Фройтер, вообще-то, не думал отказывать. В глазах Николаса и Твайлы он видел, что для них Соня не представляет опасности, да и если что-то выяснится сейчас, он всегда успеет остановить её. Ему были интересны личные причины, побудившие обратиться именно к нему, а не к кому-либо другому. Хотя Фройтер подозревал, что Николас просто притащил Соню сюда, едва узнал, что она хочет узнать что-то из прошлого.

Что такого ужасного там может быть, что требуется дитя Фасанвест? Обычно люди прекрасно помнят своё прошлое и не позволяют посторонним заглядывать в него.

— Nacido en la sangre, — вдруг сказала Соня, наконец посмотрев ему в глаза. — Вы знаете, что это?

Фройтер сам старался избегать зрительного контакта, но иногда хватало и секунды, случайного взгляда, чтобы увидеть части судьбы.

— Николас, — не отрываясь от лица Сони, сказал Фройтер, — пожалуйста, оставь нас. Я хочу поговорить наедине.

Николас беспомощно открывал и закрывал рот до тех пор, пока Лукреция, до этого скрывшаяся в комнате, не вышла в коридор.

— Иди сюда, Нико, тут куча книг, которые я хочу изучить! — нарочито весело крикнула Лукреция.

Ей не следовало стараться так сильно, что это становилось видно каждому, но Лукрецию вряд ли можно было остановить. Если уж она всё слышала и даже примерно поняла, о чём речь, она не станет мешать Фройтеру. Даже если он очень хотел, чтобы им действительно помешали.

Он не хотел разбираться с прошлым Сони и тем, что в нём скрыто. Он хотел быть рядом с Лукрецией, чтобы точно уловить момент, когда тоска и горе вновь сожмут ей сердце, чтобы помочь тем, чем он только сможет. Он и без того был плохим другом и хотел исправить это всеми возможными способами.

Но Соня Кински, пришедшая к нему — это проблема. Особенно когда она говорит о «рождённом в крови», а её волосы красные, как самая настоящая кровь.

— Идём, — сухо бросил Фройтер, разворачиваясь.

Гостиная впервые показалась холодной и пустой, даже необжитой. Указав на квадратный стол, за который Соня послушно села, Фройтер быстро перенёс лежащие на нём бумаги и папки куда подальше. Может, Соня и не планировала рыться в его работе, но Фройтер решил перестраховаться.

— Итак, — повторил он, садясь напротив неё, — ты хочешь узнать, что было в твоём прошлом?

— Во младенчестве, — уточнила Соня.

— И почему именно это время? Я уж подумал, что после эриама тебе напрочь отшибло память о земной жизни.

— Нет, это всё я прекрасно помню. Но… — она замялась, сложив руки перед собой, и начала медленно перебирать пальцами воздух.

— Альтан сказал тебе, что ты умерла во младенчестве.

Соня резко вскинула голову, поражённо выдохнув.

— Я вижу этот разговор в твоих глазах. И если ты хочешь, чтобы я помог, то лучше говори прямо, а не заставляй меня вытягивать из тебя каждое слово.

— Но что насчёт оплаты? — неуверенно напомнила Соня.

Она была очаровательна в своей честности, которая лишь добавляла ей плюсов. Возможно, это качество было с ней ещё и до Ордена — в таком случае Соня точно заслужит уважение Фройтера.

— Давай договоримся так: я посмотрю, что мне откроется, а ты пообещаешь не болтать об этом на каждом углу. Я и сам буду молчать. Рождённые в крови — это не милое прозвище, а скорее проклятие.

— Что? Проклятие из хаоса? — не поняла Соня.

— Нет, не из хаоса. Это я образно. Однако то, что я могу увидеть, вполне может оказаться настоящим проклятием.

Соня кивнула, сжав губы в тонкую линию, и во все глаза уставилась на него.

На самом деле Фройтер редко проявлял инициативу и никогда не помогал просто так, но Соня была важна Николасу, а Николас — ему. Когда-то он пообещал сальваторам, что будет верить им и помогать, и если уж теперь ему нужно посмотреть прошлое рождённой в крови — так оно и будет.

— Хорошо, — всё же произнесла Соня вслух. — Спасибо.

— Рано благодарить, я ещё ничего не увидел. А если и увижу, тебе это не понравится.

— Я уже заранее во всём разочаровалась.

— Не самый лучший подход.

Фройтер на секунду прикрыл глаза, пытаясь отговорить себя от участия в этом сомнительном деле, но отказ в оказании помощи Соне был равносилен отказу Николасу. Может, они и не были слишком близки, но Фройтер хотел помочь и был готов сделать всё от себя зависящее.

В глазах Пайпер всего на мгновение мелькнул образ Николаса, но Фройтер прочно вцепился в него. Их встреча обязательно случится, это прописано в их судьбе, но кто знает, не произойдёт ли она при катастрофических последствиях, если Фройтер откажет Николасу и Соне сейчас.

Он вдохнул, выдохнул, открыл глаза и самым миролюбивым тоном, на который был способен, спросил:

— Где ты родилась?

— В Нью-Йорке, — с готовностью ответила Соня.

— Ты уверена?

— Да, конечно.

Фройтер бездумно кивнул, смотря в её глаза, и, кажется, из-за этого ей было максимально неловко. Но прямо сейчас его волновало только прошлое, очень медленно выстраивающееся перед ним.

— Где ты жила до того, как случился эриам?

— В детском доме, — чуть тише ответила Соня, словно боялась, что их услышат. Ещё в самом начале Фройтер незаметно оградил их барьером, не пропускавшем звуки, однако и осторожность Сони не была лишней.

— Со скольки лет?

— Если верить записям, то с четырёх.

— Мир тебя не отвергал, верно?

— Не отвергал.

— Значит, там должны были сохраниться записи о тебе… В каком возрасте случился эриам?

— В пятнадцать.

— И при каких обстоятельствах? С подробностями.

Соня затихла, опустив плечи, и на секунду Фройтеру открылось то, что он так пытался увидеть: события, произошедшие с ней ещё во младенчестве. Прошлое напоминало плотную пелену тумана, были видны лишь мутные, медленно движущиеся силуэты, и с каждым мгновением они становились чётче.

— Я возвращалась с дополнительных занятий, — тихо начала Соня, наверняка даже не догадываясь, что с каждым её словом Фройтер начинал видеть всё больше. Прошлое смешивалось: то, что случилось десять лет назад, и то, что произошло совсем недавно, сливались в один поток воспоминаний, который Фройтер старался разделить на два. — Я всегда сокращала путь через ту улицу, из-за круглосуточных магазинов там всегда светло и… Не знаю, почему, но там были демоны. Демоны и Данталион.

Это длилось лишь мгновение, но Фройтер увидел всё так, будто в тот момент сам был на месте Сони, едва не прочувствовал, как сильная рука сжимается на его шее, а красные глаза горят во тьме.

— Он принял меня за демона. Тогда и случился эриам.

— Почему он остановился?

Фройтер даже не узнал собственного голоса. Соня, сидящая перед ним, всё чаще растворялась в образах своего прошлого, и её голос начинал звучать будто из-под воды.

— Не знаю. Но когда прибыли искатели и маги, он уже не пытался убить меня. Он будто забыл обо мне.

— Что было потом?

— Зал Истины, Орден и мистер Сандерсон. Сказал, что у меня была истерика, но я этого не помню.

— Самая обычная реакция для землян, прошедших эриам, — пробормотал Фройтер и тут же продолжил максимально серьёзно: — Ты тогда всё ещё жила в детском доме, да? Кто забрал тебя оттуда?

— Мистер Сандерсон. Он сказал, что всё решил и мне больше не нужно возвращаться туда.

— Ты решила остаться в Ордене?

— Да. Не знаю, почему. Я, кажется, тогда вообще не соображала.

— Охотно верю.

Хоть это произошло не во младенчестве Сони, Фройтер уже видел нить связи, протянувшуюся через всю её жизнь. Ту самую, которую в одно мгновение распознал Данталион и которую потерял, стоило магии и хаосу вновь прийти в равновесие.

— Ты узнала, почему Данталион хотел тебя убить?

— Нет, я с ним даже не пересекалась.

— Хорошо, зайдём с другой стороны. Ты красишь свои волосы?

В миллионе воспоминаний, которые открылись ему, он не увидел ни одного подходящего момента. Соня не красила волосы самостоятельно, не обращалась к профессионалу. Даже в подростковом возрасте они были такими, но ни у кого не вызывали вопросов.