Война, смерть, убийства. Мужчина почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом… от предвкушения.

— Они обобрали убитых, — добавил Лин, — и ускакали на юго-запад.

Корбрей вытер ладони об штаны. Они поверили ему — это было ясно по ошеломлённому молчанию. Прежде это место было упрёком и грозным знамением, но теперь… Тайна делает всё колоссальным. Знание умаляет.

— О, Семеро! — внезапно воскликнул Орнал. — Он читает мёртвых, словно рукопись!

Графтон, нахмурившись, взглянул на него.

— Спокойнее, пожалуйста, лорд Харрис.

Марк потеребил аккуратную бородку, взгляд его снова метнулся к мертвецам. Казалось, будто он вот-вот кивнёт своим мыслям. Затем лорд спокойно взглянул на Лина.

— Сколько?

— Мятежников? — рыцарь пожал плечами. — Десятков шесть. Может, семь. Не больше. Легковооружённые всадники.

— А остальные наши войска, отправленные на поиск? Значит ли это, что они тоже погибли? Попали в окружение?

Корбрей ответил ему таким же спокойным взглядом.

— Когда пеший воюет против конного, он всегда окружён.

— Так, значит, они всё ещё могут быть живы, — произнёс Графтон. Одышка выдавала лёгкую дрожь в его голосе.

Конечно, они могли пережить потерю одного отряда, двоих, троих… но если продолжат терять людей по глупости и в таком количества… Имеется вполне себе приличный шанс потерпеть поражение, попросту не дождавшись подкрепление от короля Эйриса. Без разведки же никуда, они ведь не «Небесный Клинок», великий западный пророк и полководец, способный без всяких сведений точно указать пальцем на своего врага и моментально выдать план по его мгновенному уничтожению.

Лин вздрогнул.

«Если бы среди мятежников был Запад, тогда бы действительно стоило задуматься, чтобы присоединиться к нему. А так… просто небольшая игра. Кто быстрее раздавит этих крыс, мы или королевские войска, которые уже наверняка собирает принц Рейгар?»

— Судя по тому, что нам известно, — сказал Ваксли, — не исключено, что мы можем и сами перейти в наступление. Войск у Джона Аррена не так уж много. Большая часть лордов заняла выжидательную позицию и у нас большое преимущество. Одним решительным ударом захватим «Рунный Камень» Ройсов и весь Крабий залив будет полностью наш. Дальше пройдём по прямой до «Железной Дубравы» и, взяв её, откроем дорогу, как на Орлиное Гнездо, так и на Лунные и Кровавые Врата.

— Нет, — возразил Корбрей. — Мы не можем так рисковать. Осада оголит наши тылы и потребует всех войск. «Рунный Камень» хорошо защищён, сложим много людей. К тому же, в этом случае будет риск получить удар в спину. Лучше максимально укрепиться и ограничить разведку. Либо отправлять её в большем количестве. А Баратеон… Я уверен, что у него командная ставка в Редфорте.

— Откуда ты знаешь?! — воскликнул Орнал.

— Оттуда, что мятежники, перебившие людей Рутгера, сильно рисковали.

Графтон, прищурившись, кивнул. Он явно предчувствовал недоброе.

— Они напали на крупный, хорошо вооружённый отряд. Это означает, что им было приказано — строго-настрого приказано — не допускать информацию и разведывательные данные до Чаячьего города. Любой ценой. Что же они такое скрывают? Только факт, что их силы могут быть больше, чем мы ожидаем! А значит, нужно укрепляться и действовать от обороны.

Корбрей склонил голову в знак почтения — не к этому человеку, а к правде. Наконец-то Марк Графтон начал понимать.

«Баратеон наблюдает за нами. Этот молодой мужчина уже достаточно долго живёт в Долине. Он знает нас, всех этих лордов и их стиль мышления. Знает эту местность, все её плюсы и минусы. Знает наши слабости. Знание. Все сводится к знанию, — промелькнули мысли в голове Лина. — Джон Аррен научил его этому».

— Как говорил принц Рейгар, когда уничтожал горцев, война — это интеллект, — сказал рыцарь. — Если ты, лорд Графтон и твои люди будете поступать так, как подсказывает сердце, то мы все обречены. Даже не смотря на скорое подкрепление короля.

Долина Аррен, Персты

— Не кнутом, так пряником, — бормотала старуха, — но всё одно, король Эйрис своё возьмёт, как и сами боги. — Она отвернулась и сплюнула, а потом поднесла к сморщенным губам грязную тряпку. — Трёх мужей да двух сыновей я на войну проводила.

Маленькая рыбачка сверкающими глазами смотрела на проезжавших всадников и почти не слушала, что говорит карга рядом с ней. Дыхание девушки стало частым, как рысь великолепных коней. Она почувствовала, что щёки пылают — и совсем не от жары. День умирал, солнце окрасило багрянцем деревья справа от неё, а ветер с моря холодил лицо.

— Это ещё во дни предыдущего Таргариена было, — продолжила карга. — Эйгона Пятого, деда, значится нашего нынешнего правителя, чтоб его душу Неведомый на вертеле зажарил. Но ты смотри, дитя. Эйрис лучших из нас отправит костями землю засеивать. Хе-хе, он и начал-то с костей, только драконьих, верно?

Рыбачка бездумно кивнула. Как и положено низкородным, они ждали у обочины. Старуха согнулась под мешком репы, а девушка удерживала на голове тяжёлую корзину. Не проходило и минуты, чтобы старуха не передвинула мешок с одного костлявого плеча на другое. Дорогу заполонили всадники, а позади насыпь круто обрывалась — в канаву с обломками камней, так что положить мешок было некуда.

— Кости разбрасывать, говорю. Кости мужей, кости сыновей, костей жён да кости дочерей. Ему всё равно. Долине всё равно. — Старуха снова сплюнула. — Три мужа и два сына, по десять медных монет за штуку. Пять по десять, то бишь пятьдесят. Пятьдесят монет за одинокий, холодный год, девочка. Холодная зима да холодная постель.

Девушка вытерла пыль со лба. Взгляд её ясных глаз метался между проезжавшими солдатами. Юноши в высоких сёдлах сохраняли суровые выражения лиц и смотрели строго перед собой. Немногочисленные офицеры скакали с прямыми спинами и казались серьёзными и мужественными. Закатные лучи так блестели на шлемах, что у девушки заболели глаза и затуманилось зрение.

— Ты — дочь рыбака, — заявила старуха. — Я тебя видала на дороге и на берегу. Видала тебя с отцом на рынке. Он руку потерял, так ведь? Ещё костей в его сборище насыпал, да? — Она рубанула воздух ладонью, а потом кивнула. — Я живу в крайнем от дороги доме. Покупаю на свои монеты свечи. Пять свечей зажигаю каждый вечер, пять свечей — всё, что осталось старой Лорейн. Это уставший дом и в нём полно уставших вещей, а я — одна из них, девочка. Что это у тебя в корзине?

Рыбачка не сразу поняла, что вопрос обращён к ней. Она неохотно отвлеклась от солдат и улыбнулась старухе:

— Извините, кони так топочут.

Лорейн повторила, уже громче:

— Я спрашиваю, что у тебя в корзине, дитя?

— Бечева. На три сети хватит. Нам одну надо сделать на завтра. Папа последнюю потерял — что-то из моря сеть утащило, и весь улов тоже. Ульгранд Ростовщик требует деньги, которые дал в долг, так что завтра нам нужен улов. И хороший.

Она ещё раз улыбнулась и снова перевела взгляд на солдат.

— Правда, чудесно? — вздохнула она.

Рука Лорейн быстро метнулась вперёд, ухватилась за тяжёлые чёрные волосы девушки и сильно дёрнула. Та вскрикнула. Корзина у неё на голове зашаталась, а потом соскользнула на плечо. Юная рыбачка лихорадочно пыталась её удержать, но корзина была слишком тяжёлой — ударилась о землю и треснула.

— А-ай! — запричитала девушка и попыталась опуститься на колени, но Лорейн снова потянула её за волосы и повернула к себе.

— Слушай меня, дитя! — Кисловатое дыхание старухи ударило ей в лицо. — Уже триста лет Таргариены грызут эту землю — Долину. Ты в ней родилась, а я — нет. Когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, я прибыла сюда с Севера. Там ещё помнят прошлое. О, да, Север помнит. Когда-то мы поднимали знамя и это было наше знамя. Мы были свободны, девочка.

От зловонного дыхания Лорейн девушку замутило. Она плотно зажмурила глаза.

— Запомни эту истину, дитя, сейчас есть шанс спастись от этого гнёта. Снова наступил момент, когда мы сможем стать независимы и жить, не боясь войн. Мир, девочка, — голос Лорейн стал тягучим и монотонным, и рыбачка вдруг окоченела. В словах старухи звучали ледяные нотки какой-то скрытой ото всех истины. — Запомни мои слова. Я — единственная, кто может тебе их рассказать, ты — единственная, кто будет меня слушать.