Мы остановились под яблоней. Кейел помог сесть на мягкую траву, походил немного из стороны в сторону, а затем опустился рядом и шумно выдохнул. Нервно убрал волосы за уши и, положив руки на колени, сцепил их в замок.

– Утром ты дословно повторила все фразы, которые должна была произносить. И ты ни разу не ошиблась, – он старался говорить мягко, но удавалось ему с трудом. Костяшки пальцев на его руках белели от силы, с которой он сжимал их. – Опустим тот факт, что с Ромиаром вы на самом деле ближе, чем показываете.

– Что? – растерялась я.

Кейел резко повернулся ко мне и со злостью в глазах продолжил:

– Вольные не должны рассказывать о заветах другим.

– О каких заветах? – смяла траву в кулаках.

Он склонился и заговорил тише, обдавая губы жарким дыханием:

– И тайна Аклен'Ил. Зачем ты произнесла ее при посторонних? А если кто‑то…

– Кейел! – прошептала. – Пожалуйста… – голос дрогнул. Пережитый за завтраком испуг возвращался. – Это не я.

Злость в его глазах не исчезла, но притупилась.

– В каком смысле?

Я покачала головой, вспоминая, каким безвольным было сознание.

– Это была не я.

Мягкий матрас, большая подушка, шерстяное одеяло, а постельное белье скрипит от чистоты. Я нежилась в полумраке и прохладе гостевой комнаты. Еще бы Кейела под бок, но его и Ромиара отправили спать на чердак. Ивеллин определили в соседнюю комнату. Темная занавеска на единственном окне почти не пропускала свет и не позволяла даже примерно понять, что на улице: утро или полдень. Мысли роились в голове, скакали с одной темы на другую.

Вчера по просьбе Кейела меня никто не трогал. Он был озадачен моими словами, расспрашивал о чувствах, ощущениях, но выводов из услышанного так и не озвучил. Только уверял, что с Единством я проживу гораздо дольше, чем все остальные. Намного дольше. Однако я не просто предчувствовала собственную смерть, а будто уже знала, как это – умереть. Откуда‑то понимала, что куда бы ни свернула и как бы ни убегала, приду к концу своего пути. Совсем скоро приду.

Перевернувшись на спину, подложила руки под голову и закрыла глаза.

Наверное, влияние Единства вызывает стойкую уверенность, что речь, высказанная за завтраком, – не бред спятившей девицы, а самая настоящая правда. Не сойти с ума при всех обстоятельствах было бы странно.

Духи истощили организм, выпили жизненную энергию. Я так долго спала и то, что рассказывала Елрех… Возможно, летаргический сон? Какие у него последствия? Надо было поступать в медицинский. И полезнее, и совесть заведомо чище… Даже пусть в оценке посторонних.

– Показательность тоже неплохо, правда, Аня? – ехидно спросила и шепотом призналась: – Виновна.

Дурное предчувствие заставляло жалеть о прожитом, но одновременно приносило облегчение. Допустим, я вернусь домой – это даже не полшага. Сомневаюсь, что смогу вернуться к прошлой жизни. Может, к лучшему, если все оборвется тут.

В дверь постучали.

– Вестница, вы не спите? – тихо поинтересовались с той стороны. – Все уже позавтракали. Отец хотел бы с вами поговорить.

Натянув одеяло до подбородка, выкрикнула:

– Скоро буду.

– Не торопитесь. Если что‑то понадобится, дайте знать.

Какие учтивые…

Я полежала еще пару минут, разглядывая зеленое платье, раскинутое на комоде. Хозяйка уверяла, что оно новое и самое нарядное, какое было у ее дочери. Вестницу встретили словно небесную.

В дверь поскреблись. Я нахмурилась, но решила подождать. После недолгой тишины поскреблись повторно, вынуждая подняться. Тяжелая задвижка скрежетнула, дверь скрипнула. Кейел с широкой улыбкой заглянул в щель.

– Впусти.

– А если кто‑нибудь увидит? – шепотом возмутилась я.

Он вошел, закрыл за собой дверь и повернулся ко мне. Глянув на лицо, чуть скривился, но, покачав головой, обхватил меня за талию. Я отступала к кровати, с каждым вдохом собираясь остановить Вольного, но с каждым выдохом скользила руками по его груди выше. В итоге обняла за шею и прошептала:

– Доброе утро.

– Здравствуй, Аня, – усмехнулся. – Я скучал.

Спина коснулась матраса, длинная рубашка съехала с бедер. Я обхватила ногами талию Кейела. Он навис надо мной; от его тела исходил жар. Дыхание согрело губы, донесло запах ванили и выпечки.

– Они хотят забрать тебя, – продолжая улыбаться, тихо сказал и поцеловал в уголок губы.

– Куда забрать? – погладила большим пальцем шрамы на его щеке, вытягивая шею, подставляя ее для частых поцелуев.

– У меня забрать. Итенсиль решил, что Крисвету пора жениться. А тут вестница пришла, – уткнувшись в волосы у виска, беззвучно рассмеялся. – Сказочная вестница в женах у будущего верховного жреца. Как тебе?

Я поежилась от легкой щекотки и наигранно произнесла:

– Какое невежество! И что же ты, бесчестный Вольный, собираешься делать? Это же верховный жрец культа Энраилл и его сыновья. Такие соперники! Как ты будешь противостоять им?

– Для начала, – приподнялся на локтях и заглянул в глаза, – хочу убедиться, что моя вестница довольна мною.

– Ну не знаю… – прищурилась, потом на манер Ромиара фыркнула: – Ты плохо ухаживаешь за своей девушкой. Когда в последний раз ты дарил мне цветы?

– Цветы? – вскинув брови, уточнил Кейел.

Я поморщилась и исправила претензию:

– Хоть какие‑то подношения, чтобы уважить моих духов. Еще когда мы не были вместе, ты добивался меня ошеломительными способами.

– В самом деле?

– Как ты мог забыть?! – округлила глаза.

– Опять обманываешь. Дурная привычка! Никогда не было ничего подобного. Всегда ты липла ко мне первая и открыто соблазняла.

– А праздник Сальир? Мне казалось, ты забыл, кому приносишь жертву.

Он хрипло рассмеялся, лаская слух.

– Так тебе дарить букеты из подстреленной дичи? Птиц какой окраски преподносить к твоим ногам, жестокая вестница?

Я накрыла рот ладонью, заглушая смех.

– Духи Фадрагоса, ты еще и хрюкаешь!

Кейел перестал смеяться первым и, приоткрыв рот, наблюдал за мной. Долго и внимательно наблюдал. Смущение охватило мгновенно, но веселье не оборвало. Я улыбалась, уставившись на плечо Кейела и подбивая пальцем гильдейский знак. Ноготок ударялся о металл, заполняя комнату еле слышным, глухим звоном. Надо что‑то сказать, заполнить неловкое молчание.

– Аня, – опередил Кейел. Перехватил мою руку и крепко сжал ее. – Ань, посмотри на меня.

Он свел брови, теплым взором обводил рисунки на лице. Заглянул в глаза и серьезно проговорил:

– Мне очень хочется обмануть тебя.

Объяснений не требовалось. И Ромиар, и Кейел относились к чувствам с таким же фанатизмом, как и к своим духам.

Покачивая головой, еле слышно попросила:

– Не надо.

И без слов сложно гнать мысли о нашем расставании. Я засыпаю и просыпаюсь с ними. Нужно ли все усложнять, забивая память признаниями?

– А если буду уверен, что это правда?

Закусила губу и, с трудом двигаясь, кивнула.

– Тогда ладно. Но только если будешь уверен, что и вправду любишь.

Из‑за улыбки болело сердце, но я боролась с собой. Кейел не улыбался. Посмотрел на наши руки и произнес:

– Не отказывай ему.

– Что?

– Скажи Итенсилю, что вернешься, когда завершишь миссию. Что попробуешь узнать его сына лучше. Возможно, соггоры снимут метку. Тут для тебя будет безопасно… – сглотнул и добавил: – если вдруг на севере не понравится.

Он прятал глаза, поднимаясь. Легко выпустил мою руку и молча ушел.

Эда накрыла стол и, пока я завтракала, нахваливала братьев. Кажется, семья жреца предоставила мне выбор между Крисветом и Далиром, лишь бы только прибрать к рукам избранную. Когда я допивала чай, эльфийка извинилась и оставила меня. Спустя несколько минут появился Крисвет.

– Ветница! – прозвучал громкий голос. – Выспались?

Как и все эльфы он был красив, а еще обаятелен, но я ничего не чувствовала, глядя на него. Улыбнулась ему и произнесла на манер заученных фраз: