– Духи торопили весь путь, но у вас я обрела покой. Силы быстро возвращаются.

Я не обманывала. До сих пор ходила медленно и придерживалась за стены, но жуткой усталости через каждые три шага не испытывала.

Поправляя широкий воротник белой рубашки, он подошел ближе и, опершись на стол, тише произнес.

– Надеюсь, ваш сон был крепким.

– Я выспалась, – улыбнулась шире. – Спасибо.

Его брови изогнулись в наигранной мольбе.

– Не поможете мне советом? – откинул черную косу за спину и склонился. – Хочу пригласить самую загадочную девушку на прогулку, но впервые боюсь отказа.

– Тогда придумайте самую необычную прогулку. Заинтересуйте девушку предложением.

Крисвет хмыкнул, почесывая подбородок, а потом с блеском в голубых глазах прямо заявил:

– Вы рискуете влюбиться.

Я хохотнула. Так меня даже на Земле не кадрили.

– Ваш отец хотел поговорить со мной?

– Намекаете на конкуренцию? Моя мама очень ревнивая, хоть с виду и не скажешь.

Мы рассмеялись вместе, а затем он подал мне руку.

– Если вы готовы, я отведу вас к нему.

Во дворе Кейел и Далир сколачивали какой‑то ящик. Рядом с ними вертелась довольная Эда, разодевшаяся в нарядное лиловое платьице. Хмурый Ромиар сидел под раскидистой алычой и что‑то выплетал то ли из травы, то ли из толстых ниток. У него под боком привычно разложила записи Ив и вносила на карту метки, иногда отмахиваясь от мух и жуков. Староста стоял у забора и общался с Вязом. «Викинг» будто отвечал невпопад и все глазел на Ив, но взаимного интереса не получал.

– Отец! – гаркнул над ухом Крисвет.

Кейел обернулся, и я поймала его колкий взгляд. Заметила, как он сжал кулаки, и едва не убрала руку с локтя эльфа, но удержалась и даже приветливо улыбнулась. Кейел тоже ответил приветливой улыбкой и кивком, а затем вернулся к Далиру и ящику.

Крисвет проводил меня в беседку, помог сесть на скамейку и сказал:

– Я буду во дворе. Если что‑то понадобится, не стесняйтесь обращаться.

Ступенька скрипнула, и Крисвет поспешил уступить отцу место. Итенсиль, пригнувшись, прошел под виноградом и поздоровался со мной. Прислонился поясницей к перилам и без отступлений к лишним разговорам произнес:

– Ваши сопровождающие рассказали мне о той проблеме, которую вы помогаете решить. Кейел… Не знаю о девушке, с которой он связался, но сам Вольный нечист на руку.

– Я знаю, кто вы, Итенсиль, – подняв голову, заявила. – Не волнуйтесь. Я умею хранить тайны.

Он сжал поручень беседки.

– Тогда вы знаете, что мы с вами преследуем схожие цели.

– Разве? – вскинула брови.

Итенсиль не спешил отвечать. Сел рядом и, глубоко вдохнув, надолго замолчал. Хмурым взглядом вперился в сцепившихся на дощатом полу осу с пчелой. Пчела пыталась выкрутиться, но оса захватила крепко. Когда жертва перестала бороться, Итенсиль уперся руками в колени и тихо сказал:

– Они не понимают, что делают. Те, кто ищут сокровищницу, находят смерть и рискуют всем миром.

– Но разве Вольный не спасает мир?

– Если только его духи не хотят разрушения. Я не боюсь их. Духов. Не боюсь, – уточнил и, легонько хлопнув по ногам, продолжил: – Знаете, я, как и вы, всего лишился, а потом обрел веру. И моя вера тоже сильна.

– Я вижу, – нахмурилась я и постаралась придать взгляду отстраненность, – в прошлом вы оставили что‑то трагичное.

Не нужно быть гадалкой, чтобы понять это. Итенсиль сам спешит поделиться со мной секретами. Надеется, что вестница поймет его?

Он пристально смотрел на меня, а затем, судорожно вздохнув, протянул:

– Оставил… – почесал тонкий нос мизинцем и более бойко заговорил: – Мы с братьями связались с искателями сокровищницы. Хотели найти ее, а потом… потом братья погибли. Одного забрала болезнь, второго убила мантикора, а я вот, – пожал плечами, – выжил. Столько невзгод пережил, а потом меня предали свои же. Я считал их друзьями. Друзьями! В таком‑то деле… А одним прекрасным вечером они решили, что я что‑то утаиваю и хочу их кинуть. Насадили меня на крюк – знаете, такой, каким ловят виверн, – а потом пытали над пропастью. Если бы не моя жена… – покачал головой. – Она храбрая женщина.

Посмотрел на окна дома, и его лицо тронула еле заметная улыбка, а тонкие морщинки на лбу разгладились.

– Ирда познакомилась с уважаемым эльфиором, – на мгновение поджал губы. – Думала, влюбилась. Подростки, молодость… Наивная дуреха, – посмотрел на дочь, что‑то щебечущую Кейелу и подающую ему кружку. – Их отношения зашли далеко, были похожи на серьезные, и она разрешила ему все. Духи свидетели, Вестница! Она и не думала, что он… После всего того, что произошло между ею, им и его… сподвижниками.

– Он был не один? – я старалась вести себя сдержанно, но все же удивилась. – Как такое могло случиться?

Желая унять проснувшуюся злость, погладила скамейку там, где через листья винограда просочились солнечные лучи. Укололась, отдернула руку и стала рассматривать палец.

– Ему предложили информацию, – Итенсиль тяжело вздохнул.

– О сокровищнице, – догадалась я, отвлекшись на эльфа. Значит, его культ построен на ненависти и, возможно, на мести.

– О ней, – сжал колени. – Ради нее он готов был продать кого угодно.

А девушка вслух разрешила возлюбленному все…

– Ирда убила одного из них и сбежала. Она, несомненно, виновна. Но, видят добрые духи, в душе она скорбит о содеянном.

– Она нашла вас в лесу, – предположила я, ногтями зацепив тонкий кончик занозы.

– Пряталась, – подтвердил эльф, наблюдая за мной. Кажется, мое занятие, немного отвлекло его от переживаний. – Жила в шалаше. Повезло, что ее бабушка была способным алхимиком и многому научила Ирду. Те, кто ищут сокровищницу, несут зло. – Посмотрел мне в глаза и спросил: – Вы понимаете это, Вестница?

Я покачала головой и ответила:

– Понимаю, но думала, вы преследуете более глобальную идею.

– Вы про войну Предков?

– Да. Я слышала о культах. Верила, что, как бы вас не боялись и не любили, вы заботитесь о Фадрагосе.

Он заметно смутился. Поежившись, отвернулся и заговорил:

– Если я буду рассказывать своему народу наши истории, они не будут так гореть. Наши истории делают нас жалкими. Если я позволю себе напоминать народу о прошлом, я разрушу все, чего достиг. Мне нужно вселять в мужчин силу, а не слабость. Но я также верю, что Энраилл не зря спрятал наработки в сокровищнице. Что будет, если такие жестокие искатели завладеют невероятным могуществом? Эта идея тоже жива в нашем поселении, и прежде всего она движет нами. Но, поверьте, многие из нас тут, потому что по вине сокровищницы лишился прошлой жизни.

– Вы убиваете не всех искателей?

– Мы их перевоспитываем. В горах есть храм, но не просите, я вас туда не поведу. Вам не место там.

– Я не просила, – улыбнулась я, вытащив‑таки занозу.

– Что будет с Вольным, когда его найдут?

– Нас интересует изгой – пожала плечами. – Девушка, опозорившая уважаемую гильдию и оскорбившую правителей и народ региона Цветущего плато. Вольный нам не нужен. Его защищают и оправдывают духи.

– Да, – протянул он и кивнул, – защита. Я нашел способ обходить ее. Тоже жестокий. Но разве искатели не заслуживают награды, которой одаривают всех на своем пути?

– В чем суть способа? – заинтересовалась я.

– Мы заставляем одного из тех, кого нельзя перевоспитать, убить второго такого же. Будьте милостивы, Вестница, отдайте мне Вольного, когда найдете его.

Я сглотнула, вспоминая способы Сиелры обходить наказание духов. Подло.

– Духи могут не привести меня к вам обратно. Не забывайте, кто я.

– Вестница… Как можно забыть? И как же трудно поверить… О вас есть только две детские сказки и одна легенда о камне. Он находится…

– В храме Солнца, – перебила я. – У гелдовов.

Ребята рассказали две легенды об этом храме. Первая мне нравилась больше…

На вершине горы, нетронутой снегом и льдом, стоял одинокий валун причудливой формы: с одной стороны будто выступали руки, ноги, туловище и даже голова с вполне различимым лицом. Сильный ветер круглые сутки переносил мимо него разных духов. Любопытные – задерживались, глупые – пытались помочь существу выбраться из ловушки. Они напитывали камень силой, бездумно растрачивая ее. Мудрые – слетались отовсюду, чтобы помочь собратьям разобраться в лукавстве природы. Ныряли в камень и выгоняли из него самых упрямых. Прямо в нем делились с ними мудростью.