Её прекрасные рога.

Твайлу замутило. Маракс продолжал улыбаться, наверняка опьянённый чувством победы, но ни на мгновение не позволял себе ослабить хватку. Чужое присутствие за спиной ощущалось так же хорошо, как кровь, размазанная по лицу Твайлы, и фантомная боль на месте раскрошённых рогов.

— Ты доволен? — вдруг спросил Маракс, посмотрев поверх её головы.

— Более чем, — глухо ответил Хибай. Его дыхание почти зашевелило волосы у неё на затылке. Почти, потому что они слиплись из-за пролитой ранее крови.

— Великолепно. Тогда возвращаемся, я не хочу больше торчать здесь.

— Иснан уже закончил?

— Не удивлюсь, если нет, — пренебрежительно бросил Маракс, делая шаг назад и окидывая Твайлу, стоящую на месте, оценивающим взглядом. — Бери её.

Хибай без возражений и лишних вопросов подхватил Твайлу и закинул её себе на плечо. Мир вновь закружился, кровь брызнула из ран на лбу, её саму замутило. Маракс не ослабевал хватку, и теперь, когда Хибай уничтожил её рога, у Твайлы не был сил на сопротивление.

***

Джонатан считал, что день, который пройдёт спокойно, можно будет обвести красным в календаре и даже налепить вокруг праздничные наклейки, как это делали Пайпер и Лео в любой непонятной ситуации.

Но пока что каждый день следовало обводить чёрным, потому что каждый день были смерти, которым они не могли помешать, но которые тяжким грузом ложились на сердце. Сегодня, ночью двадцать восьмого марта, это были жизни искателей, выдававших себя за гостей на аукционе какого-то Андреаса, и невинные земляне и сигридцы, оказавшиеся здесь исключительно для того, чтобы поучаствовать в самом аукционе.

Но тот превратился в бойню, и всё вокруг стало кроваво-красным.

Джонатан дожидался сигнала в трёх кварталах от места проведения аукциона и вплоть до самого последнего момента не замечал ничего подозрительного. За ним увязался Данталион, сказавший, что ему просто скучно, и Джонатан хотел прибить его. Он постоянно нёс какую-то чушь, жаловался ему на объём работы, которую вынужден выполнять, — «Как странно, ведь лидеры коалиции никогда не выполняли столько работы!» — и хвалился тем, что переспал с королевой Ариадной.

Честно говоря, Джонатану было плевать. Пусть Данталион хоть со всей коалицией переспит: до тех пор, пока вампир действительно выполняет свою работу, претензий к нему было. Кроме, разумеется, того факта, что он часто лез в самое пекло, но это были мелочи, к которым Джонатан успел привыкнуть за многие годы.

Он привык и к виду крови, но сейчас её было так много, что Джонатана начинало мутить.

Когда сигил, связывавший его с остальными искателями и Зельдой, вспыхнул сизым, Айше открыла портал как можно ближе к месту проведения аукциона. Они едва успела окружить территорию, когда воздух, да и сам мир будто бы дрогнули.

Брешь, через которую хлынули демоны, открылась прямо в центре огромного дома.

Барьеры рухнули не сразу. Айше всеми силами пыталась пробиться сквозь них, но получилось далеко не сразу. Лишь после, когда десятки стай голодных ноктисов вырвались наружу и начали терзать паникующих гостей, барьеры пали. Айше успела бросить Джонатану, что они разрушены изнутри, после чего кинулась в самую гущу событий.

Везде слышались крики, стоны умирающих и вой, от которых кровь леденела в жилах. Джонатан не меньше восьми раз едва не распрощался с жизнью. Ноктисы прыгали на него, вцеплялись в руки и ноги, но Джонатан отбивался либо сам, либо с помощью других искателей или эльфийских охотников, Джулианом отданных ему в командование. Попадались и люди, начавшие перерождаться в тёмных созданий. Джонатану приходилось останавливаться и убивать их до того, как они успевали напасть на кого-то.

Это было его ежедневной рутиной, но почему-то именно сегодня, здесь и сейчас, Джонатан ощущал тот же страх, что и много лет назад, когда они столкнулись с демонами в очень старом особняке. После этого случая Дэниел, его брат и отец Пайпер и Эйса, предал себя Забвению.

Джонатану было страшно.

Он действовал практически инстинктивно, когда убивал нападающих на него демонов, оттаскивал дрожащих от страха гостей, забившихся кто куда, подальше, едва не выталкивал их наружу и требовал убираться как можно дальше. Но он не помнил последовательности своих действий или слов, которые произносил. Джонатан помнил только о том, что где-то здесь, в самом сердце этого кошмара, совсем юные искатели, которые могут умереть из-за его решения.

Он предложил Соне изменить правила экзамена. Он убедился, что Кит действительно хочет помочь, пусть он и ворчал после этого очень и очень долго. Он позволил убедить себя в том, что Твайла, которой не доверял Гилберт и примерно половина особняка, нужна для реализации плана Себастьяна и Зельды; что Алекс вполне справится и точно не будет мешаться под ногами.

Боги, он боялся даже за Себастьяна и Зельду. Первый уже давно не был учеником, за которым следовало постоянно следить, а вторая даже не являлась искательницей и была старше него минимум на двести лет.

Но Джонатан боялся, и страх давал ему силы двигаться дальше. По разорванным телам ноктисов, через останки несчастных людей, попавших под удар, мимо стен, забрызганных кровью.

Через кошмар, ставший реальностью.

Джонатан не знал, сколько прошло времени с тех пор, как открылась брешь, но в какой-то момент демоны оставили дом: большая часть была мертва, другая, продолжавшая сражаться до последнего, исчезла, оставив после себя только разрушения. Джонатан бродил по огромному дому, перевёрнутого с ног на голову, и делал то, что должен был.

К раненым направлял искателей, которые должны были оказать первую помощь до того, как появятся настоящие целители. Айше, которую едва удалось выловить, сказал оповестить о случившемся королеву Ариадну — здесь требовались мощные чары, которые помогут сразу сотне людей. Данталиону сказал собрать вампиров и отыскать след сбежавших демонов. Он, конечно, возразил и обругал всех, но за дело всё же взялся.

Джонатан бродил по дому, отказываясь от первой помощи, до тех пор, пока не нашёл, наконец, нужных ему искателей.

Один из залов напоминал бойню сильнее всего. Вокруг были только тела, разорванные, искромсанные на кусочки, разбитая мебель и так много крови, что ей можно было окрасить весь дом. Живых оказалось очень мало: всего-то Алекс с Зельдой да трое искателей, отправленных в качестве гостей. Серебристое платье Зельды было порвано, на левой ноге зияла жуткая рана от клыков ноктиса, прогрызших плоть до костей. Лицо Алекса было исцарапано, но, к счастью, глаза остались целы, на одежде виднелись пятна чёрной крови. Он где-то раздобыл полотенце и теперь уговаривал Зельду не дёргаться, пока он пытался обвязать её ногу. Искатели, рассредоточившись по помещению, проверяли трупы в надежде найти среди них живого.

Алекс услышал шаги и едва не подскочил на месте, но, обернувшись к нему, облегчённо выдохнул. Зельда смерила его уничижительным взглядом и громко хмыкнула.

— Здесь были только ноктисы? — быстро спросил Джонатан, не желая слушать тираду эльфийки о том, какие все вокруг слабаки, трусы и те ещё ублюдки.

— Нет! — выплюнула Зельда, настойчиво отпихнув от себя Алекса. Он вновь попытался приложить к её ране полотенце, но Зельда упорствовала и, что неудивительно, если вспомнить характеристику Себастьяна, продолжала: — Маракс, этот сукин сын, командовал ими!

— Они пришли через портал, — глухо вставил Алекс, сосредоточенно смотря на рану Зельды. — Я видел, как тот демон открыл портал. Это был Иснан, да?

— Похоже, что он.

— Конечно, это был он! — горячо согласилась Зельда, почти заглушив тихий ответ Джонатана. — Наверняка он и открыл брешь!

— Ты оградила её барьерами?

— Разумеется, — недовольно бросила Зельда. — Но пусть малыш-сальватор закроет её, пока банкет не продолжился…

Джонатана, не обратив внимание на её неуместную шутку, спросил:

— Где остальные?

— Себастьян и Соня должны были быть вон там, — Алекс указал на коридор слева, в конце которого виднелся ещё один развороченный зал, усеянный трупами. — По крайней мере, там я видел их в последний раз.