– Ты поранил ее? – Скажи, что это не так, Вольный. Ты обещал, что даже не поцарапаешь.

– Она разбила мне нос!

Разбила нос шан’ниэрду? Вольному?

– Отпусти меня, рогатый! Я тебе еще и хвост оторву! Всю шерсть выщиплю!

Духи Фадрагоса, она в бешенстве? Отступил на полшага. Даже сейчас, даже такая… Не помню никого из девушек, кто вызывал бы такие чувства. Она будоражит и восхищает.

– Отпусти ее.

Ромиар отскочил, но Аня и не двинулась следом. Глубоко дышит, сжимает траву в кулачках – пытается успокоиться. Шмыгнула носом и произнесла:

– Это не честно, – голос обиженно дрогнул.

Улыбка против воли расползлась на моем лице. Я кивнул Ромиару, и он, вытирая нос, отправился к лагерю. Я снова посмотрел на Аню. Моя маленькая, честно, не честно… Откуда в жестоком мире такая наивная простота? Она точно не набралась этого в Фадрагосе. Присел рядом с ней на траву и не удержался – прикоснулся к ее лбу, отвел прядку. Кожа влажная от пота, но все равно нежная. Провел подушечкой пальца от переносицы к кончику носа. У нее красивый нос, немного вздернутый, но аккуратный. У нее соблазнительные губы, на ощупь мягкие.

– Ты не предупредил, что Роми выйдет на тренировку и выступит на твоей стороне. Это сговор!

– Не злись, Аня. Враги никогда не думают о чести. Выбрось такие мысли из головы.

– Я же почти победила, – с грустью протянула и перевернулась на бок.

И дуется мило. Обычно хитрые глаза становятся невероятно наивными и печальными. Теплые пальчики, тонкие, хрупкие дрогнули от прикосновения, но все же сжались на моей ладони. Во всем притягательная.

Завтра мы будем у священного кольца, и на небе полнолуние. Она ведь не откажет мне? Я закрыл глаза, пережидая бестолковое волнение. Ее руку должна украшать ис’сиара из самых дорогих металлов, а не из трав, собранных наспех. Но я не успею раздобыть лучше, чем есть, а осколки – фрагменты эмоций, воспоминаний, – их нужно беречь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Улыбнувшись, я признал:

– Ты победила.

* * *

– Я пойду с тобой.

Алурей, посмотри на нее. Ты видишь то же, что и я?

Аня заступила мне дорогу и, вздернув подбородок, скрестила руки на груди. Наспех надетая рубашка прилипла к плечам. Влажные после купания волосы лоснились на солнце, в карих глазах плескалось золото. Брови сдвинуты вместе, а губы мелко дрожат. Неужели она верит, что выглядит грозно? Скорее, очаровательно.

Я улыбнулся, но постарался придать серьезности голосу:

– Аня, я всего лишь разведаю обстановку. Я не разрешаю тебе идти со мной.

– Ты не понял? – Глаза раскрылись чуть шире. Она мотнула головой, быстро выдохнула. – Я не спрашиваю разрешения, а ставлю тебя перед фактом. – Вытянулась на носочках. Дыхание принесло запах мелиссы. – Мы с Роми просто подстрахуем тебя. Духи Фадрагоса, Кейел! Мне надоело бояться, что ты можешь уйти и…

Я порывисто обнял ее, прижал голову к груди. Она попыталась оттолкнуть, но не сумела. Продолжила ругаться, щекоча дыханием ямку между ключицами, но уже сдалась – обняла за талию, а голос утратил звонкие ноты. Я обхватил ее лицо и заставил посмотреть мне в глаза. Казалось, что она скоро заплачет. Раньше это согрело бы в груди, но сейчас огорчает.

– Я вернусь к тебе, Аня. И даже не на рассвете, а уже сегодня до полудня. Успокойся. Я вернусь.

Не верит. Или верит, но все равно боится. Что сделать, чтобы она перестала волноваться?

– Если бы твоя разведка в самом деле была безопасна, ты бы взял меня с собой. Но нет же! – Она отступила, продолжая делиться рассуждениями: – Ты оставляешь с нами Роми и запрещаешь идти мне! – Пожала плечами и развела руками. – Значит, риск есть.

Ты никогда не была глупой, всегда умела делать выводы, но как же сейчас ошибаешься.

– Аня, я…

Не дослушала. Развернулась и направилась к лагерю. Я ухватил за руку, но она выдернула ее из ладони.

– Не надо, Кейел! – Обернувшись, вытерла влажные глаза и покрасневший нос. – «Я больше не уйду! Не оставлю тебя!» – это твои слова. Ты обещал мне! – Обняв себя, качнулась с носки на пятку и тихо попросила: – Просто вернись ко мне. Просто вернись, пожалуйста.

Я смотрел на изящную спину и не мог сдвинуться с места. Когда успел пообещать Ане, что больше не оставлю ее? Скривился, вспомнив: на рассвете, когда вернулся от Кхангатора. Шумно выдохнул, сжимая рукоять кинжала. Аня просто не догадывается, к какому поселению мы подошли. Знала ли она о планах правителей Цветочного плато? О том, что если у них ничего не выйдет с послом, то они постараются обойтись встречей на границе с севером? И у старших правителей достаточно хлопот, чтобы дожидаться северян на окраине региона и готовиться к их приему. Волтуар наверняка давно живет тут, и я не хочу, чтобы Аня с ним виделась. Не хочу, чтобы даже слышала о нем.

Ударил ладонью по бутону цветка – он отломался и упал в траву. Постоял немного и направился к поселению.

– Кейел!

Сердце на секунды перестало биться.

Аня бежала, вытирая щеки. Я встретил ее объятиями. Она прильнула ко мне, запах хвои приятно окутал, вытеснил цветочный. Родная, почему плачешь из‑за пустяков?

– Прости меня. – Слезы продолжали стекать по ее щекам, но она улыбалась. – Чесслово, не хотела ругаться! Просто, знаешь… У меня же Единство укрепилось? – Много надежды в глазах. О чем спросит? Облизала губы и продолжила: – Я ведь могу уже настойки и зелья пить? Могу?

– Да, Аня, – кивнул, вытирая большими пальцам слезы. – Думаю, уже можешь.

– Это все ерунда эта женская! – Повела плечами и отвела виноватый взгляд. – Буду пить настойки, и не будет таких сбоев в настроении. – Прислонилась лбом к моему плечу, и я запустил пальцы во влажные волосы. Она всегда излишне эмоциональна, неспокойна, поэтому сомневаюсь, что настойки помогут. – Я боюсь, что ты не вернешься, но не хочу ругаться из‑за этого. Нелепо ведь.

Духи Фадрагоса. Анюта, наверное, я все же люблю тебя.

Высокий частокол огораживал поселение, окруженное лесом, но не являлся помехой. Я знал в нем каждый дом, каждый закуток. Столько раз хотел вернуться к соггорам, что порой засиживался тут, на границе с территорией изгоев, неделями.

Лаз в заборе все так же не был заколочен. Нечисть, обитающая в этом лесу, не настолько умна, да и мало ее, чтобы проверять ограждение без повода. Тут даже на ворота сторожить ходят по одному, и весь день спят в гамаке. В сараях шумел скот, во дворах гомонили дети, смеялись женщины. Мужчины до обеда будут работать в поле и мастерских. Я двигался в самый благоустроенный участок поселения. Первых эльфов в боевом облачении заметил на подходе к дому старосты. А куда еще поселят правителя? Стражей миновал, огибая дома и сады, отвлекая псов с помощью Мивенталь.

И мне повезло.

Волтуар и впрямь был тут, да еще не в доме, а на заднем дворе в беседке у пруда. С трех сторон заросли крыжовника и шиповника, а за ними яблоневый сад. Нас никто не увидит.

Правитель хмурился, перебирая бумаги, раскладывая их на столике, и потягивал вино из кубка. Цветущий жасмин, росший у колонны беседки, привлекал пчел и скрыл меня. Я присел на корточки, пробрался ближе. Ухватился за перекладину и приподнял голову, высунулся. Стражник стоял у входа спиной к нам. Надо отдать правителю должное – он даже не вздрогнул. Собрал бумаги в стопку, постучал ими по столу, выравнивая. Откинулся на спинку скамьи и произнес:

– Алроен, попроси хозяйку накрыть на стол пораньше и найди Ларвина. Он должен быть у ворот.

Стражник шагнул вперед, стал поворачиваться. Я нырнул за низкое ограждение и, прислонившись спиной к камню, уставился на крохотный пруд. Вода мелко бликовала под солнцем.

– Почтенный Волтуар, прислать кого‑нибудь подменить меня?

– Незачем. Тут довольно спокойно. Что может произойти?

Я ждал, слушая, как отдаляются шаги. Ждал даже тогда, когда все затихло.