– Нет! – От моего возгласа Феррари вздрогнула, напоминая о себе. – У лиертахона кроме зубов, есть еще изворотливость и лезвие на хвосте! А у меня – Ксанджи и Айссия. Мы справимся!

– Ей нельзя никого кусать! – Хриплый голос граничил с криком, теплый взгляд наполнился сталью.

Я не собиралась уступать, помня хитрую нежить.

– Тем более Тодж бесполезен! – И тише поторопила, оглядываясь туда, откуда мы ждали преследования: – Давай же, Кейел!

Он пару раз вздохнул глубоко, но в итоге поддался. Развернул Тоджа и, не сказав больше ни слова, отправился к колодцу смерти.

Я дождалась, когда он исчезнет, а затем вытащила чистый кинжал и поднесла к ладони. Человеческая кровь – максимальное прикрытие, которое я могу обеспечить ребятам, если они живы. Надеюсь, они живы.

Феррари понесла меня навстречу первым темным точкам вдали. Сильно мы не отдалялись, оставляя священное кольцо в зоне видимости. Солнце клонилось к горизонту – значит, с каждой минутой силы нежити росли быстрее. Я спешилась и отошла от Феррари, оставляя ей свободу для атак. Главное, не подпускать к ней существ, швыряющихся силой смерти. Их нужно будет высматривать. Первыми к нам подоспели облезлые псы, быть может, волки… Я, не приглядываясь, спалила самого шустрого и освежила шкурку самого целого. Под свирепую грызню, оглянулась – ни Кейела, ни ребят.

Птицы слетались отовсюду и пугающе кружили в небе над нами. Вдали завыли – озноб пробрал до костей.

Ребята не появились.

Темные точки на горизонте превратились в непрерывную черную ленту. Я пресекла пикирование двух птиц к Феррари Ксанджами. Согнувшись и опустошая желудок от желчи, едва не пострадала сама. Феррари толкнула меня и полоснула хвостом надо мной. «Птица» рассталась с перьями, но не умерла. С неприятным скрежещущим кличем поднялась в небо. Я со страхом воззрилась на хвост лиертахона. Но Феррари изогнула его, прижимаясь к земле и готовясь к новой атаке. Значит, костяному лезвию сила вреда не приносит, а грызть врагов сообразительная девочка не собиралась.

Я оглянулась к священному кольцу – пусто. Где их носит?!

Выдр в юркой стае я признала не сразу. Оценить их состояние из‑за суетливости не удалось, и я поморщилась, призывая Ксанджей.

И снова меня изматывала рвота.

Волков в этот раз оказалось больше, и теперь соседство с медведем их не пугало. Они выли низко и приближались, огибая меня размашистым кругом. Я тоже не стала стоять на месте. Руки уже тряслись, а ноги прилично ослабли, и каждый шаг пружинился, словно я хожу по чему‑то мягкому, зыбкому. Немного наклонюсь – и земля под ногами рассыплется, а я завалюсь набок. Силы Единства почти израсходовались…

Ребята не появились.

Нежить спешила, нагоняла друг друга и даже грызлась где‑то вдали, но двуногих среди них пока еще не виднелось. Показался монстр, которого я видела в Фадрагосе лишь однажды. Его глаза не светились голубым, как было, когда я только появилась в этом мире, а тело не сжималось и не бугрилось. Видимо, в мертвом состоянии, тварь не способна формировать из плоти иголки и стрелять ими. Она разогнала волков клацаньем и, напоминая блоху, бегущую на ножках, с сиплым воркованием направилась ко мне.

Наблюдая за тварью и за волками, выбравшими для нападок Феррари, я попятилась боком. Краем глаза выхватила другую сторону – ребят не было.

Я призвала пламя и скривилась, но уже не столько от тошноты и мерзкого ощущения, сколько от боли. Искры вспыхнули вокруг лоснящегося панциря твари и погасли. Нас разделяло несколько метров.

Феррари взвизгнула. Я повернулась к ней – она юрко кружила на месте, отгоняя волков.

Я снова взглянула на монстра и отступила. Метра три…

Вытащила кинжал, рассматривая полусгнившую морду, покрытую твердой щетиной и подготовилась. Крепкие жвалы разошлись. Тварь бросилась на меня. Я прикрылась кинжалом и, отталкиваясь в сторону, припала к земле. Леденящий холод обдал руку, но тепло вытянуть не успел. Тварь промчалась мимо и, остановившись, обернулась ко мне. Мизинец что‑то тронуло, и я опустила голову. Белый росток полз, ощупывая палец. Неприятное прикосновение повторилось и к ногам. Позабыв о твари, я отскочила без соображений. Она промахнулась с очередным нападением. Тотчас толстый корень вырвался из земли и сдавил ее. Панцирь смялся, обнажая пустое сияние. Нефритовая сила не навредила корню, но и удовольствия не доставила. Он ослабил хватку и с шуршанием стал снова прятаться под землю.

Феррари опять взвизгнула. Я заметила спешащего ко мне медведя, но все равно повернулась к малышке. Волков прибавлялось, но кроме них подоспели и другие звери. Едва ли узнаваемые… Мелкое зверье, рыси, какие‑то вараны… василиски? Даже лошадь в стороне била копытами по земле, прокладывая себе путь к живой плоти.

Сердце колотилось, а порез на руке дергал каждый раз, как я сжимала кулак. Он же и напоминал мне, что дальше меня нежить не побежит. Нужна рана серьезнее…

Именно поэтому такая толпа вокруг малышки смущает.

Медведь подбежал слишком близко, и я прыгнула в сторону, уклоняясь от него. Зацепившись ногой за корень, вырвавшийся из земли, упала. Сразу откатилась, призывая Ксанджей. В глазах потемнело, а мир пошатнулся. Щеку обдало ласковой прохладой, а в нос ударил смрад. Тина? В глазах прояснилось, и я рассмотрела отражение в луже, в которую упиралась рукой. Седые волосы выбились из косы, перепачкались в грязи, окунулись в мутную воду, отдающую ржавым оттенком. Будто вся земля тут пропитана кровью…

«Пройдись с Роми, чтобы ты тоже знала, где будут спрятаны вещи».

Я зарычала. Гнев волной прокатился по телу, смел страх. Если остальные погибли, я дойду до конца одна.

Наученная, заметив движение в отражении, я оттолкнулась от земли и склонила голову. Корень хлестнул по луже. Я вскочила, едва не налетев спиной на медведя. Ледяной холод взбудоражил, заставил танцевать. Развернувшись на месте, я шагнула в сторону. И снова избежала полупрозрачной лапы. Корень ударил повторно – отбросил моего противника. Кажется, корни пробиваются на более бурых участках. Я ринулась к Феррари, на бегу высматривая в толпе самых «живых». Призвала Айссию, попутно прислушиваясь к Единству. Еще немного – и начну тянуть собственные жизненные силы…

Я чуть подлатала оленя, и на него тут же набросилась свора. Феррари держала нежить на расстоянии, мечась на месте и рассекая воздух хвостом. Я призвала Ксанджей, и подпалила землю вокруг малышки, отгоняя тварей дальше и позволяя ей передохнуть. Тошнота пробуждалась даже от соприкосновения сил с этой землей, но была терпима и режущей боли в желудке не причиняла. Медведь зарычал за моей спиной, и я застонала, сжимая кулаки и оборачиваясь к нему.

С него слетела шкура, у него не осталось ни одной лапы – он был почти весь из полупрозрачной силы. Глядя на него и ощущая безнадежную злость в груди, я не сдержалась – выговорилась:

– У тебя глаз вот‑вот с носа свалится! А ты, сволочь, живее всех живых! Тварь облезлая!

Я зачерпнула грязи и швырнула в него. Она налипла на его зубах, и он оскалился. Зарычал утробно, будто ветер вырвался из его глотки. Я поежилась отступая.

Вдали привлекло движение, и сердце забилось чаще… Налюбоваться ребятами, бегущими к священному кольцу, мне не позволили. Земля задрожала подо мной. Я отскочила.

И отскочила снова – от медведя. Не оглядываясь, помчалась к Феррари и едва остановилась. Передо мной выпрыгнул неизвестный зверь. Наморщил тупорылую морду, покрытую блестящими чешуйками. Я попятилась. Он бросился ко мне, я прыгнула в сторону. Поскользнувшись, проехалась по грязи и выронила кинжал. Склонилась над ним и ощутила холодное дуновение над шеей. Птица издала недовольный клич.

– Феррари! – громко позвала я.

Духи Фадрагоса! Еще немного задержимся, и точно не выберемся.

Снова бросившись к малышке на подмогу, я высмотрела нескольких, кого можно подлечить. Остановилась и предварительно осмотрелась. Корень исчезал под землей, несколько тварей, в том числе медведь, неслись ко мне.