– Я не предлагаю… – смутилась она. Поежилась и одеяло на ноги натянула, будто не в длинной рубахе спала. – Боюсь просто.

– Я понял.

– С утра надо будет с Ив увидеться. До рассвета еще пойдем, чтобы перехватить ее до того, как она в штаб отправится. Если от нее правды не добьюсь, будем с друга твоего трясти. Эльфийское прощение, значит…

Аня.

Суматошные мысли с трудом удалось успокоить. Это ж надо, за кинжалы во сне хвататься. Дурдом!

Отвернувшись, улеглась калачиком, сжала подсказку между пальцев, желая теперь увидеть ее самое яркое воспоминание. С ис’сиарой я промучилась долго, прежде чем уснула. Помню, что глаза слипаться стали, когда свет от камина почти погас. Надеюсь, теперь получится уснуть быстрее. Жаль, что чужие воспоминания можно увидеть лишь во сне.

Аклен и Ил… Они открылись передо мною в новом свете. И он заиграл не слишком приятными оттенками. Совсем не притягательными. Значит, моя смерть настигнет меня? Или все же я успею сбежать из Фадрагоса раньше? Хотелось бы верить.

Кейел отходил на кухню попить. Вернувшись, приподнял одеяло и улегся за спиной аккуратно, словно боялся задеть меня. Спустя некоторое затишье придвинулся ближе и осмелел – рукой скользнул на мою талию, носом уткнулся в затылок. Я закрыла глаза, сдерживая улыбку. Что бы ни случилось с Аклен и Ил, я не пойду по их стопам. Не стану жертвой. Эгоистка? Может быть, но я буду бороться до последнего.

Э.

Зачем нужны они?

Я смотрел на подсказку и не понимал желаний человека. Лучше бы просто уничтожили все ключи и без подсказок обошлись. Зачем их оставлять? Кому они понадобятся? Не найдутся умнее нас. Не найдутся те, кто хотя бы одну отыщет. А если найдутся, правильнее будет убить их.

Ветерок зазвенел в пещере, залитой дневным светом. Я отвлекся от бумажки, поднял голову. Множество отражений в железных кристаллах не замедлили повторить мои движения. Вокруг застыл одинаковый кусок ясного неба, а полуденное Солнце, зависшее в стороне от моего плеча, ослепляло до рези в глазах.

Сквозь мельтешения темных пятен в глазах, я снова прочел фразу: «Куда бы я ни повернулся, Солнце везде умирало». Надо было не слушать шан’ниэрдку и выдумать что‑то сложнее. Уши ощутимо дернулись, но я не позволил нервам взять верх над спокойствием – это недостойно. Убрав свою подсказку за пояс, присел на корточки и стал прятать ключ и подсказку недалекой девицы в маленький сундук. Осталось только закопать его.

Аня.

В этот раз я проснулась в той же позе, как и засыпала. Долго не двигалась, прислушиваясь к спокойному сопению за спиной. Осторожно, прилагая неимоверные усилия, чтобы не потревожить Кейела, повернулась лицом к нему – он даже с дыхания не сбился. Только рука с моей талии упала на матрас да так и осталась лежать возле живота. Я сложила руки под щекой и стала рассматривать спящего Вольного. Моего Вольного. Что если у каждой вестницы был свой такой вот Вольный? Кейелу подобная мысль точно не понравится, ведь тогда он, и вправду, как пес на привязи. Плохо это все. Очень плохо.

Но что определенно радовало, так это продвижения в поиске сокровищницы. Быстрее вернусь домой, быстрее начну жизнь заново. Наверное, с Женей лучше расстаться сразу. Шумно выдохнула и осторожно убрала волосы, упавшие на лицо Вольного.

Солнце за окном вовсю сияло, проникая в комнату. Метель закончилась, ветра слышно не было – замечательная погода. Руки стали затекать от длительного пребывания в одной позе, но я не шевелилась, позволяя Кейелу выспаться. Сколько он уже без крепкого сна? И как еще на ногах держался…

Пока любовалась Вольным, сравнивала ощущения реалистичных снов. Ритуал в расчет не брала – там уверенность не отпускала, что я и есть Бавиль, – а вот последние сны отличались. Эльф воспринимался проще. Это сейчас я понимала, что он надменная скотина, а в его воспоминаниях все было нормальным. Он был… хорошим, правильным и самым умным. А вот быть Ил мне больше не хотелось. Мало того, что вестница безумно страдала в душе, так еще и чувствовала себя как‑то не так, будто не в своей тарелке. Может, она устала горевать за своих сородичей? Но вроде бы не это меня смущало. Ее боль была одновременно настоящей и искусственной, притянутой за уши. Ее чувства даже странно себе объяснить. Как если бы жутко ненавидела сладкое, но ела его и наслаждалась? Мазохизм? Нет, не он. Наслаждалась, но почему‑то в глубине души сожалела? Но это при ее жертве тоже логично… Вот только все равно не оно. В Ил было спрятано что‑то другое, какое‑то двойное дно. Сегодня надо посмотреть воспоминания Аклена и сравнить, а если не разберусь, снова буду изучать Ил. Главное, не истощить магические силы. Переждать праздник, а затем рвануть в регионы, где смогу растрачивать силу, не задумываясь о последствиях. Благо теперь я ее чувствую.

Соседские курицы раскудахтались на призывное хозяйское «цыпа‑цыпа», ресницы Кейела задрожали, а на спокойном лице появилась привычная хмурость. Он разлепил глаза, и я улыбнулась.

– Доброе утро, – тихо поприветствовала.

Он прочистил горло, хмурясь еще сильнее, а затем обеспокоенно просипел:

– Проспал? Прости.

– Ничего, я не стала будить. Пойдем сразу в штаб.

Как бы ни хотелось бездельничать, разлеживаясь в кровати и дальше, мы себе этого не позволили. Кейел сразу подскочил, потирая глаза, и размялся, потягиваясь от души. Я вылезла из‑под теплого одеяла и, быстро одевшись, отправилась на кухню. Завтракали наспех, в полнейшем молчании и так же, не сговариваясь, оказались у двери. Только по дороге Кейел стал интересоваться подробностями прошедшей ночи.

Я поежилась от крепкого мороза, потерла быстро замерзающий кончик носа и начала с подсказки:

– Эльф старый был. Кожа натянута настолько, что, наверное, лопнула бы от малейшего укола иголкой.

– Выходит, подсказку Эриэль писал.

– Это сейчас Эриэль, а тогда не знаю. Имен в воспоминаниях не звучало, будто не все достойны их. Зато знаю, что придумал всю эту головоломку с подсказками человек.

– Нелтор.

Снег скрипел под каждым шагом, ослепительно сиял под солнцем. Я поправила капюшон, чтобы видеть из‑под меха идущего рядом Вольного. Он смотрел под ноги, но глаза блестели от нетерпения узнать подробности.

– Эльф спрятал ключ и подсказку Линсиры в какой‑то пещере. Я бы назвала ее зеркальной, а в его понимании он был окружен железными кристаллами.

– Железными? – переспросил Кейел, глянув на меня.

– Он считал их железными, но знаешь, я точно зеркала видела. Чистые, ни пылинки на них. И эти зеркала отражали один и тот же кусок пейзажа.

– В то время многое могло называться иначе. – И задумчиво добавил: – Вход в пещеру должен быть с запада.

– Надо узнать, что это за кристаллы.

– Я знаю. – Отмахнулся кривясь. – В Фадрагосе не так много мест, где они растут, но лишь одно из них считается оскверненным.

– Там, где умирает Солнце?

– Не знаю, умирает ли оно там. Это нам предстоит проверить. А проклятым его считают из‑за чудовища, обитающего в тех местах. Ходит слух, что никто не выжил после встречи с ним.

Банально… Я многозначительно хмыкнула и недовольно протянула:

– Но кто‑то же этот слух распустил – значит, выжил.

Кейел усмехнулся.

– Надеюсь, тебе не надо подсказывать, кто этот неизвестный. А с ис’сиарой Ил что произошло?

Я сглотнула и принялась рассказывать. Все, без исключения. Как бы мысль о Вольных ни могла оскорбить Кейела, лучше предупредить его обо всем.

* * *

В штабе я была впервые. Из фильмов привыкла ассоциировать такое название с офисами полиции или ФБР, а тут все оказалось совершенно другим. В просторном зале миниатюрного замка нас встретила доброжелательная соггорша, услышав, кто мы и к кому пришли, подозвала к нам стражу и ушла. Вскоре вернулась, а затем провела по сплетениям тесных коридоров и лестниц. Свет проникал внутрь через узкие окна, расположенные высоко, почти под потолком. Обстановка была строгой, в темных тонах; на весь первый этаж встретилась только одна скамья. Что происходило за закрытыми дверями многих кабинетов, которые мы миновали, оставалось только догадываться. На третьем этаже коридоры стали просторнее, окна – шире, атмосфера – уютнее.