— Девочки, простите меня, — в сотый раз за перемену повторила Ира. — Особенно ты, Верон. Чувствую себя той самой предательницей, которую раньше видела в тебе. Как я вообще могла подумать, что ты и Егай… Боже, какая же я была дура! И ведь знала, что ты никогда бы так не поступила… Кто угодно, только не ты… Знала, но как будто заставляла себя верить в то, чего нет. В общем, как верно выразилась Зина, со мной произошло самое настоящее помешательство. Но больше такого не повторится, даю вам слово.

— У тебя просто было эмоциональное выгорание. Я читала об этом в интернете, когда по симптомам пыталась узнать, что с тобой творится. Ты просто слишком много на себя взвалила, вот идеальная система под названием «Приходько» и дала сбой. Наша школа из кого угодно сделает невростеника и параноика, особенно это грозит бедолагам из «А» классов. Так что ничего удивительного, что ты малость поехала башкой. — Зинаида постучала себе пальцем по виску. — Но Каспраныч все понимает и потому не шибко обижается. Правда ведь?

— Вообще ни капельки не обижаюсь, — подтвердила Вероника. — Главное, что мы снова вместе, а все остальное неважно.

— И то верно. Слышишь, Ирина? Каспраныч дело говорит, все остальное неважно. Так что забудь об этом придурке Арсении. И, кстати, я тебе раньше не говорила, но имя у него идиотское. Арсений, блин. Похоже, родители его не очень-то хотели. Желанного ребенка Арсением не назовут.

Вероника не смогла сдержать смех, а вместе с ней рассмеялась Ира. Приятно было снова видеть ее беззаботной, пускай даже всего на пару секунд. Через мгновение ее глаза снова заволокла дымка грусти, но, по крайней мере, она не утратила способность смеяться. Это давало надежду, что через время Ира придет в норму.

Зинаида выразила желание отведать горячих булочек, поднос с которыми буфетчица только что вынесла из кухни. За ними она отправилась сама, не слушая возражений подруг. По ее словам, ей нужно больше ходить, чтобы нога побыстрее восстанавливалась. Когда она удалилась на значительное расстояние, Ира локтями пододвинулась вперед, поближе к Веронике и сказала:

— Сегодня на второй перемене я спускалась по лестнице и увидела Костю. Представляешь, он улыбался мне, как будто ничего не случилось! Говорил на какие-то отвлеченные темы и даже ни разу не упомянул о моем побеге в тот день. Сказал как-нибудь заглянуть к нему на чай, хотя нам обоим было понятно, что все кончено. Я просто стояла и кивала, не подавая виду, что мне отвратителен один его вид. Ненавижу себя за это, но, знаешь, мне так спокойнее. Он настолько меня пугает, что я даже готова выдавливать из себя улыбку при виде него. Я еще никогда не встречала таких двуличных людей. Не понимаю, как я могла думать, что люблю его. Фу. А еще у него во рту была дурацкая зубочистка, которая ходила туда-сюда. До чего же мерзко это было!

— Надеюсь, этот псих тебя не трогал. Ведь не трогал?

— Слава богу, нет. Мне кажется, если бы он меня тронул, я бы воткнула эту зубочистку ему в сонную артерию, а потом стояла бы рядом, наблюдая, как он истекает кровью. Ой, кажется, Зина идет. Делаем вид, что говорили об Арсении.

Ира попросила ничего не рассказывать Зинаиде. Невозможно было предугадать, как бы та отреагировала на случившееся. Обеим девушкам было не по себе от мысли, что они намеренно перевирают различные факты последних событий, но другого выхода у них не было. Ира как огня боялась возможной огласки, реши Зинаида обратиться в милицию. А Вероника не могла идти против воли Иры, считая, что просто не имеет на это права. Пришлось придумать дурацкую историю о разрыве с Арсением из-за его флирта с одноклассницей. А следом еще одну не менее дурацкую: о том, как Ира, отдохнув на каникулах, внезапно поняла, что Вероника никакая не предательница. К счастью, Зинаида была так рада воссоединению их троицы, что даже не стала задавать свои излюбленные дополнительные вопросы.

Казалось, все наконец начало налаживаться, но Веронику никак не отпускала мысль, что она делает все неправильно. Умалчивая о Селоустьеве, она тем самым покрывала преступника, который ужасно обошелся с ее подругой. Но что с этим делать, она не имела ни малейшего понятия. Ира взяла с нее слово, что об этой истории никто никогда не узнает, и его приходилось держать, несмотря ни на что.

В течение дня Тимур активно предпринимал попытки поговорить с Вероникой, но она просто игнорировала его. Поняв, что по-хорошему не получится, он решил применить силу и после четвертого урока просто схватил девушку за запястье и потащил за собой. Она пыталась освободить руку, кричала ему в спину, чтобы он оставил ее в покое, но это не принесло результата. Тимуру повезло, что рядом не оказалось Зинаиды, иначе бы ему не удалось избежать удара костылем.

Отыскав уединенное место в полуподвальном помещении, где технички хранили ведра со швабрами, он наконец отпустил Веронику. Сбежать она все равно не могла — он отрезал ей все пути к отступлению.

— Ханин, а мне вот даже интересно, что такого должно произойти, чтобы ты от меня отстал? Я смотрю, наличие твоего ребенка в животе у Мальцевой и ваша с ней предстоящая свадьба ничуть тебя не смущают. По-твоему, это недостаточно веские причины, чтобы перестать приставать ко всем подряд?

Полностью проигнорировав ее слова, Тимур не без торжества в голосе заявил:

— У меня две новости, — сходу начал он. — Обе хорошие. Первая: я нашел настоящего отца ребенка Мальцевой. И вторая: на каникулах ее родители забрали документы из секретариата и перевели ее в другую школу. Здорово, правда?

— И теперь ты решил похвастаться, как ловко избавился от очередной своей девушки?

— Я от нее не избавлялся. Она сама решила уйти. Не удерживать же мне ее!

Тимур пожал плечами и улыбнулся своей лучшей улыбкой. В такие моменты все внутри Вероники кричало о любви к нему и как магнитом тянулось в его сторону. Иногда ей казалось, что эти порывы сильнее нее.

— Здорово, что ты не забываешь делиться со мной всеми подробностями своей личной жизни, — уставившись в угол, где паук плел паутину, сказала девушка. Чтобы сохранить остатки самообладания, она старалась смотреть куда угодно, только не на Тимура. — Это все, или ты хотел что-то еще?

— Хорошо, что напомнила, а то я бы забыл самое главное: у нас с Мальцевой ничего не было с прошлого года. «Ничего» — значит совсем ничего.

Вероника не верила ни единому его слову. Она была более чем уверена, что Тимур ни за что бы не удержался, если бы Мальцева предложила ему себя. А уж она-то наверняка не стеснялась предлагать. Так что ее беременность от другого ничего существенно не меняла. Тимур так и оставался подлым предателем, который не заслуживает ни прощения, ни уж тем более любви. С последним пунктом у Вероники все никак не ладилось, но она надеялась, что со временем сможет обуздать свои чувства.

— Окей, — сказала она, — завтра подарю тебе воздушный шарик по этому случаю.

Прозвенел звонок, но Тимур никак на это не отреагировал.

— Так что там с Игорьком Старковым? — спросил он. — Любовь, говоришь? И давно?

Вероника с вызовом приняла его взгляд:

— Может, и давно, тебе-то какое дело?

Тимур сделал шаг вперед, сократив расстояние между ними до пары сантиметров. Вероника могла чувствовать его горячее дыхание с запахом ментоловой жвачки и уже начала забывать обо всех обещаниях, которые себе давала. Он не пододвигался ближе, просто стоял и смотрел на нее сверху вниз, видя, как она растекается под его взглядом словно восковая свеча.

— Я так и думал, — удовлетворенно сказал он и отстранился.

Захлопнувшаяся за ним дверь привела девушку в чувство. Не успев как следует все обдумать, она помчалась на урок.

Машинально записывая слова учительницы, Вероника размышляла о словах Тимура. Ему не было нужды врать насчет перевода Мальцевой в другую школу. Значит, все это правда, и она действительно забеременела от другого, а когда Тимур узнал всю правду, ей ничего больше не оставалось кроме как сбежать.