Себастьян вздохнул, напоминая себе о том, что это работа и она требует, чтобы он в совершенстве выполнял её.
— И почему ты так решила?
Зельда хищно улыбнулась, достала из кармана обломок, который получила от принца Джулиана, и низким голосом, будто пыталась придать своим словам больше таинственности, ответила:
— Это обломок рога демона, милашка.
***
Николас окончательно запутался в том, что произошло, происходило или должно было происходить. Поначалу он решил, что странный след, оставшийся на картахенском кладбище, будет его главной проблемой, но после этого ему пришлось перебрасывать себя и Данталиона из одного места в другое, — его, видите ли, не устраивало абсолютно всё, что он находил в том или ином магазине! — после чего возвращать его в особняк Гилберта, а после не попадаться на глаза Шерае, потому что иначе она бы посадила его под домашний арест. Николас не представлял, как бы у Шераи это получилось, ведь его Движение было априори сильнее, но не сомневался, что она найдёт способ.
Дальнейшее его времяпровождение было довольно скучным и однообразным: он просто пытался не сойти с ума. Он знал, что Данталион и Марселин были в столовой, — нет, серьёзно, у них что, тайные свидания, которые совсем не тайные?.. — Гилберт в зале Истины, Джонатан и Кит там же, а Эйс, должно быть, имитирует мёртвого у себя в комнате. С тех пор, как Гилберт пошёл на поводу у его просьбы и приказал Энцеладу заняться обучением Эйса, прошло всего полторы недели, и это время Эйс называл исключительно «издевательством над бедными детьми». Энцелад неустанно повторял ему, что пятнадцатилетний возраст уже не детский, но Эйс от своего мнения не отказывался. Уставал до ужаса, жаловался на строгость Энцелада и его непреклонность, но не отказывался от тренировок. Николас знал, в чём тут дело.
Эйс хотел быть достаточно сильным, чтобы в следующий раз защитить свою сестру.
Его это так вдохновило, что Николас, стоило ему только узнать, что Эйс до сих пор спит, — а ведь время уже перевалило далеко за полдень, — не посмел даже думать о том, чтобы разбудить его. Сам-то Николас обходился магией и пистолетом, благо Джонатан и Кит теперь давали ему частные уроки, а вот Эйсу было намного сложнее. Он лишь недавно окончательно привык к изменившемуся телу и теперь был вынужден должным образом тренировать его, чтобы соответствовать уровню, который сам себе и установил. Николас предполагал, что Эйс не настолько глупый, чтобы сразу замахнуться на профессионализм Энцелада, однако, видя упорство, которое тот проявлял на тренировках, невольно только об этом и думал. И он искренне восхищался стремлением Эйса стать лучше и сильнее, он бы даже сказал об этом, добавив, что за столь короткий срок результаты просто фантастические, если бы не был взволнован тем фактом, что Эйс больше не является наследником Силы.
Магия Лерайе просто оставила его — Николас почувствовал это сразу же, как только познакомился с Эйсом. Это случилось на третий день пребывания Николаса в особняке, и, что самое странное, никто вплоть до него не понимал, что с Эйсом произошли какие-то изменения. Даже он сам.
Сила будто решила, что он недостоин быть её наследником, и тихо ушла. Как бы Николас ни пытался, он не мог отыскать её след. Рейна предположила, что частица Силы, бывшая внутри Эйса, была притянута самой Лерайе, и это ставило Николаса в тупик. Теперь он думал не только о пропавшей Пайпер, но и о Силе, которая почему-то оставила её брата, и об неизвестности, в которую канули обе. А ведь по-настоящему найти их мог только Николас, ведь сальваторы всегда чувствуют друг друга.
Или Иснан.
Николас не знал, действительно ли Иснан был сальватором. Его одинаково пугали оба варианта. Если он не сальватор, то как сумел подчинить себе столько хаоса, что стал столь же опасным, как маги? Но если сальватор, как сумел установить связь с Ренольдом? Рейна говорила, что Ренольд всегда был бесхребетным и мягкосердечным, но даже он бы никогда не признал своим сальватором демона. Николас думал об этом постоянно, пытался найти какие-то зацепки, но единственное, к чему он пришёл, это непрекращающаяся головная боль и чувству, будто он находится не на своём месте.
Что он здесь делает?..
«Нико», — встревожено произнесла Рейна.
— Знаю, знаю, — отозвался Николас, стуча пальцами по спинке дивана. Он был в одной из многочисленных гостиных и успел испробовать каждый предмет на возможность выспаться на нём, и пока что диван оказался самым удобным из вариантов. Особенно когда рядом был трещащий камин, прогревающий всё помещение. — Нельзя мыслить так негативно, нужно быть увереннее…
«Нико!» — почти рявкнула Рейна. Ощущение было такое, словно ему в голову засунули громкоговоритель — Николас мигом подскочил на ноги и насторожился.
— Сколько прошло с тех пор, как ушёл господин Данталион?
«Часа четыре, не меньше».
— Возникли проблемы?
«Думаю, возникнут совсем скоро».
Николас проглотил страх, вставший комом в горле.
— Насколько скоро?
«Минут через десять, наверное… — быстро произнесла она и после, будто намеренно проигнорировав мурашки, пробежавшие по его телу, проворчала: — Я тебе что, Время?..»
Но Николас уже не слушал её претензии, которые она продолжала озвучивать своим излюбленным резким тоном. Когда Рейна говорила вот так, это означало, что проблемы были очень серьёзные. Настолько, что Николасу следовало сосредоточить всё своё внимание на магии и отпустить её, чтобы она протянулась во все стороны сразу и указала, что ему следует делать.
На секунду Николас прикрыл глаза, чувствуя нетерпение Рейны, и в следующую же распахнул их и увидел, как всё вокруг оплетается светящимися фиолетовыми нитями — его Движением, охватившем всё вокруг, даже сам воздух. Потоки чужой магии, чар, слов, мыслей, что для него всегда были как белый шум — Николас видел всё, начиная от какого-то странного следа на столике рядом, не дававшем ему покоя, и заканчивая длинной нитью пространственной магии, начинавшейся у портала, который открыла Марселин для Данталиона, и заканчивавшейся целым узлом точно там, где располагался зал Истины.
Николас моргнул, прислушиваясь к своей магии, распознававшей мельчайшие изменения, но едва не вскрикнул: его словно коснулось что-то очень холодное, острое, почти впилось ему в кожу. Ветер свистел в ушах и приносил звук, который Николас ни за что не смог бы забыть — звук, с которым перепончатые крылья рассекали воздух.
Лишь после пришёл женский крик и плач, которого он прежде не слышал.
Николас дёрнул рукой, мгновенно перебрасывая себя из особняка Гилберта в место, куда вела вопившая от безумия магия. Сальватор едва не споткнулся о что-то твёрдое, но быстро отскочил в сторону, запретив себе изучать неизвестное препятствие, и побежал дальше.
Ему были знакомы эти пейзажи, но Николас отказывался воспринимать их как настоящие. Сад должен быть ярким и удивлять наличием растений, которые на холмах Шотландии просто не могут расти. Везде должны быть не менее яркие фонарики без креплений, цветочные арки, красные кусты роз, украшения, заботливо созданные в течение длительного времени. Беседка с левой стороны не должна напоминать груду горящих досок, кирпичный дом впереди, всегда казавшийся Николасу сказочным, должен стоять целым и невредимым.
Но он стоял наполовину разрушенным и безжалостно поглощался языками чёрного пламени, выпускавшем снопы искр. Николас видел движение хаоса в воздухе, чувствовал, как дрожит земля, как шумит ветер и как где-то очень далеко крылья Маракса рассекают воздух, пока Твайла кричала и плакала, пытаясь привести израненного господина Илира, лежавшего на дорожке перед домом и больше напоминавшего сломанную куклу, в чувство.
— Вставайте! — высоким, истеричным голосом кричала Твайла, пытаясь поднять старика на ноги. — Ну же, вставайте! Вставайте!
Николас бросился к ней даже быстрее, чем Рейна совсем лёгким вмешательством в его мысли сообщила, что не чувствует движения крови и сердца в теле господина Илира. Движение вопило, бросая в Николаса больше информации, магии и хаоса, сцепившихся друг с другом, позволяя ему чувствовать, а не видеть, как господин Илир пытался защитить свой дом и как Твайла была готова защитить старика.
