— Зернышко, — глядя, как я орудую челюстями тихо, почти шепотом, сказал рыцарь. — Мы тут посовещались, с твоими друзьями, и решили, что тебе все же предстоит пойти. Хочешь ты этого или нет.

— Куда пойти? — разбрызгивая во все стороны крошки, спросил я.

— В город, — нахмурился рыцарь.

— Хорошо, — кивнул я и улыбнулся.

— Хорошо? — удивлению рыцаря не было предела, его брови, как и не многим раньше переползли на затылок. — Что значит хорошо?

— Я пойду. Пойду в город.

— Но ведь ты… — рыцарь осекся. — Ты ведь не хотел, — он слегка наклонил голову. — Ты боялся. А сейчас ты согласен?

— Согласен, — подтвердил я. — И я ничего не боюсь, — ладонь гордо уперлась в голый бок. — Ты пойдешь со мной?

— Пойду, — кивнул рыцарь. — Конечно, пойду! — и он обнял меня.

— Вот ведь что крендели с людьми творят, — задумчиво произнес Черт.

— Ты поэтому сладкое не ешь? — спросила Суккуба.

Черт не ответил, лишь головой покачал.

Роланд выпустил меня и повернулся к Валькирии.

— Твоих рук дело?

— Ты про Зернышко? Нет не моих. Я могла бы его заставить, но делать этого не стала и не буду. Он все решил сам.

— А, по-моему, все решил крендель, — Черт устало вздохнул.

И он был чертовски прав. Не сунь мне рыцарь кренделек в ладошку, я, быть может, и вспомнил бы разговор. Пусть не весь, пусть только его часть, ту самую, где мне предстояло рисковать собственной жизнью с малюсеньким шансом на то, что я смогу ее сохранить. А так, наслаждаясь заполнившим рот сахаром, я ни о чем другом больше не думал.

А они подумали. Все вместе. Вчетвером. Монашку и Керанто до размышлений не допустили, как не сочли нужным даже сообщить им о плане. Впрочем, мне тоже не слишком много информации перепало. Так, слегка. Я знал лишь, что мне предстоит отправиться в город, под присмотром рыцаря, который будет не со мной, но весьма близко, и там немного погулять по улицам после заката. Что будет, когда я нагуляюсь, мне не сказали, а я и не рвался узнавать. Я хотел еще крендель и, получив его, довольно жевал возле сундука принцессы.

А чего я не знал, так это, что к прогулке меня будут готовить. Троица исчезла, Роланд, швырнув мне одежду, выскочил из шатра, запретив мне его покидать. Я возражать не стал и кое-как, натянув грязные штаны, улегся на пахнущее духами одеяло. Пролежал я так совсем не долго, Роланд, когда хочет, может очень быстро бегать, в чем я еще не раз и не два буду убеждаться. Вот и сейчас он примчался назад, когда в слюне еще чувствовался сладковатый привкус. Совсем тоненький привкус, но такой приятный. И это было последнее приятное, что со мной случилось в тот день.

Роланд потащил меня в лес. Нет, не надо смеха, я не сопротивлялся, да шел не охотно, но не так чтобы руками и ногами упираться. Рыцарь бодро шагал впереди, о чем-то без умолку говоря, я же плелся следом, едва поспевая за его широкими шагами. О чем он говорил, я вообще не слушал. Мы зашли не слишком далеко, хотя по лесу поплутали, и Роланд остановился.

— Все, — сказал он. — Здесь можно. Нас не увидят.

И в тот же миг появился Черт. И зачем я с Роландом пошел. Ведь говорил мне голос внутренний, ляг лучше поспи, чем ходить куда-то в темный лес с пусть и благородным, но все же мужиком. А тут еще один нарисовался и он ни разу не благороден. Хотя как знать, может среди своих он и считается образчиков всех благодетелей. Свойственных чертам, конечно.

Сейчас же я понял, почему попы в церкви так не любят чертей. Я его тоже после всего этого не люблю. До сих пор не люблю! И все из-за того, что он со мной творил. Нет, не думайте, в этом не было ничего предосудительного, но та тренировка, что он мне задал, навсегда осталась в моей памяти как самые ужасные полчаса моей жизни. И ни одно событие в этой жизни приключившееся никогда не сможет изменить сего факта.

Подробности я как обычно опущу, они будут лишними, скажу лишь, что когда мы закончили, вкус сахара во рту сменила смесь пота и крови. Да, да, я разбил себе губу. Сам. И ни рыцарь, ни Черт тут совершенно ни причем. Хотя это как сказать. Если бы первый не сунул мне в руки нож, а второй не пытался объяснить мне что и как с ним делать, я бы не пострадал. А так, одно лишь неверное движение и рукоятка ножа бьет мне по губам. Как и почему? Ну, вот так. Такой я умелый и ловкий воин.

Зачем им вообще понадобилась меня тренировать перед встречей с самим злом, которого они боятся настолько, что даже перед Роландом показались? Что я, маленький и глупенький человечек мог бы ей сделать, пусть и был бы обучен по всей строгости и со всем усердием. Да ничего. Так зачем они меня истязали? А вот это, если очень уж интересно лучше у них спросите. Я лишь могу предположить, что они на что-то там надеялись. Отчаянно надеялись вбить в меня хотя бы азы военной или боевой науки. Вбить ничего у них не получилось, а вот выбить да! Пот и силы из меня они выбили так, что не осталось ни того ни другого.

Я мокр, словно в реке искупался и устал так, что свалился под дерево, где и обретаюсь поныне. Вон там, за поваленным стволом. Видите мою руку? Да, да ту самую со скрюченными пальцами, что царапают кору. Нет, я не делаю это умышленно, это судороги. А надо мной нависают все четверо.

Роланд напряженно чешет в затылке, Черт качает головой и морщится, Суккуба вздыхает и ничего не делает, а Валькирия опустилась на колени, вытянула руку и что-то бормочет. Я думал, она помочь мне хочет, но от ее бормотания только хуже становится.

Оставим меня лежать и приходить в себя, а остальных за этим наблюдать и перенесемся в город, куда я пойду уже вечером, и где состоится без преувеличения судьбоносная встреча. И вы даже не представляете с кем. Но об этом позже.

Сейчас же мы посмотрим на застывшую у окна красивую и богато одетую женщину. Еще мгновение назад она улыбалась и слизывала капельку крови из уголка губ. Еще мгновение назад взгляд ее был уверен и горд. Теперь же язык ее застыл в уголке рта, а во взгляде поселился страх перерастающий в животный ужас.

Ее почти идеальное тело изогнулось, тонкие пальцы вцепились в подоконник. Изо рта вырвался хрип. Она чувствовала. Чувствовала его, и чувство это затмевало все вокруг, стирая ощущение медленно приближающейся сестры. Та находилась всего в каких-то десятке километров и шла очень медленно. В отличие от того, кто приближался с другой стороны. По спине ее сбежала капелька пота. Он проснулся. Проснулся! Глупые, глупые люди разбудили его, и сейчас он со всех ног несется сюда. Мчится к ней, чтобы убить ее.

Красивая женщина метнулась к сваленным на кровать вещам, ее руки расшвыряли все, что там лежало и достали из сумки черную сферу. Упав на колени, женщина потерла сферу.

— Он, — зашептала она, когда сфера ожила, и по ее краю побежали едва заметные огоньки. — Он проснулся! — выкрикнула она в сферу. — И он идет сюда. Мне нужна помощь и быстро.

— Проснулся? — зазвучал голос в ее голове. — Что ж, это не плохо. Мы поможем тебе, но что ты можешь предложить взамен?

Женщина на мгновение задумалась, затем улыбнулась и, приблизившись к сфере, прошептала в нее, едва не касаясь блестящей поверхности губами.

— Это интересное предложение, — отозвалась сфера. — Мы поможем. Но ты должна сделать то, что пообещала.

— Я сделаю! — кивнула женщина и встала, вновь принимая грозный и надменный вид.

— Эй, ты! — крикнула она, приоткрыв дверь.

Человек возник тут же и склонил голову.

— Сообщи хозяину, что мне понадобится помощь. Желательно, чтобы он сам был здесь, если хочет получить невредимым то, зачем меня сюда отправил.

Слуга низко поклонился и исчез.

Женщина вернулась к окну и взглянула вниз. Там, высоко подняв над головой каменную статую и громко оглашая улицу молитвой, шел священник. За его спиной тоже с молитвой на устах шла толпа людей. Как же приятно чувствовать их страх. Они боятся, боятся за своих детей. Боятся ее! но их страх после сегодняшней ночи станет только сильнее. Она отвернулась, чувствуя, как голод зовет ее. Нет, не время. Еще не время. Вот придет ночь…