Эсми повернулась к ней.

— Ты полагаешь? Что это значит?

Грейс постучала пальцами по ложке, обдумывая ответ.

— Я имела в виду, что поняла тебя. Мы с Филиппом тоже обсуждали наши отношения.

Эсми напрягло это сравнение. С Филиппом Грейс встречалась до Эша, и их отношения всегда были гиблым делом — по крайней мере, так казалось Эсми.

Понадобилось три года, чтобы Грейс пришла к тому же выводу.

— Джон — не Филипп, — ответила Эсми.

— Ладно, — сказала она, глядя Эсми в глаза, — но скажи мне, если бы я могла пригласить присоединиться к нам одного человека, то кто бы это был: Хантер или Джон?

— Несправедливо, — проворчала Эсми.

— Абсолютно справедливо, — сказала Грейс, — я одна из твоих лучших подруг, Эз. Моя работа ткнуть тебя лицом в подобное явление, особенно после того, как ты сыграла большую роль в том, чтобы мы с Эшем сошлись. Без твоей помощи, я скорее всего сидела бы здесь с Филиппом. Но ты знала меня лучше, чем я себя, и ты убедила меня принять другое решение. Вот что я буду здесь делать.

— Ну, это было необходимо, — сказала Эсми, кусая сельдерей, — Джон очень старается, чтобы все было хорошо, и не нуждается в том, чтобы я опускала его, когда его нет рядом.

— Подумай о том, что ты только что сказала, — сказала Грейс, — спроси себя, должны ли быть нормальные отношения такими трудными, особенно когда у вас должна голова кружиться от счастья при мысли о том, что вы помолвлены.

— Грейс…

— Нет, — перебила ее подруга, — ты помолвлена, Эсми. Помолвлена. Ты купила хоть один свадебный журнал? Примерила хоть одно платье?

— Я была занята.

— Самое. Жалкое. Оправдание, — протянула Грейс, — вы должны светиться от счастья, планировать, торопить события, но вы этого не делаете. Вместо этого, вы с Джоном стараетесь спасти ваши отношения, при этом даже не упоминая свадебную дату или планы.

— Мы просто еще до этого не дошли, Грейс, — возразила Эсми, но она должна была признать, что ее подруга права.

— Ага. Вы помолвлены и несчастны. И как твоя подруга, я должна сказать тебе об этом, и спросить, действительно ли ты борешься за то, что хочешь, или борешься с обязательствами?

— Обстоятельствами? — рассмеялась Эсми, — это тут при чем?

Мгновение Грейс изучала ее.

— Скажи мне, ты бы боролась за Джона так же сильно, если бы он не сделал предложение? Если бы вы только встречались, когда ты познакомила Хантера с ним, ты бы также боролась за Джона?

Скорее всего, нет. Эсми не сказала это вслух, но это была правда.

— Но только потому, что вы помолвлены, ты позволила ему загнать тебя в угол и прервать отношения с Хантером…

— Все было не так, — заспорила Эсми.

— Именно так, Эз, — нежно сказала Грейс, — и я думаю, что ты так сильно борешься за Джона только для того, чтобы доказать себе и всем остальным, что ранить Хантера было необходимостью, а не огромной ошибкой.

Эсми наклонилась к горячим струям воды и откусила от сельдерея еще раз.

— Знаешь, сегодняшний вечер должен был стать развлечением, — проворчала она.

— Ну, именно ты принесла сельдерей в джакузи.

Эсми не смогла ничего с собой поделать и улыбнулась.

— Я люблю тебя, Грейс. Иногда ты мне не нравишься, но я всегда тебя люблю.

— Аналогично, — сказала Грейс, набирая еще ложку мороженого.

Они сидели так несколько минут.

— Знаешь, Хантер кое с кем встречается, — наконец сказала Эсми.

— Знаю. Она выглядит неплохо.

— Так и есть. Ты виделась с ней?

Грейс покачала головой.

— Неа. Только фотографии в сети.

— Я тоже.

Опять повисло молчание.

— Думаешь это надолго? — спросила Эсми.

— Прошло только несколько недель, — сказала Грейс, — но выглядит как очень хорошее начало.

Да. Так и есть. От этого Эсми захотелось выбросить сельдерей и схватить еще одну упаковку мороженого.

— Как ты? — спросила Грейс, осторожно глядя на нее, — что чувствуешь по поводу Хантера и Тани?

Эсми сжала губы, думая о том, насколько честной ей надо быть. Правда будет звучать как предательство, но она всегда была честна с Грейс.

— Честно?

— Честно, — ответила Грейс.

Эсми сделала глубокий вдох.

— Я не могу нормально спать вот уже пять дней. Меня тошнит от одного взгляда на их фотографии. Не знаю, как отреагирую в реальности.

Грейс кивнула.

— Как твоя подруга, скажу, что это не та реакция, которую стоит проигнорировать. Тебе надо изучить ее. Ты ведь еще не замужем.

— Знаю, — сказала Эсми, сфокусировавшись на поедании сельдерея. Ей стоило винить только себя за то, что у нее такие хорошие друзья, которым, о боже, иногда стоит ненадолго становиться не такими умными.

— Могу я задать тебе вопрос? — сказала Грейс, — клянусь, твой ответ никогда не выйдет за пределы этого джакузи.

Ой. С подобным заявлением, Эсми была абсолютно точно уверена, что вопрос ей не понравится. Тем не менее это служило обозначением того, что его стоит задать.

— Задавай, — сказала Эсми.

Грейс отставила мороженое и повернулась к Эсми.

— Окей, я хочу полнейшего откровения. В какой момент твоей жизни ты была по уши влюблена в Хантера, и когда в последний раз твоя любовь к нему больно задела тебя?

Вау. Грейс действительно смогла уместить всю опасность в одном вопросе.

Заметив, что Эсми замялась, Грейс ободряюще сжала ее за руку.

— Ты не сможешь двигаться дальше, пока не признаешь правду. Я точно знаю, что ты была влюблена в него на первом курсе.

— Ага, — призналась Эсми, удивленная тем, как легко пришло признание, — тогда мы впервые разлучились. Я безумно по нему скучала.

— Мы все заметили, — сказала Грейс, — но на втором курсе ты слегка успокоилась.

— Ага, — повторила Эсми, хорошо вспоминая то время в своей жизни.

С рождения и до 19 лет, она воображала, что они с Хантером предназначены друг для друга. Затем она пошла в колледж, он стал пожарным, и все поменялось. Это была настоящая проверка реальностью, когда она, вернувшись домой, после первого года колледжа, пробиралась к парню сквозь толпы девушек, который никогда не делал ей шаг навстречу, но не имел никаких проблем, чтобы зависать с другими. Именно тогда она осознала, что фантазии, которые она испытывала всю свою жизни, были всего лишь фантазиями.

Поэтому она решила двигаться дальше. Или попыталась это сделать.

Вот к какой неразберихе это привело.

Моргнув, она прогнала мысли о прошлом и вернулась в настоящее. Грейс смотрела на нее.

— О чем ты думала?

Эсми вздохнула.

— Не знаю, хорошая ли это идея открывать эту бутылку.

— Что означает, когда речь заходит о Хантере, ты держишь все в себе? — участливо спросила Грейс.

— Да, — призналась Эсми, — точно.

Грейс задумчиво пожевала нижнюю губу.

— Может нужно вытащить эти чувства на поверхность и разобраться с ними, прежде чем двигаться дальше?

Эсми хотела бы воспользоваться пятой поправкой, но она просто промолчала. Но ее подруга не собиралась так легко отпускать ее с крючка.

— Признаешь, что была влюблена в Хантера, когда была ребенком?

Эсми кивнула.

— Да. Была.

— И подростком?

— Рядом с ним я была другой, — рассмеялась Эсми, — я делала все, чтобы привлечь его внимание. Я даже пыталась вызвать у него ревность, чтобы он сделал шаг, но он никогда этого не делал.

— А ты просила его сделать шаг? — спросила Грейс, — ты говорила ему о своих чувствах?

— Нет, — призналась она, — но я нажимала на все его точки и пыталась свести его с ума. Никогда не срабатывало.

— Никогда не срабатывало? Или никогда не срабатывало в том плане, как ты думала это будет?

— Я…. я не знаю.

Шоколадные глаза Грейс изучали Эсми, заставляя ее почувствовать, что подруга видела почти все, что Эсми пыталась спрятать поглубже.

— А сейчас? Ты влюблена в Хантера сейчас?

Эсми посмотрела вниз, на руку под водой, а точнее на кольцо на пальце. Ответ подскакивал в упрятанной от всего мира части нее. Ответ будет означать, что она должна снять кольцо, а она не была уверена, что готова к этому.