А Уолтер Айзексон в своей книге приводил следующие слова Стива: «Я совсем не был уверен, что это мой ребёнок, потому что знал: Крисанн тогда спала и с другими. Не только со мной. Она же просто жила у нас. У неё была комната в нашем доме».
Сама Крисанн, впрочем, утверждала, что как раз в то время у неё никого, кроме Стива, не было. Так что сомневаться нечего: Стив — отец её дочери!
«По-настоящему красив лишь тот, кто красиво поступает».
На словах — да. Но в жизни так получается (если получается) крайне редко.
Стив настолько не хотел относиться к словам Крисанн всерьёз, что даже приглашал пожить с ними Грега Колхауна.
А почему нет?
Свои же.
По словам Крисанн, Стив нисколько не возражал против аборта (хотя и не настаивал на нём), однако резко выступал против того, чтобы в будущем ребёнка отдали в приёмную семью. Он помнил о своём детстве. Кстати, узнав (позже, конечно), что его собственным биологическим родителям, когда они с ним расстались, было примерно столько же, сколько ему и Крисанн, Джобс даже растерялся: «У меня на миг перехватило дыхание».
Конечно, нежелание Джобса признать будущего ребёнка испортило атмосферу в доме. К счастью, на помощь пришёл Роберт Фридланд. Он предложил Крисанн перебраться на его яблочную ферму и рожать там. Нашли опытную акушерку, и 17 мая 1978 года в окружении нескольких знакомых (включая Элизабет Холмс) Крисанн родила девочку.
Стив прилетел на ферму только для того, чтобы помочь выбрать имя девочке.
Перебрав разные варианты, её назвали Лизой.
Лиза Бреннан-Джобс.
Сразу после этого Стив улетел обратно.
Он был полон обид. «Вычислить совсем нетрудно, — утверждал он. — Когда Крисанн забеременела, она не была моей девушкой. Просто жила в доме».
Всё же Джобс признал своё отцовство.
«По-настоящему красив лишь тот, кто красиво поступает».
Наверное, это так. Но признал Джобс своё отцовство только по судебному постановлению — после проведения генетического теста. До этого упирался, как мог, даже подготовил заверенную доктором бумагу о том, что он физически не может иметь детей. Правда, снял для Крисанн и Лизы дом в Пало-Альто и впоследствии даже оплачивал учёбу дочери.
«Мне не стоило себя так вести, — всё же покаялся он, правда через несколько лет. — Просто тогда я не представлял себя отцом, совершенно не был готов к этому. Но когда результаты теста подтвердили, что Лиза — моя дочь, я больше не сомневался. Я даже согласился содержать Лизу до восемнадцати лет и помогать деньгами Крисанн. Я нашёл в Пало-Альто дом, отремонтировал его и пустил туда Крисанн и Лизу, причём без всякой платы (курсив наш. — Г. П., С. С.). Крисанн выбирала для Лизы лучшие школы, а я оплачивал обучение. Я старался поступать правильно. Уверен, если бы сейчас можно было всё это изменить, я бы вёл себя лучше».
Крисанн страдала.
«Конечно, Стив — человек просветлённый, но на удивление жестокий».
Расставшись с Крисанн, Стив наконец отказался от наркотиков (так он утверждал сам), купил дорогой костюм от «Brioni» и модные рубашки в дорогом магазине «Wilkes Bashford» в Сан-Франциско и даже сменил диету на более мягкую.
Он старался чаще и тщательнее умываться.
Заодно нашёл любовницу — Барбару Ясински, сотрудницу рекламного агентства Реджиса Маккенны, польку-полинезийку, красавицу. Поселил он её в особняке в Лос-Гатосе. В компании с ней и с Дэном Коттке Джобс с удовольствием купался нагишом в тихом озере Фелт, невдалеке от Стэнфорда.
Он всё ещё не понял себя.
Он всё ещё надеялся на подсказку Боба Дилана.
О, где же ты был, мой сын синеокий?
Где же бродил ты, мой маленький сын?
Я бродил по склонам двенадцати гор,
Я прошёл и прополз шесть разбитых дорог,
Я бродил в глубине семи скорбных лесов,
Я стоял на краю дюжин сухих океанов,
Я был тысячи лет под могильною сенью,
И проливной, и проливной, и проливной, и проливной,
И проливной собирается дождь.
Сын синеокий — придуманный.
Дочь — одной крови, но непризнаваемая.
Я видел младенца и волков, его ждущих,
Я видел шоссе из алмазов, где не встретится путник,
Я видел чёрные ветви с сочащейся кровью,
Я видел людей из подвалов, их молоты дышат болью,
Я видел мрамор лестниц, ушедших под воду,
Я видел тысячи ртов, но языки были немы,
Я видел ружья и блеск мечей, их дети держали...
Чужая душа — потёмки.
Оставим эти видения на совести Боба Дилана.
Или на совести Джобса, упивавшегося словами Боба.
Главное всё же:
И проливной, и проливной, и проливной, и проливной,
И проливной собирается дождь.
6
На этом фоне в компании «Apple» множились всё новые и новые проекты.
Компьютер Apple II приносил стабильный доход и, как выяснилось в дальнейшем, ещё долго оставался главным источником этого дохода. Правда, с каждым днём становилось всё более ясно, что даже Apple II пора заменять чем-то более совершенным. Это мнение разделял и сам Джобс, страстно мечтавший о том, чтобы новый компьютер был в гораздо большей степени его детищем, чем Apple II, почти полностью созданный Возняком.
В январе 1978 года на Выставке бытовой электроники в Лас-Вегасе компания «Apple» продемонстрировала флоппи-дисковод (дисковод гибких дисков), разработанный специально для компьютера Apple II. А весной началась работа над моделью Apple III. Одновременно Джобс продвигал разработку другого компьютера — Lisa.
70-е годы XX века — сплошная волна инноваций.
Далеко не все они явились результатом творчества малых фирм или талантливых одиночек. Многие родились в лабораториях очень и очень солидных компаний, таких, например, как исследовательский центр фирмы «Xerox». Их идея была простая: рабочее место будущего может обойтись без всяких бумаг, хватит этой волокиты. Для всех будет удобнее, если нужные документы будут появляться на экранах компьютеров. Уже в 1972 году сотрудники PARC ввели в дело то, что в дальнейшем стало нормой для любого графического интерфейса — Graphic User Interface (GUI). В этих разработках впервые появились окна, пиктограммы, экранная графика. На рабочем столе удобно расположились представленные только значками документы и папки. Вовсю применялась компьютерная мышь. Использовалось координатное представление расположения данных на экране. Зачем пользоваться клавиатурой, если можно сразу выбирать нужный документ и передвигать его по экрану?
Поддерживал эту сложную работу один из самых первых объектно-ориентированных языков — Smalltalk (Смолток). Правда, компьютерную мышь, как и координатное представление точек на экране (Bitmap), изобрёл Дуглас Энгельбарт (1925—2013) — ещё в предыдущем десятилетии и совсем в другой лаборатории. Ещё в начале 1960-х годов он организовал исследовательскую лабораторию в рамках Стэнфордского исследовательского института (SRI) в Менло-парке. За ним числилось не менее дюжины патентов, но он занимался и развитием компьютерной техники. Ввёл, например, концепцию информационного моделирования и компьютерного усиления интеллектуальных возможностей человека. Этот свой отчёт он так и озаглавил: «Расширяя человеческий интеллект: Концептуальная основа»168. Заявку на мышь, которая описывалась им как «Х-У указатель положения для дисплейной системы», он подал ещё в 1967 году, но патент получил только через три года. В мышь Энгельбарта были встроены два колёсика, которые могли вращаться в перпендикулярных направлениях, отмеряя перемещение и переводя в движение курсор на экране. Первые образцы компьютерных мышей были упрятаны в деревянные корпуса[35]. Сам Энгельбарт ничего за эту свою работу не получил, а позже лаборатория SRI продала компании «Apple» лицензию на использование своей мыши за весьма скромную сумму (40 тысяч долларов), что только подтверждает фантастическую недооценку коммерческой ценности этого изобретения169.
