— Я не имею привычки запоминать нелепости.

— Когда мы выходили, этот очаровательный старикашка, крикнул мне в спину — «Предначертанный никогда не полюбит тебя, девочка!» — она снова осушила свой кубок и повернулась к принцу, — Так что не одному вам, Ваше Высочество известны предсказания оракула. Не бойтесь получить какие-то там уэли. От них уже давно ничего не осталось. — она встала и совершенно искренне улыбнулась, — Что ж, я пойду, друзья. И провожать меня не надо.

— Я тоже пройдусь. — тут же поднялся следом Дэрек.

— Тебе все равно ничего не светит. — лукаво произнесла Элис.

— Зачем же так сразу убивать мои надежды? — он подошел к ней и закинул руку на плечо девушки. — Столько лет лелею мечту и надеюсь, что однажды ты напьешься в хлам, зрение тебе изменит и сладким голосом споешь: «Дэрек, душа моя, где все это время были мои глаза?»

— А наутро мы найдем твое тело с перекошенным лицом. — уверенно хмыкнул Дилан. — Лиам закроет дело, даже не начав. А мы все дружно подтвердим, что это был твой личный выбор.

— С одним я не согласен. — Дэрек легонько ударил указательным пальцем по носу Элис, отчего сразу получил в свой железный бок рукой. — Не с перекошенным, а с осчастливленным.

— Пойдем уже, пьянь. — ворчливо произнесла околунная. — Почему каждый раз ты якобы провожаешь меня, а по итогу получается, что я тебя? — они удалились, и за нашим столом стало вдруг намного тише.

А потом Джорджи вспомнил очередную историю. За ней еще одну и еще.

А потом я сама не заметила, как напилась. Слишком сильно в этот раз, потому как мир вокруг мерно покачивался и плыл на веселых волнах, а драконьи злобные угрозы покарать меня огнем и клювом воспринимались сознанием колыбельными песенками.

Путь к своей квартире я преодолевала не одна. Его Высочество вызвался проводить меня сразу же, как только я простилась с ребятами и уверенной походкой, с которой отчего-то спорили слегка заплетающиеся ноги, пошла к себе.

— Элис очень красивая, — вцепившись в руку принца, дыхнула на него своим огнедышащим ароматом. Но он оказался сильнее, чем я того ожидала и не пал сразу же смертью храбрых. Лишь бережно взял меня под локоть.

На мое пылкое замечание он ничего не ответил. Что мне не понравилось. Совершенно. Я посчитала его молчание признаком собственной неубедительности, и дабы стереть все сомнения, громче добавила:

— Очень! Оооочень красивая. О.Ч.Е.Н.Ь.

— Хорошо. — согласно кивнул он, но как-то отрешенно и чересчур прохладно. Это меня определенно разозлило. Это что ж ему этот вредный оракул наговорил про мою подругу, раз он не видит, какая милашка скрывается под маской стервочки Элис.

— И хорошая. Сильная. Умная. Храбрая. — принц повернулся на меня, когда рот мой решил икнуть, и принц вдруг слегка улыбнулся. Мне показалось, что я знаю новый решительно-прекрасный аргумент, — И она никогда не напивается. Алкоголь не делает ее такой же пьянчужкой, как меня! Вот.

— Ты очень милая пьянчужка, Эйрин. — ласково посмотрел на меня принц, разгневав меня. Я ему совсем другое пытаюсь сказать, а он даже не слушает меня.

Попыталась отнять руку от этого бесчувственного околунного напарника, не способного разглядеть истинную сущность полурусалки. И моему желанию вначале подчинились, но собственное тело тут же предательски качнулось к земле, и сильные руки напарника вновь взяли надо мною власть.

Ну и ладно.

«Еще хоть раз ты так напьешься, — громыхнул молот-дракон в голове, — Я тебе не просто волосы до корней сожгу, но и клювом, как следует, узоры по лицу твоему нарисую!

— Уйди злой дракон. Кыш, плохой-плохой! Я согласна общаться только с добрым Феюшечечкой.»

— Почему ты такой немногословный? — спросила я, когда мы остановились возле моего дома. Мне удалось вернуть координацию своих движений, и, подняв шею, я стараясь вглядеться в казавшиеся бездонными глаза принца, — Я всю дорогу тебе рассказываю о том, какая она замечательная, а ты… Ты вот совсем меня не любишь, раз так плохо поддерживаешь важный разговор…

И тогда случилось то, чего я не ожидала. Не знаю, видел ли это нормнский оракул в своих видениях, но лучше бы нет.

Губы принца коснулись моих. Вначале нежно, едва-едва, а затем поцелуй стал настырнее. В нем бушевало слишком много различных эмоций, потребность, грусть, жажда и вопрос… Меня бережно и при этом крепко обнимали, прижимали к твердой груди. А когда мои губы дрогнули, наследный принц отстранился.

— Прости. — очень тихо произнес Лесолди, с сожалением и столь безграничной печалью, которая будто дублировала мою боль, что я спросила:

— Хочешь войти? У меня оставались карамельные печенья.

Голова болела, трещала и отказывалась выходить из омута сна. Веки не слушались, решив навек остаться захлопнутыми, но его взгляд я ощущала и без раскрытых глаз…

Он не смотрел на меня, он прожигал меня и, будь его воля, прошелся бы по мне вполне себе настоящим огнем.

А ведь если бы я не помнила того, что произошло вчера, было бы намного легче. Почему только Сэльму могут посещать пьяные провалы после трех кружок пива, а я должна мучиться и покрываться краской стыда.

Прэми Лэ…

Подняв руку, прошептала, как осипшая навечно ворона:

— Утречко, Феючечек!

Ответом служило молчание. Демонстративное, таившее в себе всю бездну того, как я должно быть низко пала в его глазах…Не желая дальше сгорать под гнетущим взглядом — и без того тяжко — я вроде как незаметно натянула подушку себе на голову. Тайным по шпионски-медленным движением, но противник был слишком хорош, чтобы не заметить моей уловки, потому как в следующую секунду, вместе с недовольным рокотом, врезавшимся в уши громким звуком, мою мягкую защитную крепость убрали с моего лица и назидательно заявили:

— На столике рядом с кроватью зелье от похмелья. Я его приготовил час назад. Пей.

Беру все свои слова про противника назад, у меня лучший дракон на свете.

Еле-еле отодрав друг от друга окаменевшие веки и раненым в боях с троллями агентом перекинув себя на край кровати, неподатливой рукой дотянулась до стакана с зеленоватой жидкостью и стала вливать в себя то, что по вкусу напоминало разведенную в воде тину. Но зато через пару минут я вновь стану человеком способным соображать предметно, а не пространно.

Допив эту гадость, поставила стакан на место и вновь упала на кровать, лицом на ту самую подушку, которую с меня стащили.

— Ты все видел… — зажмурившись прошептала я и зачем-то закрыла уши руками.

— И слышал тоже. — громыхнул в сознании голос без единой капли жалости.

«Слишком сильно хочу, Эйрин, — ответил мне вчера эльфийский наследник и снова быстро поцеловал. Быстро и нежно, — Но не твою сегодняшнюю жалость и завтрашнее сожаление. Еще раз прости. — и спешно удалился»

— Играть чувствами других созданий — плохо! — вновь громыхнуло в голове, да так сильно, что у меня перед закрытыми глазами закружились звезды.

— А обязательно так громко меня отчитывать? — язык вернулся в мое подчинение. — И какими чувствами? Ты, о чем? За поцелуй очень стыдно, да, но это все он!

— Об этом мне известно! Но кто зовет мужчину к себе в квартиру после того, как он ее целует?

— Так я его печеньками угостить хотела…

— И только?

— Это что за намеки?!

«Но не твою сегодняшнюю жалость и завтрашнее сожаление. — снова прозвучал голос принца из воспоминания»

— Ты намекаешь, будто он подумал, что я предлагала…Прэми Лэ… — краска стыда залила мое лицо, и я спешно накрыла голову одеялом.

— Мне неизвестно о мыслях сокровища, Эйрин. Но не стоит звать к себе ночью того, кто открыто проявил к тебе интерес, как женщине, если каждую ночь ты ложишься вместе со спрятанными под подушкой открытками и фотографиями от другого? И даже в пьяном состоянии, устраиваясь на кровати, проверяешь их целостность и лишь потом позволяешь себе уснуть.

— Я сгорю сегодня от стыда, когда встречусь с Лесолди. — буркнула я.