– Тебе в больницу надо, а не к родителям переться. Если не палец обработать, то желудок промыть. Уж не знаю, чего ты нажраться успела, но мозги у тебя, конечно, здорово поплыли!

Наконец откопав смартфон, всунула его мне в руку и отдернула свою от крови, приподнимая костлявые плечи и кривя пухлые губы. А я посмотрела на собственное отражение в черном экране и поняла, что даже не помню, как снять блокировку… От обиды опять защипало глаза.

Разреветься из‑за простейшей глупости мне не позволил Женя. Я заметила двух высоких парней, взбегающих по ступенькам и что‑то живо обсуждающих, в тот момент, когда поняла, что, кроме блокировки, мне еще предстоит вспомнить номер какого‑нибудь такси. Да и набрать этот номер тоже нужно было…

Виктор, друг и партнер Жени, нес мои туфли. Сам Женя сжимал в кулаке сумочку – наверное, мою, – а во второй руке мельтешил ключами от машины. Я оглянулась и увидела у обочины знакомую черную мазду. Не успела прийти в себя и придумать, как отвертеться от ненужной заботы, а парни уже приблизились. И если моя «половинка» смотрела куда угодно, лишь бы не на меня, то его друг пытался шутить со мной:

– Ох и заставила ты меня завидовать, Анютка. Признавайся, у какого Красна забористой травки раздобыла?

– Мы поедем, – неловко перебил Женя.

– Ты там потом набери мне, ладно? – попросила его Светка, опять вытаскивая сигареты. И добавила на полтона тише: – Я ж теперь не засну.

– Можем ко мне поехать, – снова влез Витя. – Вместе не поспим.

И как бы они ни улыбались, спрятать обеспокоенные прощальные взгляды не сумели. Понимая причины их поведения, я не хотела чувствовать себя еще большей стервой хотя бы в этом мире при старых знакомых, поэтому отвернулась и побрела к машине. Женя поравнялся со мной и спросил:

– Обуешься?

Отвечать не хотелось настолько, что я поежилась и продолжила молча идти вперед. Да и что ответить ему? Короткий отказ прозвучит слишком грубо, а объяснять, что туфли на высоком каблуке, которые я свободно носила этим вечером, резко стали опасными для здоровья, показалось непосильной задачей. К тому же мысленно я тянулась к совершенно другим вопросам, и они вытесняли окружающую реальность. Что мы наделали? Что случилось с Кейелом? Он предал своего духа, и это уничтожило Фадрагос? А может, я была права: Повелители выпроводили меня, и теперь Кейел будет заново искать своего настоящего врага. Или… Эти «или», «может», «наверное» кружили голову, раздражали, мешали осознать самое важное – я все разрушила. Думаю, только благодаря этому, я не металась в истерике, а послушно села в машину, позволяя Жене закрыть за мной дверь.

В нос ударил сладкий запах ароматизатора, тепло окутало тело. Я невольно разглядывала салон так жадно, будто видела автомобиль впервые в жизни, и ничего не могла с собой поделать. Комфорт. Тот самый комфорт, которого мне так не хватало в самом начале моего пути в Фадрагосе… С учетом, что Светка уже записывала меня к категории спятивших, то для собственного благополучия необходимо было взять себя в руки и сделать вид, что я… Что? Не вернулась из будущего? Не вернулась из другого мира, в очередной раз уничтожив реальность и изменив судьбы тех, кто жил со мной бок о бок? Если даже заикнусь сейчас об этом, то меня точно отправят в больницу на обследование и, вполне возможно, когда воспоминания начнут притупляться, а с моей головой поработают специалисты, я сама поверю в то, что все выдумала. Но что бы меня ни ждало в будущем, о Кейеле нельзя забыть. Он не выдумка, черт возьми! Я прижала стиснутый кулак к груди, вспоминая, как билось его сердце. Оно билось под моей ладонью! Билось…

Дверь с водительской стороны открылась, и Женя протиснулся на сиденье. Пока он устраивался удобнее, я рассматривала его. Совсем не постороннего мне человека, в какой‑то степени очень даже родного. Вот он подносит руку к лицу, и я точно знаю, что последует дальше: большим пальцем он пару раз мазнул по кончику аккуратного носа и небрежно тряхнул рукой так, чтобы тихо звякнули часы на запястье. Привычка. Одна из множества привычек, к которым давно привыкла и я. Наверное, мне должно быть стыдно перед ним, но… В порядке ли Кейел? Что с ним сейчас происходит?

Женя, вставив ключ в замок зажигания, перехватил мой пристальный взгляд и замер.

– Что такое? – встревоженно спросил он.

– Поведешь выпившим? – быстро нашлась я с ответом и заняла себя ремнем безопасности. Надо вести себя естественно и непринужденно настолько, насколько это вообще возможно.

Женя молчал и не двигался, чем сильно нервировал. Спустя несколько секунд с шумным выдохом откинулся на спинку сиденья, потупил немного и наконец раздраженно завел авто. Разглядывая дорогу позади и медленно выезжая, принялся отвечать, но звучало это так, словно он отчитывал меня, а заодно отчитывался сам:

– Неделю ты жаловалась мне, что тебе все надоели. Хотела ничего не делать, но при этом не сидеть на месте. Весь вчерашний день мы выбирали занятие на сегодняшний вечер. И это была твоя идея проспать выходной, чтобы потом всю ночь кататься по городу. Я только вчера с самолета слез, Ань. Мне тоже хотелось расслабиться, отдохнуть, а вместо этого – безалкогольное пиво и компания твоих возможных будущих коллег! Прости меня, Ань, но, серьезно, их наглость бесит. Проще Светку вытерпеть. А тем временем послезавтра снова улетаю… Ты же знаешь, что эти чертовы бильярдные столы никто, кроме меня, не выберет! У нас с Витьком аврал, и мы не можем по любому поводу нанимать менеджеров и консультантов.

Я вцепилась в ремень безопасности и вжалась в сиденье, внимательно ловя каждое слово и стараясь разобраться, в какое время я вернулась и от чего во взаимоотношениях с окружающими могу отталкиваться. Важна любая мелочь.

Женя продолжал:

– Им лишь бы деньги тянуть, а толку ноль. Я быстрее сам во всех нюансах разберусь. – Остановился на светофоре и нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю. – Я выматываюсь, а тут еще с тобой хрен пойми, что творится. То отцу что‑то доказать пытаешься, то в обмороки падаешь от переутомления. А сейчас это просто… – Сквозь зубы втянул воздух, явно сдерживая ругательства.

Я поерзала, разглядывая освещенную дорогу, и произнесла коротко:

– Извини, – получилось неуверенно.

Женя с подозрением покосился на меня, но загорелся зеленый свет. Ясно – извиняться надо как можно меньше.

– Я не обвиняю тебя, – теперь, кажется, извинялся он. – Но ты меня напугала. Не знаю, что и думать. Прокручиваю в голове раз за разом, и ни хрена не понимаю. Что там произошло, Ань? Ты сказала, что хочешь еще мохито, и пока я узнавал у остальных, надо ли что‑то, вы со Светой уже обсуждали какую‑то бабскую чепуху. Несколько секунд – и вот ты уже ревешь. Твою мать, да я до сих пор не знаю, что думать!

Он свернул к автобусной остановке, включил аварийку и, глубоко дыша, уставился на дорогу. Я замерла, ожидая развития событий. Как мне вести себя? То, что я устроила в клубе, и впрямь перепугало бы кого угодно, и я сомневаюсь, что могу сейчас придумать толковую отговорку.

– Признайся, это все Краснова? – тихо спросил он, стискивая руль до скрипа. Желваки под неоновым светом рекламного щита заиграли на худощавом лице.

Кто такая Краснова? Я нахмурилась и закусила губу, перебирая в мыслях фамилии одноклассников и сокурсников.

– Ань, я же просил тебя не связываться с ней. Говорил, что она пичкает народ лишь бы чем, и это не поможет тебе больше и продуктивнее работать. Откуда вообще эта дурацкая одержимость работой? – Повернулся ко мне и с грустью усмехнулся. – Ну да, точно… Папина дочка. Ань, он у тебя взрослый мужик, и сам способен понять, что Егору его бизнес не нужен. А тебе хоть иногда нужно думать о себе. Семья семьей, но у каждого из них есть своя голова на плечах. И Егор уже не маленький. Взрослый пацан, который должен взвешенно принимать решения, а не мечтать о безбедном будущем археолога. – Помолчал немного и спросил: – Ты меня вообще слушаешь?

Я кивнула и, поежившись, отвернулась.