— Эйс, — взволнованно произнесла Пайпер, аккуратно убирая со лба Фортинбраса тёмные локоны.

— Готово!

Николас мгновенно выхватил склянку из рук Эйса и в один прыжок оказался возле Пайпер. Его глаза ни на секунду не переставали сиять фиолетовым, и Движение, казалось бы, пропитывало весь воздух: Джонатан чувствовал лёгкое давление на тело и разум, которое становилось только сильнее.

— Пей, — строго произнесла Пайпер, поднося склянку с отваром к губам Фортинбраса, синим от крови. — Пей, иначе силой напою.

Это было как-то неправильно, противоестественно. Джонатан никогда не видел, чтобы Пайпер так быстро принимала решения, от паники, плескавшейся в глазах, переходила к уверенности в каждом движении и стали в голосе. Как бы сильно Джонатана ни охватывали сомнения, как бы он ни хотел сказать ей, что подобным следует заняться Марселин, он понимал, что Пайпер не станет его слушать. Она уже давно не слушала его, хоть и утверждала обратное, и впервые Джонатан понял, что бессмысленно даже пытаться.

Это, что странно, даже не злило его и не разочаровало. Пайпер стала сальватором, которого обещала коалиции, и не подчинялась её правилам — неудивительно, что она была так решительна и зла.

— Нож, — скомандовала Пайпер, протягивая руку в сторону.

Николас тут же передал ей крохотный нож.

— Надеюсь, это для того, о чём я подумал, — пробормотал Гилберт.

— Надейся, — пренебрежительно влез Арне после продолжительного молчания со своей стороны. — Итак, Первая, ты готова?

— Как ты мне поможешь? — спросила она, подняв на него глаза.

— Ты видела, какие сигилы рисовала Ветон, и даже если думаешь, что не помнишь их, это неправда. Твоё сознание всё помнит. Позволь мне заглянуть в твои воспоминания, и я направлю тебя.

Пайпер сглотнула, но, будто не позволяя себе даже секунды на сомнения, кивнула и сделала надрез на ладони. Джонатан тут же метнулся вперёд и вырвал нож из её рук, но было уже поздно: Арне, оказавшийся рядом, накрыл её ладони своими.

— Следуй за магией, — тихо сказал он, — и удерживай его в сознании. Малыш, — бросил он через плечо, посмотрев на Эйса, — нужен ещё настой эрвы. Сделаешь?

— Э-э-э… Да, да, — смущённо отозвался Эйс, — сделаю…

— Стелла, милая, принеси уже полотенца. Эйкен, усмири тени, мне и так трудно с этим раксовым хаосом.

Джонатан озадаченно огляделся, решив, что Арне шутит. Но нет, это было правдой: возле стен стали скапливаться тени, половина из тех, что жила на левой половине тела Эйкена, уже присоединилась к ним. На бледном лице мальчишки отражался страх, несколько теней беспокойно ползали по его щеке.

— Чувствуешь? — уточнил Арне, бросив косой взгляд на Пайпер.

— Ага, — кивнула она, — но ты лучше страхуй, а то…

Она затихла, начав аккуратно чертить сигилы на спине Фортинбраса, и Джонатан ощутил подступившую к горлу тошноту. Это было неправильно, противоестественно, и он никак не мог отделаться от этих мыслей. Никто, казалось бы, не знал, что делать, был слишком ошарашен произошедшим, и только Пайпер смогла взять себя в руки и начала действовать. И не просто действовать — она сумела привлечь внимание Арне, и он помог ей. В какой-то момент, должно быть, на десятом сигиле, Арне исчез, но Пайпер будто не заметила этого. Её движения стали более уверенными и быстрыми, тогда как дрожь в теле Фортинбраса постепенно сходила на нет. Джонатан внимательно наблюдал за каждым, даже самым незначительным движением рук Пайпер, готовый в любой момент броситься на помощь, но даже так не уловил момента, когда последний сигил был закончен.

Пайпер устало выдохнула, села на пол и посмотрела на Фортинбраса. Его затуманенный взгляд, ещё мгновения назад направленный в пространство перед собой, сдвинулся и, кажется, сфокусировался на ней.

— Эйс, у тебя готово?

— Да.

— Ты не мог бы… — она кивнула на Фортинбраса и подняла свои окровавленные ладони. — Я чуть-чуть не в форме.

Сглотнув, Эйс неуверенно приблизился к Фортинбрасу. Рядом тут же оказалась Стелла, всё же доставшая полотенца, — Джонатан даже не заметил, когда она сбегала за ними, и теперь думал, почему Гилберт позволил пространственной магии особняка не мешать ей.

— Пусть сначала выпьет, — вяло скомандовала Пайпер.

Эйс кое-как сумел влить отвар в приоткрытый рот Фортинбраса и отскочил, будто ошпаренный. Не дожидаясь разрешения, Стелла принялась утирать лицо сальватора от крови.

— Николас, — обратился к нему Джонатан, — ты не мог бы вылечить порез Пайпер?

— Я в порядке, — возразила она, но когда Николас всё же взял её ладонь и использовал магию, покорно приняла помощь.

Да, это было неправильно и противоестественно, но Джонатан не мог повернуть время вспять, пусть даже теперь вопросов стало только больше. И как бы сильно он ни хотел получить на них ответы, ему придётся подождать.

Не говоря ни слова и ни на кого не смотря, Гилберт оторвался от стены, возле которой всё это время стоял, прошёл через всю комнату, переступив через окровавленную груду тряпья на полу, и собирался выйти в коридор, когда на пороге показалась Твайла. Не удостоив взглядом даже её, он обогнул демоницу и ушёл.

— Почему твой тупой особняк вечно мешает мне?! — яростно крикнула Твайла ему в спину. Но, не дождавшись ответа, тут же вбежала в комнату и приблизилась к Фортинбрасу.

***

О магии Марселин знала достаточно — как и о том, что существуют тысячи, если не сотни тысяч её подвидов, чар и особых заклинаний, с которыми мало кто может справиться. Когда Стефан обучал её магии, он не ограничивал её и позволял узнать даже о самых опасных манипуляциях, но, разумеется, следил, чтобы она не пыталась применить их. Тогда Марселин доверяла ему достаточно, и потому если и нарушала запрет, то только в крайних случаях, когда под угрозой была её жизнь.

Она доверяла Стефану и сейчас. Боги, он был единственным человеком во всех мирах, которому она доверяла настолько. Но она не понимала, как разговор с девушкой, которая слышит мёртвых, может равняться разговору с её матерью. Не понимала, почему Стефан уверен, что это докажет ей правдивость его слов.

— Смею предположить, что ты в совершенстве владеешь своим проклятием, — рассудила Шерая ещё до того, как они начали. — Ты подчинила себе хаос, и теперь он служит тебе так же, как моя магия — мне. Я права?

Клаудия сидела напротив Марселин и Стефана за столом, на котором лежало несколько магических книг, найденных Шераей, и, кажется, не обращала на них никакого внимания. Создавалось впечатление, будто и не она сказала, что может говорить с Еленой и согласна узнать у неё о Силе, Йоннет и демонах.

— Я никогда не встречала людей, которые подчинили бы проклятия себе. Обычно они… усложняют жизнь, — на мгновение запнувшись, сказала Шерая. Марселин насторожилась, — ей показалось, что женщина нервничает, — но Шерая, не изменившись в лице, продолжила: — Стефан, как ты можешь вспомнить, практически умер из-за этого.

— Я умер, — с кривой улыбкой уточнил Стефан. — Напоминай мне об этом чаще, а то вдруг забуду.

— Но твоё проклятие… Это что-то совершенно новое. Это никоим образом не похоже на хотя бы одну часть ритуала ирау.

По спине Марселин пробежал холодок. Об ирау она читала достаточно — они были более свирепыми, чем драу, и обладали поистине разрушительной мощью, с которой не каждый мог считаться. Ирау, строго говоря, были особыми существами, духами, которые когда-то были живыми, но после смерти были удостоены божественного взора и второго шанса. Брадаманта, которую призвал Стефан, была из народа скитальцев, который даже сигридцы считали легендой. Марселин бы предпочла никогда больше не сталкиваться ни с ирау, ни с их силой, но слова Шераи беспокоили её.

Чем на самом деле является проклятие Клаудии — силой, которой она научилась управлять, или разрушением, которое им ещё предстояло увидеть?.

Пока что Марселин не получила ответа на этот вопрос.

Ритуалу разговора с умершими Шераю обучили в ребнезарском обществе магов. Обычно для его проведения было необходимо использовать вещь, которая принадлежала умершему человеку, но проклятие Клаудии и само присутствие Марселин компенсировали у них отсутствие этой вещи. Марселин очень не нравилось, что в данном случае она могла быть нитью, которая свяжет Елену с этим миром, притянет её магию из леса Мерулы, но у неё не было выбора.