— Нам нужно поговорить.

— Себастьян, немедленно…

— Мне что, нужно сдохнуть, чтобы ты соизволил подойти к моему трупу и сказал хотя бы два слова?

Двое искателей, за всё это время, кажется, даже не моргнувшие, растерянно переглянулись между собой. Девушка, сидящая на стуле, покосилась на парня, стоявшего всего в полуметре от неё, и что-то тихо произнесла. Вряд ли что-то хорошее: лицо Августа мгновенно исказилось и он уже открыл рот, чтобы сказать что-то, но Себастьян его перебил:

— Свободны, дорогие коллеги. Дальше по коридору и налево гостиная, можете найти там Паскаля, пусть он вам даст по конфетке и успокоит.

Он сомневался, что это сработает, но юные искатели оказались чрезвычайно умными. Они едва не синхронно выпрямились, произнесли извинения и вышли, даже дверь за собой закрыли.

— Что ты себе позволяешь? — процедил сквозь зубы Август, ударив ладонями по столу и выпрямившись во весь рост.

— Сколько раз за это время ты поговорил с Алексом? — задал встречный вопрос Себастьян.

Август моргнул и, к счастью для себя, быстро скрыл удивление. Но Себастьян ему не верил — он слишком хорошо знал своего отца, и потому точно знал его реакцию. Август ни за что не признает, что вопрос его по-настоящему удивил, скорее сумеет убедить Себастьяна, что он не столь важен.

Однако он был важен.

Август Гривелли был ещё более сложным человеком, чем Себастьян, и угодить ему было практически невозможно. Удавалось только членам его семьи, исключая Себастьяна. Он не знал, в чём причина, и уже давно оставил попытки как-то исправить это. Проще было смириться с мыслью, что отец просто недолюбливает его, чем думать, что в Себастьяне есть нечто неправильное и что все могут относиться к нему именно так, а не иначе.

— Что за глупости ты говоришь? — наконец произнёс Август, проводя ладонью по лицу и садясь обратно. — Откуда такие мысли?

— Рокси сказала, что ты был у Гилберта всего один раз, но даже не поговорил с Алексом.

— Рокси следует научиться применять свои таланты там, где это…

— Она беспокоится, — резко перебил Себастьян, прохромав к столу, — и это нормально. Мы все беспокоимся, но только ты продолжаешь делать вид, будто ничего не произошло.

— Себастьян, — предостерегающе произнёс Август, сложив руки перед собой, — ты перегибаешь палку. Создаётся впечатление, что ты совсем не веришь в Алекса. Он знает, каких целей должен достичь Орден, и достаточно умён, чтобы не мешать этому.

Себастьян нервно рассмеялся. Его отец так это называет? «Мешать Ордену»?

В общении Август Гривелли был крайне сложным человеком. Убедить его в своей правоте казалось невозможным, добиться от него хоть капли сострадания — тем более. Казалось, всё, что он делает, он делает ради Ордена и всей коалиции, не видит рамок допустимого. При этом он действительно любил свою семью, — Себастьян скорее видел это, чем ощущал, — но иногда жертвовал временем с ней из-за работы.

Алекс и Рокси этого, вероятнее всего, даже не осознавали. Они выросли с двумя родителями и старшим братом, который всегда и везде был рядом. Себастьян же вырос с двумя родителями, один из которых почему-то относился к нему холоднее, чем должен был.

Но Себастьяну было плевать. Он давно перестал пытаться понять Августа или заслужить его любовь и признание — эти вещи казались ему совершенно пустыми, ненужными, он вполне мог прожить и без них. Однако Алекс и Рокси ещё старались, но Август, загруженный делами Ордена, не замечал их попыток.

— Ты хоть знаешь, что было на аукционе?

Август совсем тихо выдохнул и открыл нижний ящик стола. Себастьян точно знал, что там хранится, но всё равно удивился, увидев два стакана и бутылку виски.

— Ты будешь терроризировать меня вопросами, пока не добьёшься своего, — произнёс Август, размеренным движением наливая алкоголь. — И уж лучше я буду не совсем трезвым.

Просто поразительно. Два часа дня, а он уже пьёт.

— Ты знаешь, что было на аукционе? — повторил вопрос Себастьян, намеренно проигнорировав протянутый ему стакан.

— Знаю. Но ты всё равно расскажешь мне, да?

— Ты знаешь обо всём из отчётов и со слов искателей, бывших там. И со слов мамы, уверен, она тебе рассказала обо всём в подробностях. Но ты знаешь, что Алекс почти не разговаривает со мной?

— Ты за этим пришёл ко мне? — приподняв брови, уточнил Август с налётом удивления. — Чтобы жаловаться на брата?

— Я пришёл требовать, чтобы ты поговорил с ним. Не об Ордене или коалиции, а о нём. Убеди его, что ни он, ни я в случившемся не виноваты.

Август ущипнул себя за переносицу. Обычно каждый разговор с Себастьяном заканчивался спором, и, судя по всему, этот закончится точно так же и без единого шанса на понимание со стороны. Себастьян знал, какой позиции придерживается Август, но хотел давить до самого последнего: если уж он сумел наступить себе на горло, то и отец сможет.

На самом деле это оказалось не так уж и сложно. Поначалу было непривычно и странно, но Себастьян всегда умел приспосабливаться.

— Алекс умён, — настойчиво повторил Август, сделав небольшой глоток. — Он ни за что не станет…

Себастьян ждал слишком долго, и его терпение кончилось. Он резко наклонился и выбил стакан из рук отца — тот отлетел в сторону, со звоном врезался в книжный шкаф и рассыпался, алкоголь выплеснулся на дорогие книги и старые карты, ждавшие, когда Август уберёт их в более надёжное место.

Следом полетел второй стакан, который Себастьян всё это время игнорировал. Он врезался в стену за спиной Августа, аккурат между двумя древними мечами, уже годными только для украшения кабинета, чем для настоящего сражения.

Далее настал черёд бутылки с виски. Себастьян схватил её за горлышко и был готов швырнуть в сторону, но Август вовремя перехватил его руку. Их глаза одного оттенка голубого встретились, и Себастьян лишний раз убедился, что они одной крови — столько злости и презрения во взгляде он прежде видел только у своего отражения в зеркале.

— Что ты себе позволяешь? — тихо, но угрожающе произнёс Август.

— Иди к Алексу и говори с ним, — процедил сквозь зубы Себастьян, чувствуя, что ещё немного, и зажатое в руке горлышко бутылки просто лопнет от оказываемого на него давления. — И только попробуй сказать хоть что-то о том, что он должен контролировать себя.

Всего на мгновение, но Себастьян увидел, что его отец растерян. Но затем мгновение кончилось, и во взгляде вновь были только злость и презрение, так хорошо знакомые ему.

— Ты думал, я настолько тупой? — выдавливая из себя кривую улыбку, спросил Себастьян. — Думал, я не узнаю, что ты давишь на него и требуешь молчать о диагнозе, который ему поставили?

— Себастьян, тебя это не касается, — практически ледяным тоном сказал Август.

— Верно, не касается, но лишь в том случае, если этого хочет сам Алекс. Но я не уверен, что он сам решил молчать. Сколько раз ты говорил ему, что все его переживания лишь пустой звук? Сколько раз говорил, что следует держать эмоции под контролем и ни с кем не делиться своими переживаниями? Ты действительно думал, что это поможет? Что расстройство исчезнет, как по щелчку пальцев?

— Себастьян…

— Так не бывает, — упрямо продолжал Себастьян, сведя брови к переносице. — Алексу нужна помощь, а не обесценивание его проблем. И либо ты идёшь к нему и помогаешь, либо…

— Что? — с вызовом спросил Август, перебив Себастьяна. — Ты хоть осознаёшь, что говоришь? Эти угрозы, Себастьян, ни к чему хорошему не приведут.

— Прекрасно, потому что именно этого я и хотел. А теперь отпусти мою руку, пока я не сломал тебе пальцы.

Себастьян ждал слишком долго, и его терпение кончилось. Его отец умел любить, умел быть хорошим родителем, но в моменты, когда это нужно было сильнее всего, работа поглощала его, а он даже не пытался изменить хоть что-то. Себастьян к этому давно привык и стерпел бы, если бы отвратительное отношение отца касалось только его — терпел же столько лет, значит, и дальше продержится. Но если речь заходила об Алексе или Рокси, Себастьян был готов прибегнуть даже к угрозам.