— Нет, это ни черта не просто! Что такое якоря? Что за Лабиринт? Как это вообще связано с…
— Якоря — это люди, которые защитят тело и душу, — пояснила Шерая, перебив её. — Две связи, которые не позволят тебе потеряться в море магии и хаоса. В древности некоторые маги использовали ракатаны, якоря, чтобы глубже погрузиться в свою магию с шансом вернуться обратно. Не всегда удачно, конечно. Ты не можешь выбрать кого угодно. Ракатан это… Как кертцзериз или эцетар. Это люди, которым ты доверяешь, которые, даже не обладая магией, смогут вернуть тебя обратно.
— Звучит как бред, — фыркнула Пайпер, стараясь игнорировать беспокойно зашевелившуюся Лерайе.
— Это правда, — подтвердил Фортинбрас, поймав её взгляд. — Мы не смогли продвинуться дальше, потому что я не привязал тело и душу должным образом. Клаудия была со мной только из-за проклятия, и я даже не думал… Что ж, это многое объясняет. Возможно, если я найду ракатаны, смогу пройти по Лабиринту дальше…
— Не возможно, а точно, — жёстко заключил Райкер. — Это самый действенный способ отыскать источник силы, сковывающей богов, и остановить Хайбаруса.
Нет, нет, нет. Это какая-то шутка. Очень плохая и злая. Это не может быть правдой…
— Не бойтесь, я помогу открыть Переход и сохраню вам магию. Я сделаю всё, чтобы добрались до Лабиринта и вышли из него.
«Нет, нет, нет, — вопило сознание Пайпер. — Переход?.. Нет, это неправильно, так быть не должно…»
На мгновение ей показалось, будто от неё отделилась какая-то часть. Магия натянулась и тут же затихла. Пайпер моргнула, увидев перед собой Лерайе. Рядом с ней оказались Рейна и Арне — все трое, не сговариваясь, уставились на Райкера.
— Если они войдут в Лабиринт втроём, — сказал Арне, — то Второй это почувствует. Возможно, магия и хаос потянут его следом. Даже Ренольд вряд ли справится с этим.
— Засранец! — презрительно бросила Рейна.
— Рейна, пожалуйста, — мученически вздохнула Лерайе, ущипнув себя за переносицу.
— Он засранец, и ты это знаешь! Если этот ублюдок попытается войти в Лабиринт, я его убью!
Пайпер посмотрела на Николаса, во все глаза наблюдавшего за Рейной. Он даже сделал шаг к ней, но почему-то остановился и замер на месте, как статуя.
— Не думаю, что смогу задержать Второго, — обречённо выдал Райкер. — Он с каждым днём всё лучше овладевает Словом, и если он окажется в Лабиринте… Хайбарус, возможно, поможет ему.
— Плевать! — возразила Рейна. — Семеро против одного, я его на мелкие кусочки порву!
— Побереги свой настрой до Лабиринта. Вам ещё предстоит добраться до него, и я не уверен, что тёмные создания пропустят вас без проблем.
Рейна возвела глаза к потолку и, что сильно удивило Пайпер, низко склонила голову. Лерайе и Арне повторили за ней — Пайпер лишь спустя несколько секунд поняла, что они кланяются Райкеру. И если Лерайе после этого исчезла, растворившись в воздухе, то Арне соизволил ответь на непонимающий взгляд Фортинбраса и одними губами что-то прошептать, прежде чем так же исчезнуть.
— Я знаю, что это опасно, — продолжил Райкер, словно этой сцены и вовсе не было. — Но даже если вы не будете видеть меня и чувствовать, я всегда буду рядом. Я направлю вас и защищу в пути так, как смогу.
В голове Гилберта будто что-то щёлкнуло. Он наконец оторвался от прожигания пространства перед собой злым взглядом и спросил:
— Кто ты на самом деле?
Пайпер не думала, что Райкер и впрямь ответит.
— Я — Райкер, посланник, одна из трёх ипостасей Риндскавора.
С этими словами и широкой улыбкой на лице он исчез так же неожиданно, как и появился. Пайпер не успела даже обдумать услышанное, — она совсем ничего не помнила о Риндскаворе, боге, покровительствующем в пути, — как услышала натянутый смех Гилберта.
— Невероятно, — выдал он, и после, буквально через несколько секунд, повторил намного громче: — Невероятно! Ты только посмотри, до чего всё дошло.
Пайпер скорее услышала, чем увидела, как Фортинбрас скрипнул зубами.
— Если ты думаешь, что я подстроил это, то ты ошибаешься.
— Разве? Если Райкер прав и боги действительно нуждаются в спасении, почему ты ничуть не удивлён? Может быть, потому что боги были пленены как раз из-за Вторжения, которое ты не смог остановить?
— Ваше Высочество, — с пусть и вежливой, но явно натянутой улыбкой произнёс Фортинбрас, — я уже говорил, что не причастен ко Вторжению.
— Разве всё это — не результат твоих действий? Если бы ты хоть раз подумал о других…
Пайпер чётко уловила мгновение, когда терпение Фортинбраса закончилось. Лопнуло, словно туго натянутая нить, и так слишком долго пробывшая в таком состоянии. Всего на долю секунды её магия затаилась, — будто это хоть как-то могло изменить то, что должно было случиться, — и Пайпер даже позволила себе поверить, что всё обойдётся. Всё будет хорошо.
Фортинбрас резко поднялся и, зарычав, со всей силы пнул стол перед собой. Тот отлетел к стене и разбился в щепки, никого не задев, но Твайла с Китом практически синхронно подпрыгнули на месте. Принцесса Сонал испуганно закричала и отступила назад, поближе к Уннер, которая только-только появилась в дверях.
— Почему я постоянно должен думать о других?! — рявкнул Фортинбрас. — Почему я должен отвечать за жизни тех, кого даже не знаю?! Я не бог! Я лишь смертный, который должен помогать вам, сигридцам, идти к спасению! Я не должен спасать вас сам, решать все ваши проблемы и отвечать за все ваши ошибки!
— Ты — сальватор! — в том же тоне рыкнул Гилберт. — Сальватор, который двести лет только и делал, что…
— Что я делал? — прервал его Фортинбрас, распаляясь лишь сильнее. — Ты думаешь, я сидел в стороне, сложив руки, и просто наблюдал? Ракс тебя подери, Гилберт, ты веришь в эту хрень?! Все эти двести лет я уничтожал тварей, защищал Дикие Земли, спасал людей, у которых не было никаких шансов! Ради сигридцев я умирал снова и снова! Я убивал, лишь бы у них была возможность прожить ещё один день! Каждый день я проливал кровь, мучился из-за старых шрамов и проклятий, разрывавших мне тело и душу! И ты ещё смеешь говорить мне, что я не думаю о других?
— Если бы ты действительно думал о сигридцах, до этого бы не дошло! — выкрикнул Гилберт, и на последних словах его голос сорвался на хрип.
— Почему только я должен думать о вас?! Почему я должен отдавать на растерзание себя, чтобы вы жили дальше? Почему я не могу требовать того же?
— Потому что ты был избран богами!
— К раксу эту избранность, мне она осточертела! Я не хочу умирать каждый день только для того, чтобы вы могли видеть солнце! Я просто хочу, чтобы меня не ненавидели за то, чего я не совершал! Чтобы меня любили!
— Чем ты заслужил любовь? Что ты сделал, чтобы тебя действительно любили?
— Ты даже представить себе не можешь, какие ужасы я пережил! Я выжил в двух Башнях, выжег Инагрос дотла. Я сумел выстоять против Герцога, тогда как никто больше этого не смог. Я всегда помогал людям, жизнь которых угасала, и убивал тех, кого уже нельзя было спасти, кто уже обращался в тварь. Мои руки всегда были в крови, Гилберт! Ты хоть представляешь, как сильно я ненавижу себя за это? Представляешь, сколько раз я пытался убить себя? Я…
— Так почему не убил?!
Фортинбрас замер, открыв рот, и ошарашенно уставился на Гилберта. Весь ужас сказанных им слов едва дошёл до Пайпер, когда раздался громкий шлепок. Пайпер закрыла рот руками, боясь издать хотя бы один лишний звук. Гилберт, положив ладонь на покрасневшую щёку, непонимающе смотрел на Шераю. Она, в свою очередь, не выглядела виноватой, как если бы не смогла сдержаться, а теперь жалела о том, что дала Гилберту пощёчину.
Боги милостивые, как до этого вообще дошло?..
— Убирайтесь, — процедил Гилберт, смотря на Шераю. — Пошли вон! Все! Убирайтесь немедленно!
Фортинбрас громко фыркнул и, всплеснув руками, направился к двери, но остановился буквально через метр. Он оглянулся, посмотрел на разбитый в щепки стол, осколки посуды и цветные пятна от отваров на стене и полу — и, выждав мгновение, вытянул вперёд руку. Голубые глаза стали ярче всего на тон, магия внутри Пайпер встрепенулась. Обломки и осколки поднялись в воздух и медленно собрались воедино, склеились так, что Пайпер не увидела ни единой трещинки. Грязные пятна исчезли, стол вновь стоял на месте вместе со всем, что было на нём, и ничего не говорило о том, что секунды назад ещё был погром.
