– Одна ошибка приведет к смерти, – голос Ив снова дрожал.

– К смерти всех пятерых. – Роми скривился, снова хватаясь за рога.

– Я не знаю драконьего языка, – со страхом призналась Елрех.

Жилка на шее забилась так сильно и часто, что началась одышка. Я поморгала много раз, сжала кулаки, растирая выступивший пот на ладонях. Затем повернулась к плитам и уделила внимание им. В глаза сразу бросились верхние, самые крупные символы, нанесенные на отдельные секторы: на первом – была луна, на втором – солнце. Третий сектор был пустым. Покачав головой, я облизала губы и сипло произнесла:

– Ребята, может быть, вы удивитесь, но я не знаю ни драконьего языка, ни этой игры.

И который час мы сидели на холодном полу, образуя тесный круг и обсуждая простейшие, по убеждению Ив, правила наллеран. Японский кроссворд, морской бой и минер – вот, что приходило на ум, когда я начала вникать в них. Игра была похожа на каждую из этих игр и одновременно – ни на одну из них. Само поле состояло из клеток, которое схематично набросала Ив на последних чистых листках. По моей просьбе, для наглядности и простоты она изобразила его с десятью клетками по вертикали и столькими же по горизонтали. В тусклом свете темные линии чернил просматривались плохо, и их приходилось утолщать, но мы не спешили. Каждый понимал, что в таком деле спешка ни к чему хорошему не приведет. Необходимо спокойствие, внимание и…

«Отчаявшийся, очисти мысли»…

…чистая голова.

– Скорее всего, клеткам будут присвоены цифры. – Ив сначала глянула на Елрех, а потом на меня. Свела брови вместе и неутешительно добавила: – Или символы какого‑нибудь другого языка. Не бойтесь, мы разберемся.

Если будут цифры, то мы будем искать рисунок… Ив сказала, что знает, стандартную нумерацию основных цветов; она издавна не менялась. Наверное, это будет проще, чем разгадывать какую‑нибудь фразу.

Наллеран… Вероятнее всего, игру приняли скучной те, кто хорошо знал языки и не обладал особой усидчивостью. Да и дух соперничества в ней не ощущался, как, например, в том же морском бое. Она подходила и для скрашивания одиночества, и для большой компании, и в ней все были заодно, стремясь к общей цели – как правило, ею мог быть спрятанный рисунок или зашифрованное послание от конкретного автора игры. Мы рассматривали правила для нашего случая – на пятерых. Видимо, мудрецы рассчитывали количество, ориентируясь на себя, живых.

– Энраилл – это те, кто спрятал что‑то на этом поле. – Ив постучала палочкой по схеме на листочке, которое назвала полем‑загадкой. – И так, как они решили, что для расшифровки послания нужны пятеро, то должны были подготовить пять отдельных схем, разделенных на равные части. Думаю, мы получим их, когда перейдем черту.

Углубление в полу перед клетками теперь казалось шире, темнее – зловещим.

На втором листке были все те же клетки, но уже пять штук: две в длину и десять в высоту. Это как взять шахматную доску и распилить ее на равные полосы. Пока все было понятно, как и в первый раз, когда объяснял Кейел.

– Есть начальные клетки, и они всегда как‑то отмечены.

Она зарисовала по одной клетке на разных полосках, а затем подтянула к себе первый листок с цельной таблицей и закрасила те же клетки на ней.

– Порядок, с какой стороны начинается игра всегда указан в правилах. В письменах, – Ив кивнула на плиты, – сказано, что слева направо. Но даже если это не так, у начинающего игрока на первой клетке всегда есть символ. Один символ, который открывает игру.

– Только у одного, – прошептала я.

– Да, – серьезно ответил Роми, даже не подумав съязвить о моем тугодумии. – И только один символ.

Мы все это уже слышали неоднократно, но все равно повторяли раз за разом, чтобы ничего не упустить. И о том, что передвигаться можно только на одну клетку прямо или по диагонали. И о том, что в клетках будет находиться по два символа: в верхнем левом углу – ведущий, в нижнем правом – посыльный. Еще обсудили, что игра бывает круговой, где пятый игрок контактирует с первым; и прямой – когда пятый игрок получает посыльный символ от четвертого игрока, делает ход, а затем отдает новый посыльный символ обратно четвертому.

– Мне все понятно, – тихо произнесла Елрех, склоняясь над листками. – А тебе, сообразительная Асфи?

Комплимент, чтобы приободрить? Я не против.

– Кажется, поняла. – Но плечами почему‑то пожала… Мы не знаем, какая из версий игры ждет нас впереди, и от этой неизвестности пересыхает во рту, а сердце стучит неспокойно.

– Надо закрепить еще раз, – настойчиво сказал Кейел, заправляя волосы за уши. Ухватился за кончик афитакской палочки, которую держала Ив, и ловко отобрал ее. Пересел к нам боком, вытянул ногу, и подтащил листы к себе. – Сейчас я набросаю несколько символов драконьего языка на координатном поле и общего – на поле‑загадке, а затем мы попробуем сделать ходы.

Никто не стал ему перечить, а уже через несколько секунд наблюдения за ним мы с Елрех переглянулись, кивнули и с облегчением улыбнулись. С первым шагом все было понятно еще до того, как Кейел попросил:

– Милая фангра, начнем с тебя. Ты открываешь игру, что будешь делать?

– Если я открываю, то остаюсь на месте, а белый кленовый лист, начальный символ, становится для меня посыльным, и я называю его Асфи. В это же время я записываю первый символ из поля‑загадки, который располагается в том же месте – «С».

Он посмотрел на меня и коротко произнес:

– Твоя очередь.

– Я принимаю эстафету, – глядя в его внимательные глаза, ответила я, – то есть посыльный символ. И он становится для меня ведущим. Нахожу его в радиусе одного шага в верхней позиции, – ткнула пальцем на подходящую клетку и продолжила пояснять действия: – и занимаю эту клетку. В ней вижу…

Духи Фадрагоса, что это? Я открыла рот, пытаясь обозвать символ под кленовым листом, но на ум абсолютно ничего не приходило. Кейел мягко опустил горячую ладонь на мое запястье, привлекая внимание к себе.

– Не бойся, – вкрадчиво попросил. – Мы не успеем выучить все символы, их слишком много, Аня. Даже те, кто изучал этот язык с детства, знали не все, поэтому тоже часто не брезговали наллеран. Просто опиши, что видишь.

Бактерии под микроскопом сбились в кучу? Будто их положили в крохотное блюдце… Духи Фадрагоса! Меня никто не поймет, и я буду виновата в нашей смерти.

Я вдохнула глубже, облизала губы и выдохнула:

– Это круг, состоящий из множества пятен, линий… В нем словно перевернули сову, или… – Снова замолчала, не зная, как описать этот круг.

Круг‑губка? Тоже не лучшее описание…

– Этого достаточно, Асфи, – вмешалась Ив. – Если описания будет мало, тогда тебя попросят уточнить.

– Ясно. – Я потерла лоб и быстрее проговорила: – Тогда так описываю посыльный символ, и не забываю отметить «П».

– Елрех, – обратился Кейел, – продолжи.

Она перекинула густые волосы за спину, уперлась двумя руками в пол и всмотрелась в центральную полосу.

– Если бы я была участником с третьей полосой координат, то перешла бы влево, а четвертому участнику сказала бы, что его символ – круг в круге. И мой первый символ для заметки: «А».

Я указательным пальцем протянула по той же логике до упора вправо и получила: «Спаси»…

– Хорошо, – похвалил Кейел, отрывая меня от головоломки. – И не забывайте: по правилам игры, мы не должны видеть чужие координаты. Скорее всего, мудрецы это учли.

– Поэтому Асфи и Елрех необходимо заключить между теми, кто хоть немного разбирается в древнем языке, – дельно предложил Роми.

Кейел взглянул на него с интересом и, кажется, легким уважением, а после сказал:

– Я знаю его лучше любого из вас.

– Мог бы не мучить меня с первой дверью… – хмыкнула Ив.

– Возьму третью полосу на себя, – не обратив на нее внимания, стал принимать решения Кейел, – а Елрех и Аня разберут между собой вторую и четвертую. Так я смогу подсказать обеим, если вдруг ни ты, ни Ив не поймете их описаний.