Кейел рассмеялся. Я склонилась к нему, и он замер, затаил дыхание. Приоткрыл рот, позволяя поцеловать себя. Мне нравилась медлительность поцелуя. Нравилась откровенность и неспешная атмосфера, сложившаяся между нами. Он провел ладонью по моим волосам, удержал за затылок, не позволяя отстраниться сразу. Потом, когда я снова села прямо, спросил:

– На Земле тоже ничего не знают о перемещении между мирами?

– Нет. Только фантазировать об этом любили.

Он вскинул брови. Да, тут предпочитают легенды о самом Фадрагосе и о других мирах даже не думают.

– Некоторые истории были интересными и… ценными. Например, «Маленький принц». Он путешествовал от планеты… от мира к миру и…

– Кто? – поморщившись, перебил Кейел.

Я мигом исправилась:

– Маленький правитель. – Заметив веселые искры в теплых глазах, улыбнулась. – И в его истории нет ничего смешного.

– И чем же он правил? – спросил Кейел и закусил губу.

– Крохотной планетой… миром, где он мог любоваться закатом бесконечно. Всего лишь переставляя стул.

Кейел расхохотался.

Точно! Почесала лоб, вспоминая, с чем ассоциируется в Фадрагосе закат.

– Не смейся, – с укором попросила. – Его мир был круглым и солнце…

– Я понял, – склонил голову к плечу, – правитель был маленьким, поэтому стал очень злым.

– Он был хорошим, а вот цветок у него вырос вечно недовольным. Но очень красивым.

Кейела явно подмывало пошутить и на эту тему. С улыбкой приподнял подбородок, но я показательно насупилась.

– И что было дальше? – полюбопытствовал.

Никогда еще не было так уютно, как сейчас. Почему я не смущаюсь нашей наготы? Почему готова болтать часами о всякой ерунде? И ерунда вдруг становится самой интересной темой для беседы. Важной, необходимой.

Кейел слушал историю маленького принца, стараясь не перебивать. Однако сначала часто смеялся, потом уточнял о незнакомых вещах: пилот, самолет, король, поезд…

– Он позволил змее укусить себя.

– Зачем? – Кейел едва ли не кривился. И ведь даже не заметил, как проникся историей. – Какая ценность в этой сказке?

Пожала плечами, честно признаваясь:

– В Фадрагосе, наверное, никакой.

Я сидела на коленях, упираясь руками в рубашку. Иногда сжимая ткань. Кейел нашел мою руку своей, переплел пальцы с моими. У меня не получалось оторвать взгляда от его глаз. Самые красивые глаза, которые я когда‑либо видела.

– Есть у нас вымышленный герой, – тихо произнесла и сглотнула. – Кай. Мне кажется, тебе понравится его история. О том, как Снежная королева… правительница…

– Правительница? – Уголки губ дрогнули в легкой усмешке. – Кто доверил женщине правление регионами?

Я нахмурилась и заверила:

– В истории Земли было много мудрых правительниц. Конечно, в этой сказке она не…

Он сжал мою руку и перебил:

– Попробую угадать. – Забавно прищурился на один глаз, продолжая: – Все проблемы в этой истории от правительницы. Наверняка неумение трезво оценивать ситуацию и держать себя в руках привело к трагедии.

Я прыснула от смеха, прикрывая рот свободной рукой.

…

– И эмоции вернулись к нему так просто? – вопрос прозвучал недоверчиво.

Устроив голову на твердой груди, я слушала стук любимого сердца и выводила ноготками полосы по рельефному животу. Кейел лежал на спине и перебирал мои полуседые волосы, вызывая мурашки на коже.

– Разве просто? – удивилась. – Я рассказала тебе огромную историю.

Может, даже что‑то напутала и забыла…

– Но история не его, а Герды. Что сделал Кай, чтобы вспомнить? Расплакался, – Кейел фыркнул. – Аня, у вас любят странных героев. Маленький правитель, который бросил регион, пусть даже крохотный, и умер ради цветка.

– Он умер, мечтая попасть домой! – полушепотом поправила я.

Невольно поежилась, заметив отдаленную схожесть ситуации со своей. А Кейел, не заметив моей растерянности, продолжил:

– Потом мальчик, которого спасает девочка… Больше не рассказывай мне ваши сказки. Наши интереснее.

– Ваши жестокие или наивные, – не осталась в долгу.

– Тогда придумай собственную, но такую, чтобы она имела ценность в нашем мире.

…

– Аня, – прошептал на ухо Кейел.

Я почти задремала под очередную легенду о Фадрагосе и от расслабляющего массажа. Ласковый поцелуй возле шеи вызвал ленивую улыбку.

– Что, Кейел?

Горячая ладонь скользнула между лопаток, принося наслаждение.

– Кай выбросил осколок?

Я нахмурилась. Какой Кай? Спустя пару секунд разобралась в вопросе и вяло ответила:

– Вместе со слезами. Он выпал из глаза, когда Кай расплакался.

– Выпал и выбросил не одно и то же. Кай выбросил осколок?

– Скорее всего, – сонно отмахнулась.

– Это неправильно. Он ошибся, как и я недавно.

Я приподняла голову. Легкое волнение прогнало дремоту.

– Думаю, их нужно беречь, – добавил Кейел. – Все осколки до единого.

По телу прошелся неприятный озноб. Память подкинула обрывок важного для меня момента.

«– Что делать с осколками, которые нельзя склеить?

– Выбросить.»

Кейел изменил ответ. Усложняет… Почему?

Кейел.

Ее тело давно окрепло, реакции улучшились, инстинкты не уступают эльфийским и фангровским. Если бы Аня родилась в Фадрагосе, в какой‑нибудь семье охотников, то достигла бы превосходных успехов. О ней бы точно знали во многих регионах. При одном условии: только если бы сама захотела, чтобы о ней узнали. Она умеет вести себя тихо, когда ей это нужно. Допустим, милая фангра права: я влюбленный дурак, поэтому восхищаюсь Аней. Но где она сейчас? Где, духи Фадрагоса, моя девочка?

Желтые глаза выдали Ромиара в кроне низкорослого дерева. Наверняка показался мне специально, дал знать о себе. Прижимаясь спиной к стволу, я сжал короткую палку, импровизирующую кинжал. Бесшумно двинулся в сторону густых зарослей.

Лунный свет показывал неровности, ветки и корни. Размеренное уханье совы позволяло маскировать шаги по сложным участкам. Можно попросить помощи у Мивенталь, но это будет слишком легко, да и Аня опять разозлится.

Она и так найдет повод поругаться на несправедливость…

Стук. Откуда? Слева.

Ветки лозняка зацепились за волосы. Я тихо выпутался и выглянул на небольшую поляну.

Птицы? Нет, не они. Что‑то двигалось под кустами, мелькало, будто шерстью. Волосы? И тихий стук повторяется раз за разом, словно стекло или железо.

Усмехнулся. А может, Ромиар прав: она не так уж сообразительна. Моя глупая девочка решила заползти в заросли и ждать меня там вечность?

Не пересекая черту ночных теней, я обошел поляну по кругу. Приблизился к кустам с другой стороны. Перехватил палку удобнее, пытаясь высмотреть, куда Аня забилась. Прищурился, вглядываясь в темноту. Услышал фырканье и отшатнулся. Енот?! Он полз ко мне, задирая морду, принюхивался. За ним, на примятой траве, блестел флакончик и лежала куртка Ани.

Сквозняк за спиной. Я выпрямился, но не успел обернуться.

– Вот так становятся трупами, Вольный, – ликующе прошептала Аня, прижимая свое деревянное «оружие» к моей шее.

Опоила енота зельем и отвлекла меня. Сыграла через приманку. Недурно.

Сейчас произнесет нужные слова, и я признаю поражение.

– У меня есть ценная информация! – Вскинул руки и выпустил палку. Когда‑то я купился на эту же уловку от нее.

– Чего?

– Никогда не слышала, что у жертв могут быть тайны? – Надо заболтать ее.

– Даже не думай, Кейел. Я не поведусь на эту…

Ушел в сторону, выхватывая палку из ее рук, до того, как она упала на спину. Енот быстро убегал, и я усмехнулся, наблюдая за суматохой. Ромиар пыхтел, заламывая Аню и придавливая ногами к земле. Приставил «оружие» к животу.

– Ты мертва, – озвучил необходимые слова.

Я приблизился к ним, глядя сверху вниз на лицо бойкой девочки. Даже в гневе, с такими растрепанными волосами, колким блеском в темных глазах и крепко сжатыми губами, она прекрасна. Шипит не хуже аспида и извивается так же. А это что? Сжал кулаки, разглядывая темные капли на подбородке, и спросил: