Она увидела множество плакатов, которые держали люди, окружавшие их. Море различных красок, словно Эсми была на концерте или политическом митинге. На плакате родителей было написано: «Давно пора!», на постере Грэйс: «Я знала это с первого дня нашего знакомства». На плакате Стейси: «Не буду лгать: я хотела его для себя, но он всегда был твой». На плакате младшего брата: «ОДОБРЕН БРАТОМ».

По меньшей мере 100 плакатов, все с разными надписями, но общей мыслью: «Я тебе говорила».

Эсми не понимала, что плачет, пока что-то не защекотало ее лицо и ее рука была влажной, когда она смахнула мешающее ей.

— Не могу в это поверить, — прошептала она.

— Не могу поверить, что ты согласилась, — сказал Хантер, сжимая ее руку, — не буду врать. Будут дни, когда ты пожалеешь о том, что согласилась стать моей половинкой.

— Невозможно, — выдохнула она, глядя на него, — я люблю тебя, Хантер. Без тебя, я не могла бы быть собой.

— Не правда, — мягко произнес он, — но я попытаюсь жить, словно это так.

Они неотрывно смотрели друг на друга, и Эсми уже собиралась встать на носочки, чтобы поцеловать его снова, когда мисс Перл встала между ними.

— Что насчет нескольких фотографий, голубки? — сказала она, показывая на собравшихся, — вы никогда этого не забудете, но фотографии не будут лишними.

— Определенно точно, — сказала Эсми, подзывая к себе Грйс и протягивая ей телефон, чтобы она сделала снимок, — и мы хотим, чтобы первый снимок был с Вами, мисс Перл.

КОНЕЦ