Самым страшным моментом оказался последний – по всем параметрам пиковый. Феррари, может быть, и заползла бы плавно на горизонтальную поверхность, но не с седлом на спине. Мы застыли перед краем. Дико захотелось самой обрести крылья. Вот она твердая земля, ровная, не отвесная. Прямо рядом, чуть выше носа! Но все же в метре от меня. Перед глазами осточертевшее голубое небо с отвратительными крылатыми птицами, а еще ветер раздражает – щекочет волосами щеки. Феррари ощутимо напряглась, и это испугало так же, как внезапное падение. Меня подкинуло, мотнуло. Лиертахон карабкался быстрыми, короткими прыжками. Я крепко зажмурилась, заскулила, а когда открыла глаза обмякла.

Феррари трясла головой и немного телом, отряхиваясь от песка, но, судя по воркованию, радовалась разминке, а у меня не хватило сил даже на то, чтобы просто сползти с седла. Часто моргая и дрожа, я посмотрела на ту сторону обрыва.

Ромиар, скрестив руки на груди, стоял с гордо приподнятой головой; белая кисточка хвоста мельтешила за стройными ногами. Елрех с Ив, опираясь ладонями в землю, сидели на краю. Кейел стоял на коленях неподалеку и раз за разом заправлял и без того убранные волосы за уши. Видимо, все это время, что я висела над пропастью, троица стояла на четвереньках и наблюдала. Наконец Кейел прекратил бесполезные движения руками, тряхнул ими напоследок и медленно осел на землю. Спустя несколько секунд вовсе разлегся на спине и уставился в небо.

Все еще стуча зубами, я улыбнулась. Жаль, с такого расстояния не получается рассмотреть лица ребят.

Как только я пришла в себя, вспомнила о ремне с зажимами и поняла его функцию. Даже надела и затянула петлю на талии, но вернуться обратно тем же путем не рискнула. Спешилась и побрела вдоль обрыва, часто глядя на противоположную сторону. Хорошо, что поела плотно и при себе остался бурдюк с водой.

Ущелье, обрамленное густой зеленью лесов, тянулось к востоку. Солнце перевалило за зенит, припекало, но ветер ласкал кожу. Феррари не оставляла меня одну, гоняя птиц в зарослях поближе. Я улыбалась. Несмотря на пережитый кошмар, усталость в теле и невозможность поговорить с Елрех, обнять Кейела, в душе цвела радость.

Ущелье сужалось. Нас с Кейелом разделяло метров тридцать, а может, больше. Он, как и всегда, немного опережал ребят, а я старалась успевать за ним. Ноги гудели, вынуждая замедлиться. Думала, Кейел направится дальше, но он, глядя в мою сторону, тоже сбавил темп. Вот как?

Прошла еще несколько метров и, закусив губу, застыла на месте – через два шага остановился и Кейел. Я хохотнула, ощущая… что? Вдохнула глубоко и вытянула руку, будто могла прикоснуться к Кейелу. Он стоял боком ко мне, обернулся к ребятам и снова посмотрел на меня. Я ждала ответа, как никогда прежде. Вольный поставил одну сумку на землю, снова обернувшись, крикнул: «Роми, забери!», а затем потянулся рукой мне навстречу и направился дальше вдоль обрыва. Едва не рассмеявшись, ликуя, я последовала за ним. Словно в танце. Над пропастью?.. Это лучше полета. И ноги пробирает дрожь – и она другая, приятная. В груди слышен трепет сердца.

Долго мы так не прошли. Я устала держать руку на весу, но впереди уже виднелась полоска подвесного моста. Кейел остановился, дождался ребят. Я тоже с нетерпением ждала. Хотела оказаться рядом с ними. Прикрывала рукой глаза от солнца и гадала, о чем они говорят. Кейел оставил вещи и побежал к мосту. Сердце рухнуло. Гулко забилось в горле, в висках запульсировало.

Я сорвалась с места, бросилась к Вольному. Почему так страшно опоздать?

Феррари не отставала, воспринимая все за игру, но… Разве забавы вызывают слезы на глазах?

Кейел пересек мост раньше, чем я добралась до него, но не остановился. Не остановился и тогда, когда приблизился ко мне. Снес собой, но удержал в объятиях. Нужно было отдышаться, но прикосновение сухих губ к моим губам заставляли забыть о других желаниях. Кейел удерживал за талию, второй рукой гладил щеку, пальцами скользил по виску, цеплял волоски. Я тряслась, будто от холода. Судорожно глотая воздух, снова и снова тянулась за очередным поцелуем. Ладонью чувствовала удары его сердца, а второй ласкала сильную шею, большим пальцем затрагивала рубцы шрамов.

Кейел отстранился. Опьяненным взглядом нашел мои глаза, и выдохнул:

– Я хочу тебя. Прямо сейчас хочу.

* * *

Ручей мелодично журчал среди цветочного великолепия небольшой поляны. Листья трепетали под дуновением теплого ветерка, птица заливисто пела где‑то неподалеку. Солнце грело обнаженную кожу, расслабляло, разнеживало. Лежа на одежде, наспех брошенной на мягкую траву, я пыталась устроить голову на согнутых руках удобнее. На спине было бы лучше, но Кейел лежал рядом, приподнявшись на локте, и кончиками пальцев скользил вдоль позвоночника то вниз, то вверх. От этой нежной ласки я не готова была так просто отказаться. И голос… Как же я люблю этот хриплый голос.

– Такая выносливость и неуязвимость вызывала зависть у других рас. Вот и зацепились хоть за что‑то. Высмеивали недостаток речи из‑за клыков и неприятную внешность, а чтобы зацепить гордость сильнее, стали звать викхартов виксартами.

– В викхаре совсем нет букв «с», «ш»… Никаких шипящих?

– Только то, что они без труда могут выговорить.

– И что? – не могла понять я. – Неужели весь мир поддержал дурацкую затею? Она же какая‑то детская, совсем глупая.

– Лишь смелые, – усмехнулся Кейел, пальцами продлив линию ниже поясницы.

Я вдохнула глубже, потерлась щекой о предплечье. Остановить бы эти мгновения.

Кейел продолжил:

– Когда доходило до боя, только васоверги не боялись выступить против викхартов один на один. Но васовергам даже не столько за слова ответить важно, сколько просто подраться. Может, поэтому эти две расы сблизились еще до войны Предков. А потом викхарты мародерствовали с васовергами, и их шутливое прозвище прочно закрепилось в Фадрагосе.

– Ты скучал по нему? – спросила я, вспоминая недавний рассказ Кейела об отце Вайли. – Или по другим наставникам.

– Нет.

Подул мне на лоб заинтересовывая. Я приоткрыла глаза в тот момент, когда Кейел, нахмурившись, осторожно снимал с моих волос черного жучка. Заметив, что я наблюдаю, улыбнулся и пояснил:

– Я благодарен им, но скучаю не по всем. Кхангатор, как и любой другой виксарт, злопамятный и мстительный. От них лучше держаться подальше. – Замолк ненадолго, отводя мои волосы за ухо, убирая их с лица и шеи, а потом спросил: – Почему ты была с ним?

Я мгновенно напряглась, вспоминая Волтуара, но все же уточнила:

– С кем?

– Женя. С ним.

Растерялась. Почему Кейел интересуется им? Удивление быстро сменилось настороженностью и сожалением. Я не забыла, что у Жени зеленые глаза и родинка возле губы, но едва ли вспомню черты лица.

– Женя был хорошим. – Повела плечом, не сумев подобрать более толковый ответ. Он и вправду был хорошим. Пытаясь вспомнить что‑нибудь еще, медленно протянула вслух: – Евгений Назаров.

Кейел с любопытством рассматривал мое лицо.

– Что это?

– Полное имя, – бодрее ответила, надеясь перевести, как выяснилось, непростую тему. – Женя – Евгений, а еще Александр – Саша. Непохоже на полное имя? У нас встречаются такие сокращения имен. Кейел тоже как‑то сокращается? Например, Кей.

Он нахмурился, но буквально сразу улыбнулся. Заправил русую прядь за ухо и покачал головой.

– Нет, у моего имени нет сокращений. Кей… – Прищурившись, добавил: – Даже слова такого не знаю.

А он знает много языков… Неужели и впрямь не существует? Озаренная воспоминанием, я вскочила, уселась перед Кейелом на коленях и теперь посмотрела на его лицо сверху. Погладила подушечками пальцев шрамы на щеке, чувствуя неровность кожи, и поделилась знаниями:

– На одном из наших языков key – это ключ. – Хохотнула из‑за глупости предположения, но все равно озвучила: – Может, ты мой ключ от Фадрагоса.