кривовато, как люди, что проводят много времени на борту корабля и привыкают удерживать равновесие на качающейся палубе.

«Итак, вот половина нашей маленькой компании. Лучше поздно, чем никогда».

Трое моряков прошли до середины моста через канал и остановились в ожидании, шагов за двадцать от Гисфрида со своим помощником. Шпион слышал, как они разговаривали: тон наглый, самоуверенный, с простонародным выговором. Он отодвинулся подальше в тень, цепляясь за стену.

С противоположной стороны послышались другие шаги — торопливые. Появились ещё два человека, которые быстро шли по улице. Один из них, который был среднего роста — худощавый мужчина в дорогом меховом камзоле, всё время подозрительно оглядывался по сторонам.

«Описание соответствует. Это должно быть и есть Кварлтон Челстед, член Малого совета и мастер над монетой. Тот, кто нам нужен».

У второго на поясе висел меч, и он с трудом тащил на плече большой деревянный сундук.

«Слуга, телохранитель или то и другое вместе. Он не представляет интереса».

Против воли Гисфрид задумался, что мастер над монетой может вытащить из Красного замка. Деньги? Драгоценности? Накладные расписки? Векселя «Золотого Банка»? Украденные королевские регалии?

Эти двое подошли к мосту и Энкур почувствовал, как волосы на его затылке становятся дыбом.

«Сейчас всё начнётся!»

Челстед обменялся несколькими словами с одним из моряков — с тем, который носил окладистую каштановую бороду.

— Готов? — шепнул Гисфрид Уламу.

Высокий мужчина кивнул.

— Стойте! — завопил Энкур во всё горло. — Именем Его Величества!

Слуга Челстеда развернулся кругом, с грохотом уронив сундук на мост. Его рука потянулась к мечу. Из сумрака с другой стороны дороги послышался тихий звон спущенной тетивы.

Лицо воина-слуги приняло удивлённое выражение, он всхрапнул и повалился лицом вниз. Бывший кузнец Улам, сохранивший и даже приумноживший всю свою силу, быстрым шагом вышел из тени, мягко топая ногами по дороге.

Мастер над монетой расширенными глазами посмотрел вниз, на труп своего телохранителя, потом поднял взгляд на огромного кузнеца. Наконец он повернулся к морякам.

— Помогите мне! — крикнул он. — Остановите его!

— Это вряд ли, — улыбнулся в ответ их вожак.

Двое его приятелей не спеша перешли на другое место моста, перекрыв дорогу.

Член Малого совета отпрянул и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к теням у канала с другой стороны. Убийца возник перед ним из дверного проёма, держа арбалет на плече.

«Если заменить арбалет букетом цветов, Фелан будет выглядеть так, словно идёт на свадьбу. Никогда не подумаешь, что он только что убил человека», — усмехнулся Гисфрид, хоть это и получилось достаточно жалко.

Окруженный Челстед мог лишь тупо озираться, кося широко раскрытыми от страха и удивления глазами на двух приближавшихся мужчин и Энкура, осторожно двигающегося за ними следом.

— Но я же заплатил вам! — в отчаянии крикнул Кварлтон морякам.

— Ты заплатил за место, — ответил их капитан. — За преданность плата отдельная.

Большая мозолистая ладонь здоровяка Улама хлопнула мастера над монетой по плечу, принудив опуститься на колени. Фелан подошёл к телохранителю, поддел тело грязным носком сапога и перевернул вверх лицом. Труп уставился остекленевшими глазами в ночное небо. Оперение арбалетной стрелы торчало из его шеи. Кровь, вытекшая у него изо рта, в предрассветном свете казалась чёрной.

— Мёртв, — буркнул Фелан, хотя это было очевидно.

— Попадание стрелы в шею часто приводит к таким последствиям, — ехидно заметил Гисфрид. — Убери его, ладно?

— Хорошо.

Убийца взял телохранителя за ноги и подтащил к краю канала, потом перехватил за подмышки и, крякнув, перевалил тело в воду.

«Так гладко, так чисто, так умело. Сразу видно, что он делает это не в первый раз».

Раздался всплеск и тело погрузилось в гнилую воду под мостом. Улам уже крепко связал руки Челстеда за спиной и надел на его голову мешок. Он потянул пленника вверх, заставляя встать, и тот болезненно завопил. Гисфрид же проковылял к троим морякам: его ноги онемели после долгого неподвижного стояния в переулке.

— Ну вот и всё, — проговорил он, вытащил тяжелый мешочек из внутреннего кармана плаща и задержал его, покачивая, над выжидающей ладонью капитана. — Скажи-ка мне, что произошло сегодня ночью?

Старый моряк улыбнулся, его обветренное лицо пошло морщинами, словно давно изношенный сапог.

— Мало того, что город вот-вот осадили бы мятежники, так у меня ещё и портился груз. Нам позарез надо было отплыть с первым приливом, я так ему и сказал. Мы прождали его полночи у этого вонючего канала. И можете себе представить — этот гад так и не показался!

— Очень хорошо. Именно такую историю я бы и рассказал в трактире, если бы кто-нибудь начал задавать вопросы.

Капитан обиженно вскинулся:

— Но ведь всё так и было, господин! Какую ещё историю я могу рассказать?

Шпион уронил кошелёк ему в ладонь. Внутри звякнули монеты.

— Выпейте за здоровье «Небесного Клинка».

Капитан взвесил мешочек в руке.

— Как говорят его слуги: «Так угодно моему Богу!». Приятно иметь с вами дело.

Он и два его товарища повернулись, сверкнув желтозубыми улыбками и двинулись к набережной.

— Ну, отлично, — сказал Гисфрид. — Теперь нужно доставить пленника в «Небесный храм».

Войска размещались неторопливо и обстоятельно. Я бы сказал — демонстративно. Более того, я не прятал никого и ничего, а показывал все наши силы. Вокруг открыто скакала кавалерия, трубил рог. Сотни солдат, под руководством мастеров собирали катапульты, тараны и осадные лестницы.

Воинские полки строились и проводили марши вдоль стен, на расстоянии, превышающем полёт стрелы.

В пределах видимости разбивался лагерь. Ежечасно там появлялись сотни и даже тысячи новых шатров и палаток. Создавался простенький частокол, вздымались знамёна лордов, которых было больше, чем средний горожанин вообще мог посчитать. Хотя нет, не правильно. Больше чем мог посчитать средний аристократ — вот это уже куда как, хе-хе, правдивее, ибо горожане были неграмотными, как и девяносто процентов остальных обывателей.

Под флагом семиконечной звезды к Старым воротам подъехал специально отправленный переговорщик. Конечно же его не решились атаковать, хоть прецеденты и бывали. Более того, стражники сразу отправили за кем-то, кто мог бы провести переговоры. И этим человеком выступил сам лорд-командующий Королевской Гвардией — Герольд Хайтауэр, «Белый Бык». Вот только, пока он добирался, свита моего переговорщика, — ибо он сам, формально, имел право общаться лишь с человеком, кто мог принимать решение за судьбу всего города, — смогла донести до местных стражей, что в общем-то мы уже навоевались и готовы свободно принять сдачу Королевской Гавани, без смертей и «чисток».

— Уже с принцем Рейгаром намучились, — вздыхал чернобородый речник, — пока его пятьдесят тысяч убивали. Там, — указывает рукой, — у Трезубца, аж три новых кургана пришлось заложить, сколько трупов было. Так что теперь высокие стороны постановили, что раз вас здесь всё равно почти никого не осталось, ведь Его Высочество всех солдат забрал, так можно и мирно вопрос решить. Зачем кровь лишнюю проливать? Все ведь из одной страны — Вестероса.