Что они забыли в Долине? Всё просто. Эддард и Роберт в предыдущие годы проживали именно в семействе Джона Аррена. И хотя к этому времени оба уже достигли совершеннолетия и формально не были воспитанниками Аррена, они нередко наведывались к нему в гости. Роберт и вовсе «жил на два дома», бывая в Долине так же часто, как и в родных Штормовым землях.

После казни Рикарда и Брандона Старков, король Эйрис видел в Роберте и Эддарде угрозу, особенно опасаясь Роберта, поскольку тот имел некоторые права на трон, ведь основатель дома, Орис Баратеон, был незаконнорождённым единокровным братом Эйгона Завоевателя, да и позже Таргариены не чурались браков с Баратеонами, а потому в них текла капля «королевской крови».

Оба молодых человека находились вдали от своих замков, в окружении людей другого лорда, и имели большие сложности с тем, чтобы созвать знамёна для мятежа, так что момент для их ареста был удобным. Тем не менее, Джон Аррен отказался выдавать бывших воспитанников, сам созвал знамёна Долины и поднял вооружённый мятеж. Началось!

Теперь осталось лишь идеально подобрать момент…

Волантис, Храм Владыки Света

Верховный жрец Кафири смотрел в огонь, ожидая привычные видения, но как уже случалось с ним однажды, уловил нечто большее. Намного большее.

— Владыка Света! — встал на колени мужчина, преданно уставившись в пламя, — говори со мной!

«Мир изменился», — раздался едва уловимый голос в его голове. Он обжигал, причиняя боль разуму жреца, но это было намного лучше чем видения, это было то, ради чего Кафири без сомнения отдал бы свою жизнь.

«Только что случилось то, что дало мне подсказку. Способ, как можно спасти наш мир. Азор Ахай, обещанный принц. Если он не может родиться, то необходимо его создать».

— Прошу приказывай! Мы сделаем всё! Я сделаю что угодно! — Кафири осветил себя знаком Владыки Света.

«Тогда умри, мой верный раб. Ты и все остальные. Ваши силы понадобятся мне для совершения задуманного».

Верховный жрец ощутил, как кто-то будто бы вонзил в центр его груди рыболовный крючок. Из него начали грубо выдирать его суть, высасывать, выпивать. Но мужчина не сопротивлялся. Он продолжал стоять на коленях с безумной улыбкой, до последнего мига радуясь, что смог помочь своему божеству.

В этот же миг, красные жрецы по всему Эссосу и остальным континентам, по всем городам и странам, начали падать на землю, не в силах вдохнуть воздух. Каждый из них ощущал то, что чувствовал Кафири. Они умирали.

Это событие страшно всполошило Эссос — оплот веры в Рглора, Владыку Света. Тысячи прихожан кричали, что «Тьма наступает!». Одни неистово молились, другие устраивали погромы. Чтобы успокоить обывателей, архонты и магистры потратили немало времени, сил и денег.

Когда войска вошли в Великий Храм Рглора, в Волантисе, то нашли там лишь тысячи тел, чьи лица искажала предсмертная агония. И лишь одно, на самом его верху, сияло фанатичной улыбкой.

Долина Аррен, Чаячий город

Марк Графтон, глава своего дома и правитель единственного города-порта Долины хмурился, прикидывая перспективы. Теперь его план — занять сторону короля Эйриса и тем самым возвыситься ещё больше, перестав подчинятся своему надменному сюзерену, а то и вовсе, стать новым Хранителем Востока, уже не казался ему столь гениальным.

Мужчина сплюнул прямо на ходу, покосившись на своё сопровождение — две дюжины лордов и пара сотен рыцарей. Конные ехали впереди, а сам Марк на фланге, чтобы избежать пыли. Несмотря на великолепие нарядов, вид у него, как и у собственной свиты, был мрачный. Они обогнули небольшой лес, перешли Одуванчиковые холмы и вот теперь наконец-то ехали по «землям мятежников», неподалёку от замка Джона Ройса — «Рунного Камня».

Как знал Графтон, далеко не все лорды откликнулись на призыв Аррена восстать против законной власти короля. Кто-то, как он сам, планировал получить дивиденды, оставшись на гораздо более сильной стороне. Кто-то просто боялся, особенно узнав о том, что именно произошло с северными лордами и остальными, вызвавшими недовольство Таргариена. А кто-то считал, что у восстания нет шансов. Сражаться против военного гения принца Рейгара? Который, между прочим, помог им очистить Долину от мерзких горных дикарей?!

Более того, Марк, являющийся, практически лидером лоялистов Долины, получил множество писем от остальных союзников, которые уже собирают войска, чтобы объединиться и своими собственными силами подавать проклятых мятежников.

«Никто не обвинит Долину Аррен в том, что мы бесчестны! Что мы забыли свои клятвы, наплевали на помощь принца и добровольно присоединились к мятежу! Не бывать такому!», — думал мужчина, пробираясь по чужой земле.

Тем не менее, несмотря на собственные слова, он не испытывали ни ликования, ни уверенности. Два дня назад Лионель Корбрей, один из присоединившихся к нему лордов, разослал несколько конных отрядов разведки на поиски Баратеона, которого видели неподалёку местные крестьяне. Нынешним утром кавалеристы лорда Ваксли, вассала Корбрея, обнаружили воинов одного из этих отрядов мёртвыми.

Поиски были долгими, так как Долина Аррен — во всяком случае здесь, возле Крабьего залива, была неуютным краем, сплошь состоящим из каменистых склонов и приземистых скал. Весенняя зелень уже начала выгорать под жарким летним солнцем, свежими остались лишь рощи выносливых кедров. Небо напоминало бирюзовое плоское, сухое блюдо — совершенно не похожее на усыпанные облачками глубокие небеса Королевских земель, Запада или Простора.

Грифы и вороны взмыли в воздух при их приближении.

Графтон выругался и натянул поводья.

— Что это значит? — поинтересовался он у брата Лионеля — сира Лина Корбрея, известного и опытного бойца, а заодно и следопыта. — Баратеон умудрился зайти в тыл сира Рутгера? Они окружили их?

Лин приставил ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнца.

— Возможно…

Трупы были раздеты: шесть-семь десятков мертвецов, раздувшихся на жаре, разбросанных, словно вещи, потерянные во время бегства. Лин без предупреждения послал коня в галоп, вынудив Графтона и его свиту отправиться следом.

— Сир Рутгер был моим двоюродным племянником, — раздражённо произнес Марк, резко останавливаясь рядом с Корбреем. — Бедная Элайза будет в бешенстве!

— Уже второй племянник, — мрачно заметил лорд Ваксли. Ему вспомнился Джайлс, который стал одним из первых жертв этого противостояния.

Лин втянул воздух, принюхиваясь к запаху разложения. Он почти забыл, что это такое: ползающие мухи, раздувшиеся животы, глаза, подобные разрисованной ткани. Почти забыл, как это свято.

Мужчина любил кровь и смерть. А уж война… Казалось, будто сама земля трепещет!

Марк спешился и присел рядом с одним из покойников. Смахнул мух латной перчаткой и внимательно изучил тело. Повернувшись к Корбрею, спросил:

— А ты? Ты всё ещё веришь Баратеону? Вы ведь были дружны…

Лин не отвёл взгляд, но скрестил руки на груди.

— Роберт — лишь тупица и неудачник. Я желаю скрестить с ним клинки и намотать кишки на рукоять своего меча. Если он попробует напасть на Чаячий город… — мужчина ухмыльнулся, недоговорив фразу, а потом просто сплюнул на землю.

Графтон фыркнул.

— Что-то твои слова не сильно меня успокаивают.

Он встал — тень лорда накрыла мёртвого солдата — и принялся отряхивать пыль с богато украшенного плаща, на котором был заметен его герб — горящая жёлтая башня в чёрном клине на огненно-красном поле.

— Пожалуй… всё произошло как всегда, — задумчиво проговорил Марк, оглядывая взглядом поле боя.

— Что вы имеете в виду, лорд Графтон? — спросил его Орнал Харрис, его вассал.

— Мы считаем вещи более прекрасными, чем они есть на самом деле. Думаем, что они будут развиваться в соответствии с нашими чаяниями, нашими ожиданиями…

Он открыл бурдюк и сделал большой глоток.

— У нас даже есть для этого специальное слово, — добавил хозяин Чаячьего города. — Мы — идеалисты.