– Я устал. Едва ли не заснул под твой бубнеж, Дес. Это не север скучный, а ты стал таким. Прямо постарел. И если Елрех, по глупейшему предположению, ведьма, то Аня точно невинная жертва.

Он молчал какое‑то время, а затем тихо протянул, пробудив во мне раздражение к Ане, ее тайнам и непонятности.

– Асфирель – невинный рассвет. Очередное совпадение?

Аня.

Я проснулась из‑за жары – маленький дом очень быстро нагрелся. За окном опустилась темнота, она же заполнила дом, но никто до сих пор не появился на пороге. Пустой желудок пока еще не давал о себе знать, но я очень надеялась, что на ужин без меня не ушли. Перекус во дворце даже не оставил воспоминаний о себе. Я поднялась и, кутаясь в куртку, направилась по нужде во двор. Туалет, такой же, как и на многих дачах нашего мира, находился в конце заднего двора. Пока направлялась к нему, заметила тусклый свет в окне соседнего дома, но не обязательно, что Кейел внутри. Или он не может оставить камин разожженным без присмотра? Когда он ушел от меня? Даже не помню, как заснула…

Не успела вернуться к дому, как из‑за угла нарисовался силуэт. Сердце подпрыгнуло в груди прежде, чем лунный свет выхватил черты лица Кейела.

– Проснулась?

– Я думала, вы уже отправились в город, – призналась, обойдя его стороной. Перескочив высокий порог, поспешила в нагретую комнату.

Кейел не отставал.

– Решил не тревожить тебя.

– Ничего не вижу, – пожаловалась, застыв у двери. – Тут есть свечи? Охарс, как понимаю, звать бесполезно.

– Бесполезно. Свечи есть.

Он прошел мимо, обдавая свежестью и прохладой. С шуршанием возился в темноте над камином, а затем засиял первый огонек. Подобие зажигалок с трудом давались мне в освоении. Газа в них, понятное дело, не было, а искры не всегда брали лучину с первого раза. Вскоре в железном блюдце затанцевал огонек, затем во втором – его Кейел перенес на подоконник, распространяя свет. Я потянулась снять куртку, но Кейел остановил:

– Не спеши. Сейчас уже пойдем. – Он присел у камина и кочергой поворошил угли. – Ничего не тлеет – значит, можешь задвинуть заслонку, иначе все тепло быстро вытянется. Не вздумай закрывать ее раньше, чем потухнут даже маленькие угольки. Задохнешься.

– Я знаю, – нахмурилась, перетаптываясь у порога. – В нашем мире тоже были печи и камины. Такие же. А вот свечи… – я присмотрелась к черному сгустку на блюдце, – совсем другие.

Видимо, нормальные свечи, в моем понятии, тут не делают, а слово стало устойчиво ассоциироваться с этой черной штукой. Подкинуть фадрагосцам идею? Но что я могу вспомнить из изготовления свеч, кроме растопленного воска? Вот уж чем никогда не интересовалась…

– Дес пригласил нас на ужин сегодня, но я отказался, – неожиданно произнес Кейел. Ставит в известность так, будто это должно быть важно. – Поэтому на днях мы идем к нему на обед.

– Ладно, – пожала плечами.

Кейел поднялся и, повернувшись ко мне, внимательно осмотрел с ног до головы. Что опять с ним не так?

– Что? – спросила. А вдруг повезет, и он ответит.

– Ничего. Пойдем.

* * *

Несмотря на постоянный холод, мне нравилось на севере. За два дня мы с Елрех и Ив вызнали многое об устройстве огромнейшего города. Казалось, бескрайнего. Соггоры отошли от системы гильдий, направив все в общее русло, но при этом грамотно разделили занятия по расам. Например, северяне умудрились возвести теплицы у южной стены, где предоставили работу приличной части населения: и эльфам, и фанграм, и гелдовам, и людям, и даже балкорам. У них были свои деньги, но никто не отказывался от валюты извне и простейшего бартера. Как выяснилось, дороже всего на севере ценились семена. Их принимали государственные служащие – на местном языке, правительственные распорядители, – чьи конторки можно было найти через каждые двадцать‑тридцать домов. Скотину разводили на крупной ферме, расположенной рядом с теплицами. В основном там трудились миролюбивые гелдовы и предприимчивые фангры. Добычу камня, известняка, глины и многого другого вели северо‑западнее, в горах. Балкоры, вышедшие из‑под гор, прекрасно ориентировались в темноте и чувствовали камень, минералы, подземные воды и пещеры. Олени, впряженные в груженные сани, ежедневно курсировали от гор к обители под охраной выдрессированных волков, грифонов и виксартов с васовергами, чудом выделившихся среди своих и затесавшихся с отличными взглядами на жизнь в многорасовом поселении. Северо‑восточная часть города пряталась в густом хвойном лесу. Там же проживала большая часть эльфов и, редких среди изгоев, эльфиоров. Прекрасно чувствуя природу и умеючи получать максимальную выгоду при минимальных потерях, ушастая раса занималась добычей древесины. А в центр обители стремились те, кто любил торговлю и в целом финансовую сферу.

Лето на севере, как выяснилось, было, и мы на него попросту опоздали. Нежаркое, но достаточное, чтобы позволить земле немного отдохнуть от снега. Вот только никто не додумался делить сезоны так, как принято у нас, на Земле. Все сводилось к тому, что иногда Солнце на месяц‑полтора жалело проклятую землю – когда у Солнца накапливалось для этой снисходительной жалости силы. А еще верили, что дальше, за Краем, есть монстр иллюзий. Иногда он притворялся Солнцем, которое долгое время не умирало, а иногда разливал изумрудный яд по небу и играл им, стараясь заворожить доверчивых зевак и увести за Край. Я не стремилась разговаривать с северянами о науке, как позволяла себе с ребятами. Уже убедилась, что невозможно всего одной беседой изменить восприятие разумного существа, если его взгляды и убеждения слишком отличаются и формировались с рождения. В каких‑то моментах не помогает и десяток бесед. Тут надо быть прирожденным оратором и лидером, быть может, тогда это возымеет эффект. Да и не так уж это, наверное, и нужно, если они и без того считают свою жизнь прекрасной.

Уже на следующий день после нашего прибытия, мы разбежались по своим делам. Казалось бы, в одной команде, пришли вместе и с общей целью, а занятия нашлись совершенно разные. Елрех попросили уделить внимание старшему целителю в районе временного пристанища. Никто не мог знать наверняка, научит ли она его чему‑нибудь новому, но надеялись на это. Роми и Ив пригласили в штаб городской защиты. А я с Кейелом отправилась изучать Единство к древнему соггору.

Приставленный ко мне наставник и впрямь выглядел древним. У постаревших соггоров не было морщин на лице, старая кожа просто напоминала шелуху белого лука или чеснока, причем отслаивающуюся. Словно линяющие змеи. Сухие, худые, с сильно заострившимися чертами лица – в общем, пугающие, но при этом с гордой осанкой и все с такими же черными глазами, издали привлекающими внимание. Сочетание белой кожи, седых волос и бездны вместо глаз заставляло ежиться и оглядываться на Кейела всякий раз, как я не понимала строгих требований наставника. Благо Вольный, по непонятной причине, с первого же вечера на севере не отходил от меня ни на шаг, оставляя в одиночестве и без пристального надзора лишь на ночь.

Начало первого занятия казалось скучным и каким‑то пустым. Встретивший на пороге богатого каменного дома фангр, в строгой одежде и выглядевший безукоризненно, проводил нас в просторную, бедную комнату. Серые стены, непокрытый ничем дощатый пол, ровный, белый потолок, окна без штор. Мебель была побогаче, но количество поражало и подкидывало мысли о хозяине‑скупердяе: удобное кресло у окна, шаткий табурет посреди комнаты и в полутора метрах от него роскошный диван с резьбой на подлокотниках и серебристой вышивкой на синей бархатной обивке. И все поставлено так, чтобы любой сидящий мог видеть остальных.

Наставник не представился, не поздоровался. Просто вошел в комнату, шурша серой рясой, указал мне на табурет, а сам сел на диван. И с ходу стал расспрашивать обо всем: имена – сразу два, да еще и про сокращения, фамилию и отчество не забыл; возраст; навыки; предпочтения в еде, одежде, парнях… Он узнавал подробности о семье, отношениях в ней и моем воспитании. За узким окном солнце двигалось к зениту, а соггор продолжал допрос, пока я не запнулась, услышав внезапное: