Почти всегда, на поле для разминок, где валялись деревянные мечи и щиты, после ужина уже никого не было. В это время и начинал своё обучение наёмник.

Сегодня пахло дождём и гниющими листьями. Где-то по переулкам, пьяные стражники после службы, пели пошлые песни. Солнце почти село, и небо залилось розоватым оттенком.

– Нет. Сделай упор. Так ты повалишься и без помощи противника, – скомандовал Дирт.

Они занимались с ненастоящим оружием, что с каждым днём всё больше раздражало девушку.

– Не замахивайся так. Оценивай, с кем дерёшься. Я больше тебя в два раза, – Дирт вздохнул и остановился, – используй ловкость, которой нет у меня.

Амалия поменяла тактику и попыталась запутать наёмника, ныряя под руку или наворачивая круги вокруг соперника. Она старалась делать свои шаги непредсказуемыми. Получаться стало гораздо лучше, но как только ей казалось, что всё выходит, Дирт валил её с ног раз за разом.

– Ошибка. Эта рука у меня сильнее, – прохрипел мужчина.

– У тебя есть слабая рука? – нервно спросила девушка.

Дирт фыркнул.

– У всех есть слабости. Не ожидай, что твой противник тебе их перед боем на свитке распишет.

Амалия повела рукой и попыталась использовать стихию, чтобы оттолкнуть наёмника, но кроме прилипшей бороды к его кривоватому носу, ничего не вышло.

– Аваира научит совмещать магию и оружие. Нельзя применять одну и ту же тактику ко всем. Слишком маленький поток, чтобы сдвинуть мой вес.

Теперь магичка попыталась только обороняться, но при очередной атаке, поскользнулась на грязи и упала на левое бедро. Боль стрельнула, заставляя замереть.

– Сейчас ты бы могла вывернуть эту ситуацию и легко оказалась бы у меня за спиной, – Дирт кивнул. – Почувствуй, как твоё тело хочет поступить. Оно всё помнит, даже если ты забыла.

Девушка села на мокрую траву.

– Не выходит. Я чувствую, что ты лучше. Во всём, – тихо добавила она. – Оттого изначально не верю в свою победу.

Дирт внимательно посмотрел в тоскливые глаза магички. Он бросил меч и сел рядом с ней.

– Когда-то детей тут учили выживать, – он окинул презрительным взглядом мишени в дальнем углу поля. – Их ставили в бой против бывших вояк, что прошли войну с Вримлером. Мальчишке тринадцать лет, а напротив скалит зубы бывалый воин, повидавший такое, что ребёнок тогда представить даже не был готов. Проиграл – плеть. Значит, плохо выучил парирование. Выиграл – найдут кого-то посильнее. Радоваться победам они не успевали. Им постоянно напоминали, что всегда есть кто-то лучше, что потолка нет, – наёмник повернулся к девушке и спросил, не ожидая от неё ответа: – Сколько парней отказывались от боя и шли сразу к плети?

Амалия еле сдерживала слёзы. Она понимала, что если даст волю эмоциям, то Дирт не станет рассказывать дальше. Девушка провела рукой по спине мужчины, и спросила:

– Покажешь?

Тот молча снял накидку, расстегнул ремни на жилете, и спустил рубашку, открывая плечи с верхней частью спины. Это были когда-то рваные глубокие полосы. Так давно, что оттого уродливо растянулись. Детские шрамы. Они больше не болели, и именно поэтому Дирт позволил взглянуть на них, правда, лишь на секунды. Наёмник быстро оделся, попросил девушку отдохнуть, отменил завтрашнюю тренировку, и молча покинул поле.

***

Амалия провела следующий день в одиночестве. У неё, наконец, появилось время ничего не делать. До обеда она читала какую-то книгу о дворцовых переворотах, найденную на шкафу, смотрела в потолок и пила собранный ею же сухой чай из шиповника. Мыслей в голове не было никаких. После полудня девушка решила тренировать силу стихии, не дожидаясь уроков Аваиры.

Магичка стала у окна и пыталась улавливать каждый поток ветра, ловко и изящно проворачивая веер. Получалось не очень. Пропустив завтрак и обед, к ужину, она всё же решила прийти в общий зал.

Обычным воинам еду готовили в огромных казанах, оставляя её на улице. Каждый сам себе мог взять столько, сколько пожелает. На армию и сына, король никогда не жалел золота из казны. Наёмников не жаловали, но ночлег последние годы предоставляли. Поскольку Дирт был на особом счёту, хоть и не состоял в личной страже королевской семьи, к нему и Амалии, с непонятной для девушки добротой, относились все. Она же, в свою очередь, старалась приходить, когда почти никого не оставалось, либо держалась Дирта. Первые дни он сам забирал её на приёмы пищи.

Девушка зашла в зал. Из нескольких десятков столов, занятыми оставались всего четыре. За одним из таких сидел Дирт. Напротив друга смеялся лысый краснолицый мужчина. На незнакомце не было доспехов, но оружие, даже в зале, выпускать из рук тот не собирался, потому магичка сразу отметила, что он был одним из наёмников. Мужчины пили крепкий алкоголь и громко разговаривали. Рядом доедал свой ужин Бьёрн, что сильно удивило девушку: у того был и дом, и семья с приличным состоянием, однако сейчас он сидел с Варрингами.

Когда Амалия неуверенно подошла к столу, мужчины замолчали. Внутри неё будто повис камень. Развернуться и уйти сейчас, было бы неприличным, но она явно пожалела, что захотела сесть с ними.

– Простите, – только и выдавила она из себя.

– Миледи, да что Вы! – Бьёрн стёр с бороды остатки каши, – Вам просто не понравится, что могут обсуждать старые вояки.

Дирт сжал губы и положил руку на плечо девушки, опуская её на сиденье. Он был сильно пьян.

– Это мой друг, Гиссарий, и мы с ним немного посидели, – оправдался мужчина. – Но я спать сейчас пойду.

– Куда ты пойдёшь, здоровяк? – друг рассмеялся. – О! А ты знаешь, отчего Дирта медведем все зовут? – наёмник сразу перешёл на дружеское общение. Амалия не стала обращать на это внимание, оправдывая его нетрезвым состоянием. – Такая длинная история. Или нет, – он икнул. – Итак, дело было после войны. Мы, молодые и горячие, ну или, горячий я и молодой Дирт, не отчаялись, после того, как нас выкинули. Но не суть. И мы начали работать. А ты же понимаешь, тогда кошмар что было. Людям услуги нужны, а платить нечем! – Гиссарий выругался, развёл руками, и замолчал на несколько секунд. – Ты тогда ещё и ковен не покидала, не знала как всё плохо.

Дирт фыркнул.

– Это не Аваира.

– А? Да? Она тебя так и не простила тогда? А я и смотрю, что-то она другая какая-то. Думал, у неё эти ведьмовские штучки, что облик до неузнаваемости меняют, – он почесал висок. – Или просто женские!

Амалия улыбалась. Её начинало веселить это непринуждённое общение, простота собеседника, и открытость, чего в её окружении никогда до этого не встречалось.

– За что Аваира тебя простила? – девушка удивлённо вскинула брови, на что друг махнул рукой, выпил ещё рюмку, и слегка скривился.

– Так вот! – Гиссария ничего не могло остановить. Он всё равно бы рассказывал, даже если бы никто не слушал. – Пасеки остались только в королевском дворе. Всё сожгли ироды! – он ударил по столу так сильно, что тарелка Бьёрна чуть ли не перевернулась. Рассыпаясь в извинениях, мужчина продолжил: – И Дирт при дворе брал плату мёдом. Потом на что угодно обменивал. Я называть его так начал, медведем, а потом молва облетела. Все как видели наёмника, вечно серьёзного, чёрного, бородатого, – рассказчик изобразил обычное выражение лица Дирта, от чего Амалия засмеялась, и прикрыла лицо, чтобы не обидеть друга. – Говорили: «это Медведь!». Люди до сих пор думают, что он голыми руками убивает и способен в одиночку целые банды перебить.

– А разве не так? – Бьёрн подмигнул девушке.

Новый знакомый хлопнул кузнеца по плечу:

– Так! Может! Он у нас всё может. Выпьем за Дирта! Ах, мой друг. Я бы тебя сейчас поцеловал даже, – на глазах у наёмника выступила слеза.

Дирт налил рюмку и поставил перед Амалией. Та засомневалась. Гиссарий вытер слезу и осуждающе уставился на девушку.

– Ты что? За любимого не будешь пить?

– Я не Аваира, – улыбнулась Амалия, а мужчина стукнул себя по лбу.

Дирт опустил голову. Его клонило в сон. Друзья выпили без девушки, после чего в обнимку вышли из общего зала. Гиссарий сказал, что доведёт наёмника до кровати, и чтобы Амалия не беспокоилась «за своего мужчину». На выходе он заорал песню, которую тут же подхватили за другими столами.