Если до этого словам Фортинбраса о том, что род Дасмальто принял его, не верили, то теперь отрицать правду стало невозможным.

— Согласно законам, — невозмутимо продолжил Фортинбрас, уже без улыбки и с ощущением, что на него смотрит весь мир, — если наследник рода Лайне не может принять корону по тем или иным причинам, право на неё имеет его ближайший родственник по линии отца или матери.

— Ты не мой брат! — прорычал Гилберт.

— Но Киллиан из рода Дасмальто — твой дядя. И мой, о чём я настоятельно рекомендую не забывать. Он принял меня в свой род, и благодаря этому я могу претендовать на корону великанов. Нет, не так, — исправился Фортинбрас, сведя брови к переносице. — Я — единственный, кто может претендовать на корону великанов сейчас. Единственный достойный. Я был признан и короной, и мечом.

— Они осквернены, — возразил Гилберт будто совершенно инстинктивно.

— Они чисты и взывают к моей крови Лайне. К тому же, — Фортинбрас намеренно сделал паузу, расправил плечи и закончил: — Я прошёл Матагар, а ты — нет.

Из лёгких Гилберта будто вышибли весь воздух. Он едва не сделал шаг назад, но вовремя опомнился. Вместо этого он уверенно направился к лестнице, спустился и, игнорируя мгновенно окруживших Фортинбраса рыцарей, бросил на него убийственный взгляд. Но не успел он сделать ещё хотя бы шаг, как Фортинбрас продолжил предельно серьёзно:

— Признай меня своим королём, и я прощу тебя за изгнание. Прими меня в род Лайне, и следующим королём станешь ты. И Нотунг, и корона признают тебя.

— Я никогда не позволю тебе занять моё место, — чеканя каждое слово, ответил Гилберт. С каждым его шагом воздух всё громче трещал от невидимой силы, лишь часть из которой была магией Фортинбраса. — Я — законный король великанов.

— Тогда пусть корона подтвердит это.

Гилберт сжал челюсти и остановился. Между ними было всего два метра и четверо рыцарей, не останавливающих Гилберта, а удерживающих Фортинбраса на месте. Он, впрочем, совсем их не замечал. Осторожно снял корону с головы, на секунду увидев, что она в синей крови Розалии.

Но, моргнув, Фортинбрас вновь видел только сияющие серебро, хрусталь и алмазы. Всего лишь корона.

— Надень её и докажи, что ты достоин быть королём, — громко произнёс Фортинбрас, протягивая корону Гилберту. — Докажи, что я лишь жалкий Предатель миров и не имею никаких прав. Ну же, не бойся. Ты же знаешь, что она настоящая. Надень её.

Губы Гилберта сжались в бескровную линию. Чувство страха в нём постепенно вытесняло ненависть и ярость. Гилберт знал, что, если он наденет корону, она его отвергнет. Он действительно был узурпатором, но не мог этого признать.

Нотунг и корона великанов были созданы во времена первого Лайне как дар ему и всему Ребнезару, объединённому им. Они не теряли своей особой магии даже спустя века, и кусочки рогов священного оленя Инглинг лишь укрепляли её. Добыть их было крайне сложно, и потому корона и меч до сих пор не утратили своей силы.

Гилберт не прошёл Матагар — он не был признан священным оленем Инглинг, веками бывшего достойнейшим из соперников орлов, и не принёс кусочки рогов, которые были бы соединены с остальными с помощью магии и крови. Гилберт всё ещё был принцем, не имевшем прав на престол, тогда как Фортинбрас, прошедшим Матагар в установленные шестнадцать лет, даже с учётом изгнания мог стать королём. Фактически, он и был королём всё это время, и найденная корона великанов лишь подтверждала это.

Это, должно быть, было пыткой для Гилберта. Во времени Пайпер, которое Фортинбрас читал, он видел и чувствовал, как много для него значат коалиция и место, которое он занимает. Его неофициальная роль короля была для него всем, и он держался за неё, как за последнюю надежду и возможность помочь нуждающимся. Гилберт был всё таким же самоотверженным, внимательным и упорным, но он всё-таки не был королём.

Если он попытается надеть корону, она убьёт его. Если возьмёт Нотунг в руки, тот не признает его. Гилберт проиграл исключительно из-за того, на что никак не мог повлиять — на момент Вторжения ему было тринадцать лет.

— Или же, — продолжил Фортинбрас, заметив, насколько пустым стал взгляд Гилберта, — сразись со мной за право владеть короной. Честный бой, без моей магии. Право выбора оружия за тобой.

— Ты никогда не получишь её, — с расстановкой произнёс Гилберт.

— Получу, чего бы мне это ни стоило. Клянусь священным оленем Инглинг.

Гилберт вздрогнул, и Фортинбрас невозмутимо продолжил:

— Или же я откажусь от всех своих притязаний на трон, признаю тебя законным королём, сниму все защитные заклинания с короны и передам её тебе, если коалиция выполнит три моих условия.

Протестующий шёпот, всё ещё бывший достаточно тихим, вдруг стал значительно громче, настойчивее. Фортинбрас смотрел только на Гилберта, с каждой секундой становившегося всё бледнее.

Последнее, что Фортинбрас стал бы делать в жизни, так это вредить брату, но у него не осталось выбора. Отнять корону, которой он даже не владел, и согласиться вернуть её только взамен выполнения трёх крайне простых условий — единственный выход, который был у него. Фортинбрас был обязан сохранить жизнь себе не столько из-за того, что был сальватором Времени, сколько из-за того, что в нём нуждались остальные. Он не сомневался, что Клаудия достаточно умна, чтобы сориентироваться даже в этом чужом мире, который казался ему безумным, но Фортинбрас не мог сдаться и бросить их. Он поклялся, что защитит их.

Он поклялся Пайпер, что вернёт её домой. Сейчас ему казалось, что она до сих пор не дома.

— Первое, — объявил Фортинбрас, перекрывая весь лишний шум, — я буду жить под одной крышей с Гилбертом из рода Лайне. Меня не волнуют ваши дворцы или зал Истины. Вы можете подослать своих магов, охотников, рыцарей и прорицателей, чтобы они наблюдали за мной. Меня это не волнует. Но либо я живу в особняке принца Гилберта, либо ни о каком сотрудничестве с вами не может быть и речи. Второе: не пытайтесь заковать меня в цепи. Я буду жить согласно правилам вашей коалиции и подчиняться принцу Гилберту в пределах разумного до тех пор, пока мои руки свободны. И третье, — не дав лидерам коалиции, уже открывшим рот, даже слова вставить, Фортинбрас мгновенно продолжил: — Все мои спутники останутся рядом со мной, к ним применимы те же условия, что и ко мне. Взамен мы с Арне будем целиком и полностью на вашей стороне. Вы сможете рассчитывать на нашу магию так же, как на магию Первой и Лерайе.

Он наконец решился посмотреть на неё и с удивлением увидел на её лице улыбку, крайне напоминавшую безумную. Фортинбрас старался не обращать внимания на отголоски её страха и боли, мешавших ему сосредоточиться, но теперь позволил им накрыть его с головой. Видеть, что Пайпер здесь, и ощущать это магией — несравнимые вещи.

Она произнесла что-то очень тихо, и Фортинбрас мгновенно напряг слух и кивнул, прося её повторить. Пайпер вдруг улыбнулась ещё шире и прошептала:

— Хитрый засранец.

Он моргнул, чувствуя, как губы будто бы сами собой растягиваются в улыбке. Только Пайпер могла назвать его так и при этом таким тоном, что сразу становилось ясно — он получил крайне хороший комплимент.

— Если позволите заметить, — неожиданно произнесла Сонал, наклоняя голову вбок, — то всё, что он сказал — чистая правда. Он действительно готов верно служить коалиции, но лишь в том случае, если он и его спутники останутся свободны.

— Вот как? — насмешливо повторил Данталион. — И что, нам просто поверить ему?

— Без клятвы на крови это бессмысленно, — жёстко произнесла королева Ариадна, стуча пальцами по подлокотникам.

— Я готов принести её, — спокойно согласился Фортинбрас. — За всех.

— Каждый из твоих спутников принесёт клятву, — возразила Ариадна.

Фортинбрас на секунду сжал челюсти, после чего его лицо вновь стало непроницаемым.

— В таком случае я считаю необходимым максимально чётко сформулировать слова клятвы для каждого из них. В преступлениях, в которых вы обвиняете меня, они не виноваты.