При Гиле Амелио были открыты ещё незавершённая система Copland и законченный вариант System 7.5.x. «Эта сделка позволяла компании “Motorola” продавать Mac OS вместе с её собственной продукцией... и передавать лицензию другим производителям, которые купили материнские платы...»³⁴⁵

В конце мая 1996 года лицензию у «Apple» приобрела тайваньская компания UMAX, начавшая уже в июне выпускать недорогие клоны MacSuper.

Получила лицензию IBM — на использование Mac OS.

С каждой такой лицензионной продажи «Apple» получала 50 долларов.

Конечно, выгодно. Но звучали и недовольные голоса: дескать, вместо клонов пользователи могли покупать настоящие Mac. Даже Гил Амелио предпринимал (не очень решительные, правда) шаги, чтобы пересмотреть соответствующие пункты в лицензионных договорах. В мае 1997 года в кулуарах конференции разработчиков «Apple» уже сам Джобс заявил, что производители клонов за привилегию выпускать клон Mac должны платить больше.

Джобс уже чувствовал силу.

Как в лучшие времена, он обращался к производителям как к «пиявкам».

Но президентом «Apple» всё ещё оставался Гил Амелио, это мешало Джобсу.

Правда, теперь он опирался на мощных союзников. Одним из них был его новый «корпоративный друг» — Ларри Эллисон (род. 1944), президент фирмы «Oracle» («Оракль»). Когда в журнале «Fortune» появился памфлет журналиста Брента Шлендера «Что-то прогнило в Купертино», направленный против Гила Амелио, журналист ссылался как раз на приватные разговоры с Эллисоном. Из них следовало, что шансов у Стивена Джобса и Ларри Эллисона взять под контроль «Apple» на самом деле не слишком много, ну, может, около 30 процентов. При этом Эллисон якобы утверждал, что вообще-то он и сейчас готов купить «Apple». Да и почему нет? Фирма «Oracle» находится в отличной финансовой форме, он, Эллисон, легко соберёт нужные средства, у него на примете есть группа инвесторов, готовых в любой удобный момент поддержать его. Амелио даже заподозрил, что истинным намерением Эллисона является не столько возможная покупка, сколько очередная попытка поколебать уверенность совета директоров в перспективности его (Амелио) собственной работы в качестве президента «Apple». Некая, вполне просчитывающаяся последовательность самых разных действий и слухов явно указывала на заранее продуманную комбинацию.

Джобс отказывался от каких-либо комментариев, но знал, что делает.

В День независимости совет директоров «Apple» начал 36-часовой цикл телефонных переговоров, чтобы обсудить, наконец, создавшуюся ситуацию. А уже утром 6 июля Эдгар С. Вулард-младший (род. 1934), член совета, позвонил Амелио и сообщил неожиданную новость: «Мы думаем, Гил, вы должны уйти. Вы многое сделали, чтобы помочь “Apple”, но продажи так и не выросли»³⁴⁶.

Конечно, Амелио пытался объяснить, что продажи начинают расти только после того, как исправлены все основные недостатки, но Вулард настаивал. Компания нуждается в высоких продажах... Компании нужен волевой маркетинговый лидер... Ну и всё такое прочее...

Когда в разговоре промелькнуло имя Джобса, Амелио всё понял.

Вот как выглядело обсуждение в совете директоров (в июне, ещё до телефонного марафона) в передаче Айзексона: «На заседании совета директоров, когда Гила ещё не было в зале, Вулард рассказал, как он оценивает ситуацию. “Если Гил [Амелио] останется гендиректором, то, по-моему, вероятность того, что мы избежим банкротства, только 10 процентов. Если мы уволим его и убедим Стива занять это место, шанс выжить — 60 процентов. Если же мы уволим Гила, но не вернём Стива, наши шансы — 40 процентов”. Именно после этих слов совет уполномочил Вуларда обговорить со Стивом его окончательное возвращение».

Джобс, конечно, пытался уверять Амелио, что не имеет никакого отношения к его увольнению, но это не развеяло подозрений Гила. «Я бы сказал, что данные говорят об обратном».

После увольнения Амелио большинство функций президента временно взял на себя финансовый директор «Apple». Джобс продолжал оставаться советником. Что-что, а ждать он умел. И если кого-то нисколько не удивила его победа, так только Стивена Возняка.

«Гил встретил Стива.

Раз так, это всё — игра окончена».

Когда Вулард позвонил Джобсу и сообщил, что совет директоров считает правильным призвать на должность генерального директора именно его, Стив ответил уклончиво:

«Да, я помогу... Но не в качестве генерального директора... Нет, нет... Мне удобнее оставаться просто советником... Пусть даже без оклада...»

Сотрудникам «Pixar» (он по-прежнему возглавлял эту компанию) Джобс отправил трогательную служебную записку: «Мы всегда остаёмся вместе».

А Уолтеру Айзексону, своему биографу, так объяснил свою позицию:

«Мы только-только сделали “Pixar” открытым акционерным обществом, я был счастлив оставаться её генеральным директором. Я не знал ни одного человека, который занимал бы должность генерального директора сразу в двух открытых акционерных обществах, пусть даже временно (актёрство, самолюбование могло умереть в Джобсе только вместе с ним. — Г. Л., С. С.). Какое-то время я никак не мог решить, чем мне хочется заниматься. Мне нравилось проводить время с семьёй. Я разрывался. Я понимал, что дела у “Apple” плохи, но не знал, стоит ли из-за этого (игра, игра, конечно. — Г. П., С. С.) отказываться от приятного образа жизни. Что подумают акционеры “Pixar”? В итоге я посоветовался с людьми, которых уважал, и, в конце концов, рано утром в субботу позвонил Энди Гроуву. Я представил ему свои “за” и “против”, но уже где-то посредине он прервал меня: “Стив, да наплевать нам на этот ‘Apple’!” Я был просто ошарашен. И сразу понял, что мне на “Apple” точно не наплевать. Я основал эту компанию, и я хотел её сохранить. Почему бы и не вернуться, хотя бы временно, ну для того хотя бы, чтобы найти для них генерального директора?»

Айзексон не сильно поверил Джобсу.

«Утверждение Стива, что ему нравится проводить время с семьёй (тем более отказываться от приятного образа жизни. — Г. П., С. С.), — писал в своей книге Айзексон, — прозвучало не очень убедительно. Лучший “отец года” из него никак не мог получиться. Конечно, Стив стал внимательнее к своим детям, особенно к Риду, но главным для него оставалась работа. Только работа. С младшими дочками он общался мало, Лиза вообще уклонялась от общения с ним, жена раздражала. Ко всему прочему, Стив не любил разбираться с запутанными проблемами. Это относилось как к производимой им продукции и дизайну, так и к семейным отношениям. Если появлялись сомнения, он предпочитал молчать, игнорируя трудную ситуацию».

В этих рассуждениях Уолтер Айзексон (возможно, сознательно) как бы забывает о главной давней мечте Стивена Джобса — изменить мир. Айзексону самым важным кажется его желание вернуть максимальный контроль в «Apple».

«Стив во всём привык видеть либо чёрное, либо белое. Человек всегда был для него либо гением, либо идиотом, а продукция — восхитительной или дерьмовой. Но более сложные вопросы, обладавшие многими оттенками и нюансами, как, например, женитьба, покупка правильного дивана, решение возглавить компанию часто ставили его в тупик»³⁴⁷.

9 июля, после выступления Гила Амелио, сообщившего наконец сотрудникам о своём уходе, на сцене появился Джобс.

Он вышел на сцену в шортах, кроссовках и в чёрной водолазке. Он держался с достоинством. Сверху вниз он посмотрел в зал и произнёс: «Ну, расскажите, что здесь не так». И, не слушая тех, кто попытался ответить, заявил: «Дело в продукции!» Собственно, голоса из зала его не интересовали. «Это не продукция, а отстой!» Он был уверен в каждом своём слове. «Эта продукция больше не сексуальна!»

И только после этого перешёл к делу.