– Мы столько лет с Тоджем рядом. Думаю, у нас даже проблемы стали одинаковыми. Просто девушки разные.

Я опешила. Брови поднялись, а слов как‑то стало недостаточно. Только и смогла уточнить:

– Чего?

– Прохода не дают, – пробормотал, – зажимают между деревьев. Ты только глянь, как в кусты его гонит. Ненасытная.

– Духи Фадрагоса, Кейел! – сжала кулаки и пошла в наступление. Я ему все ребра пересчитаю!

Он тихо рассмеялся, отскакивая от меня. Быстро прикрылся сумкой.

– А с вами что? – Из кустов рядом, фыркая и отряхиваясь, вышла Елрех. – Прямо как эти, – кивнула на ящеров, останавливая меня. Помолчала немного, наблюдая за ними, и добавила: – Неугомонная самка. Тоджа жалко, загоняет ведь.

Кейел расхохотался, а я с укором посмотрела на подругу. Она сняла с белых волос листок с паутиной, потрясла головой, заметила в стороне Ив с Роми и направилась к ним.

– Ты все подстроил! – обвинила я Кейела.

– И не пытался, – с улыбкой ответил и, шагнув дальше, попросил: – Будь осторожна.

Он отдалялся, а во мне бурлило веселье, подталкивало отомстить за розыгрыш. Сделать хоть что‑нибудь! Кейел шел так ровно, будто Мивенталь прокладывали перед ним тропинку, но все же иногда переступал ветки и… Впервые я засмотрелась на то, как парень виляет задом. Улыбнулась, быстро догнала Кейела и, не притормаживая, шлепнула его по ягодице, ощутимо сжала, и сразу ускорилась, оставляя обомлевшего Вольного позади. Надо запомнить эти круглые от удивления глаза, чтобы потом запросто разоблачать наигранные эмоции.

Долго оттягивать Феррари от Тоджа не пришлось. Она бежала ко мне сразу же, как замечала интерес с моей стороны. Вот и сейчас стоило только окликнуть, и девчонка ломанулась по зарослям папоротников. Подбежала и принялась облизывать руки, ощутимо боднула в плечо, потираясь головой. Я устояла и стойко переждала ее бурный порыв эмоций, а затем со знанием забралась в седло и направила лиертахона куда глаза глядят. Когда придет время, чтобы вернуться, Феррари сама привезет меня к ребятам. Елрех рассказывала, что у них развито уникальное чувство, позволяющее капюшоном улавливать след души. Возможно, на Земле ученые объяснили бы это какими‑то электромагнитными волнами, или еще чем‑то, но в Фадрагосе все гораздо проще: у души есть след и даже запах.

Феррари привычно набирала разгон. Сначала мы важно, будто бы девчонка красовалась перед лесными зверьками, прошествовали между огромными красными бутонами лилий, собирая на себя пыльцу, затем ускорились вдоль ручья, и вот минут пятнадцать спустя она бежала, лавируя между стволами.

Я пригнулась к горячей шее, высматривая в зелени путь. Поваленные деревья или камни уже не пугали. Феррари ловко оставляла их позади, при этом изворачиваясь так, что я ощущала, как от кожи или одежды твердая поверхность проходит в миллиметрах, но не задевает меня. В крайних случаях, она на секунды высоко задирала лапы, укрывая мою голову и спину крыльями.

Впереди показался просвет, и я потянула поводья. Еще несколько метров осталось позади, прежде чем Феррари остановилась на холме. Взору открылся цветочный ковер, залитый солнцем. Он тянулся до небольшой рощи, за которой высилась стена плато. Сердце на миг замерло. Я закусила губу, разглядывая далекий блеск водопада. Его рокот не доносился ко мне, но воспоминания о нем никуда не исчезли. Где‑то там, за ним, каменная лестница ведет во внутренний дворик белоснежного дворца. А во дворце, наверняка закрывшись в кабинете, Волтуар перебирает отчеты.

Надеюсь, у него все хорошо.

– Идем, Феррари, – погладила сильную шею. Жар тела согрел пальцы.

Еще раз кинув взгляд в сторону обители Цветущего плато, я улыбнулась. Поерзала, усаживаясь в седле удобнее, и решила повторить забег. Пусть Феррари немного устанет.

– Возвращаемся к Ив.

Феррари подалась вперед, остановилась и подняла голову. Я зажмурилась, но слуху это не помогло. Громкое «Ив, Ив!» резануло по ушам. Не сказать, что Ив подружилась с лиертахоном, но зверь с легкостью ориентировался именно на ушастую.

Мы прыжком сорвались с места. Я клацнула зубами, пережидая это чувство, будто лифт резко тронулся с места. Привычно пригнулась к шее Феррари, позволяя ей самой выбирать скорость и направление. Деревья замелькали по сторонам, под нами хрустели ветки. После второго оврага, который Феррари запросто перепрыгнула, я вцепилась в луку и сжала челюсти. Ребят видно не было, но я услышала визг Тоджа и разобрала смех Кейела. Впереди снова показался просвет. Я улыбнулась, собираясь остановить лиертахона, но возникшее жужжание быстро оборвалось ударом по щеке. Жук, влетевший на такой скорости, показался крохотным острым камушком, от которого пришлось отвернуться.

Всего одна секунда…

– Аня, стой! Ремень!

Кейел?

Сердце ухнуло. И я даже не сразу поняла, как мы с Феррари под мой крик прыгаем с обрыва. Ветер ударил снизу, тело утратило вес. В животе все перевернулось, вынуждая заткнуться. Внизу темнела полоска ущелья. Наверное, от страха меня повело набок, но сорваться я не успела. Зелено‑желтые крылья хлопнули, нас ощутимо подкинуло вверх, и если бы не стержни на седле, которые буквально придавили лодыжки, я бы не удержалась и вылетела в воздух.

Когда движение выровнялось, я не смогла пошевелиться. Не смогла обрадоваться. Даже вдохнуть нормально не могла. Комок тошноты застрял в горле, ладони скользили от пота по коже седла. Но я заметила: мы не летим, а парим.

Главное, не смотреть вниз. Главное, не смотреть вниз…

А дальше отвесная стена. Мы же, черт возьми, теряем высоту! Столкновение неизбежно.

Духи метались, но мгновенно затаились. Понятно, это мы уже проходили. Как только появляется опасность, с которой они не могут справиться, то разбегаются по углам. Мышцы ныли от напряжения, но… Стена близко. Феррари вытянула шею, запрокинула голову, с силой мотнула хвостом.

Соберись! Не удержишься, тебя уже ничего не поймает. Ничего не спасет!

Собственный крик оглушил.

Меня опрокинуло спиной к пропасти. От рывка разболелось в плечах, хрустнуло в шее.

Перед глазами небо и тонкие облака. А еще голова Феррари. Сама девчонка, пробив когтями камень, вцепилась в стену.

Я удержалась, и мы не падаем – прекрасные новости. Однако трудно шевелить головой, чтобы осмотреться, когда висишь над пропастью. Феррари дышит, и каждый ее вздох вызывает ощущение, будто я на американских горках. Вдох – это такой подъем, при котором стержни, давят в районе лодыжек, но это давление даже радует, а вот вспотевшие ладони скользят, и кажется, вот‑вот отпустят седло. Выдох, напротив, приносит облегчение рукам, но ноги очень тянет вниз.

– Ф‑фер‑р‑рари, – стуча зубами, с трудом выговорила я. – Д‑давай наверх.

Она покрутила головой, прищурилась песочными глазами от яркого солнца и, наконец‑то, сделала рывок. Я удержалась, а потом искренне порадовалась, что лиертахон так лихо пробивает камень. Они превосходные скалолазы! Знала бы раньше, никогда бы не забралась в седло!

Плечам больно от напряжения, колени одеревенели.

– Духи Фадрагоса, – тоненько взвыла я.

Как начинается молитва? Хоть какая‑нибудь!

Меня опять швырнуло, проверяя мышцы на крепость. И снова! Каждый раз, когда Феррари переставляла лапы. Кажется, хвост тоже играет немаловажную роль, но я ни за какие коврижки не оглянусь! Завыла без всяких взываний, просто замычав.

Чем ближе виднелся край обрыва, тем сильнее ныли мышцы, потели ладони и вообще все тело тянуло назад, мотало под легким дуновением ветра. Я смотрела на редкие цветочки, выросшие на крохотных выступах и завидовала бабочкам, беззаботно порхающим над ними. Отвлекалась как могла. Почему‑то вспомнила стишок про Танечку и мячик. Несколько раз вспомнила, словно заело. А может, и впрямь заело. В итоге позавидовала даже Тане. Тоже мне, горе какое – мячик в речку уронить!

Феррари помедлила, весело поворковала, озираясь. Отдыхает хвостатая зараза? Это она зря. Зайку бросила хозяйка…