Все же я плохо знаю мужчин. Пока Ив балансировала на грани, нервничала, ему было все равно, судя по виду, скучно, а как на горизонте замаячила чья‑то невеста, он очнулся. Ему‑то какое дело?

– Я думал, что тебя не цепляют любовные истории, – улыбнулся Десиен.

– И она тоже терпит издевательства? – не сдержалась Ив.

– О каких издевательствах ты говоришь? – вполне натурально опешил Десиен.

– Ты словно помешался на эльфах, забавный балкор.

– Это они ко мне тянутся, – отмахнулся он. – К тому же у каждого могут быть свои слабости. И я бы никогда не стал издеваться над кем‑либо. Тем более над эльфами.

Он придуривается или всерьез считает свои высказывания безобидными? Путает вседозволенность со свободой… Возможно, это имел ввиду наставник.

Кейел.

Небо потяжелело, готовясь пролить замерзшие слезы. До сих пор фадрагосцы не пришли к единому мнению, почему на севере оно тоже плачет. Солнце холодно относится к проклятым землям. Почему же от него приходится уберегать землю?

Кто‑то настаивал, что снег – не слезы неба, а самое что ни на есть часть проклятия. Что снегом мир отмечает проклятые земли. Кто‑то утверждал, что снег и дождь одно и то же. Приверженцы этой идеи считали, что Солнце настолько ненавидит проклятые земли, что иногда небо заранее, на периоды вперед, укрывает территорию холодной защитой. Были и есть многие другие молодые мудрецы, чьи идеи вспыхивали, но быстро гасли, забывались, не отыскав твердую основу, чтобы устоять под опровержениями.

Для Вольных нет разницы, что любит Солнце, а что ненавидит. Для нормальных Вольных…

Я сжал кулаки, опираясь ими на подоконник. На стекле, в свободном от ледяных узоров участке, просматривалась колея, ведущая к нашим домам. Ветер бушевал, стараясь сорвать красную ленту, привязанную к калитке соседнего дома, – простейший способ, чтобы даже глухой мог понять есть на улице ветер или нет. В домах побогаче во дворах сооружают высокие перекладины, а на них вешают яркие грузы разной тяжести: от желтого к черному. Если когда‑нибудь ветер поднимет черный груз, значит, жителям не помогут и крепкие стены. В сильнейшие метели только красный колышется. Но мое внимание привлекала совсем не лента.

– Что ты высматриваешь, Дес? – прошептал я.

Темная фигура куталась в меховой плащ, перетаптываясь напротив дома, в котором поселилась Аня. Балкоров часто сравнивали с крысами, и не только из‑за остролицей внешности и превосходного обоняния. Когда я искал последнего наставника, то знал: мне нужен лицемер и лжец. Желательно самый опытный. Алурей направлял, подсказывал и привел меня на порог к богатому дому. Старшим в семье был благовоспитанный соггор, вдовец. Он был слишком занят работой, чтобы следить за взрослением сына, а тот и сам стремительно достигал успехов, лишь ему известными путями. Его мать, чистокровная балкорша, не пережила роды. Слишком слабая раса. Многие женщины не могут даже выносить ребенка от другой расы, но каждый раз, одержимые любовью, все равно рискуют. Алурей, странствующий в моем сердце, указал на Десиена. Тогда он только помогал городскому защитнику, готовясь занять его место; отец гордился сыном. Расстроился бы тот восторженный парень, кем был Дес, если бы я прямо заявил, что собираюсь стать лучше опытного лжеца? Хитрее. Я ведь в самом деле хотел, но, видимо, не смог.

Заметив, что Дес направился к моему дому, поспешил открыть ему. В тесной прихожей холод мгновенно проник под одежду, ледяной пол укусил морозом за ноги. Ветер ворвался в дверной проем, неприятно погладил лицо, потрепал рубаху. На улице опускались сумерки, начиналась метель.

– Ждал меня? – переступив порог и отряхиваясь от снега, жизнерадостно спросил Дес.

– Знал, что ты придешь.

– Но согласись, я все же непредсказуем.

– Ты мог предупредить меня. – Пусть знает, что я недоволен.

Он поежился и проскочил мимо меня в комнату, извиняющееся проговаривая:

– Буду откровенным, спонтанно все вышло. Но также буду честным: идея зрела давно.

Стравить Елрех и Аню с наставником? Не может быть, чтобы ты подозревал всех подряд, но уточнить лишним не будет:

– Ты ведь знаешь, что наставник не колдун.

Он бросил плащ на комод и завертелся посреди комнаты.

– А вот это ты зря, – протянул, показывая темную бутылку. – У меня есть бутылочка крепленного. Двойной перегонки. Где кружки?

– Это лишнее, – я поморщился, но указал на кухню. – Что с наставником? Ты его подозреваешь?

– Ладно, – пожал Дес плечами, – я и один могу.

Будет много пить, общество откажется от него… Неизменное правило для всех регионов и земель. Он исчез на кухне, и вскоре оттуда донесся звон стекла и громкий голос:

– Подозреваю его давно. Он изучал сокровищницу Энраилл, после чего увлекся войной Предков. Мы с ним в какой‑то момент часто пересекались, общались тесно. Он очень умный, у него все еще большая часть оберегов и амулетов. Он часто помогает правителям. Ему не столько доверяют, как заменить пока никем не могут. – Дес вернулся в комнату и направился к креслу. – Не выросли еще достойные кандидаты, и он об этом знает. И его желание держаться от всего в стороне мне не нравится. А еще у него есть свои счета с нынешним верховным защитником.

– Какие? – спросил я, подкидывая дрова в камин. Месть – частая причина разрушений.

Дес налил себе выпивку, поставил бутылку на пол и с удобством расселся в кресле. Закинул ногу на ногу, пригубил напиток и, глядя на огонь, ответил:

– Дочь у него против его же воли вышла замуж за верховного защитника. Представляешь: ты отказываешься от всего, что тебе дорого, а спустя десятки лет что‑то в твоей голове щелкает, и ты хочешь вернуть утраченное. Хочешь нормальную семью. Эгоизм в принципе здравая вещь, но ведь не все так считают. Идиоты, – пробормотал и втянул аромат крепленного вина. – Вот и его супруга отойти от дел не захотела. Это же какой эгоизм, какой стыд… И ей предложили место в помощницах верховных жен. Вернемся к нашим представлениям: вот у тебя остается только дочь – милая юная Сивалла. Но вскоре она заявляет, что хочет отказаться от всего, ради любви и общества. Он был против. О, как же он был против! – Округлил глаза и снова поежился. – Я думал, что стены замка не выдержат его гнева.

Я присел на край кровати, тихо договорив за Деса:

– Но Сивалла все равно ушла из дома.

Он кивнул, мгновенно продолжая:

– И вышла замуж за моего начальника. Боялся ли я за верховного защитника? Конечно! – воскликнул, втягивая голову в плечи. – Я даже несколько раз пробирался к бывшему правителю в священный зал, чтобы убедиться, что ничего противозаконного он там не вытворяет. А потом и в его дом тоже. Кстати, – глядя в пол, приподнял руку с кружкой, – он меня поймал с поличным, но это другая история. Не слишком приятная, поэтому только возможно, что когда‑нибудь я тебе ее расскажу. Возможно. – Посмотрел на меня и тише произнес: – А за начальника до сих пор беспокоюсь. Кто еще будет платить мне столько, сколько платит он?

Я улыбнулся, облокотившись на колени, и сказал:

– Ты ошибся.

– В чем? – насторожился Дес.

– Ты хотел сказать: терпеть тебя столько, сколько терпит он.

Громкий смех наполнил комнату, а моя улыбка стала шире. Дес из тех существ, с кем я бы проводил много времени, будь у меня другая жизнь. Я понял это только тогда, когда вернулся на север. И, быть может, отчасти благодаря Ане.

– А у вас с Аней хорошее чувство юмора, – будто прочел мои мысли, заметил он.

В груди на миг похолодело – вспомнился сегодняшний обед и интерес Деса к девочке.

– Зачем ты втягиваешь ее в это? – холодно спросил я, сцепив руки в замок. – Допустим, ты прав: ведьма никак не касается меня и моей миссии. Тогда зачем тебе Аня?

– Я хочу спасти свой народ.

– Спасай, но не втягивай ее.