– Идем, – сказал бородач, спрыгивая с саней. Он широким шагом направился к галерее, а я последовал за ним.

Внутри было шумно и многолюдно. Играла живая музыка. Между гостей сновали слуги в белых сюртуках и с подносами в руках. Один такой – старичок с редкими седыми волосами, густыми бакенбардами и закрученными усами, преградил нам путь.

– Господа, позвольте ваши шубы, – учтиво произнес он.

Мы разделись, сдали ему одежду, и пошли дальше.

Мимо проходил слуга с подносом, на котором стояли фужеры с шампанским, ну или чем-то похожим. Я, тут же, взял парочку, для себя и Танкреда.

– Не увлекайся, – проворчал бородач, принимая из моих рук бокал. – Помни, зачем ты здесь.

– Такое забудешь. Мне нужно как следует нажраться, чтобы охмурить её, – ответил я и залпом осушил фужер.

Ульвиссия и две ее подруги, которые были рядом с ней на всех мероприятиях, стояли у пейзажа и, глядя на него, восторженно охали. Я, подошел к ним сзади, и, глядя на картину, брезгливо произнес:

– Мазок довольно поспешный…

Дамы обернулись и с удивлением уставились на меня, дескать: «что за манеры, молодой человек?»

– Ох, прошу прощения, при виде столь бездарной мазни, я напрочь забыл о правилах хорошего тона. Позвольте представиться: Евгений Кершов – коллекционер, – сказав это, я сделал учтивый кивок.

– Я, Лассетия, – протянув мне руку, представилась, одна из спутниц моей цели. На вид ей было около сорока, пышное платье, высокий белый парик и целая тонна пудры на лице.

– Очень приятно познакомиться, – сказал я, поцеловав её руку.

– Это, Мартия, – продолжала Лассетия, представив вторую спутницу матушки Урри. Она была в таком же пышном платье, только черного цвета и черном парике.

– Рад нашей встрече, – молвил я, и поцеловал руку Мартии.

– А, это, леди Ульвиссия, – с нотками торжественности произнесла Лассетия.

– Не может быть? – округлил я глаза. – Сама леди Ульвиссия? Польщен…

В общем, к концу вечера старушка пала под натиском моего обаяния и пригласила к себе на чашечку какавы с зефирами…

Несмотря на свой преклонный возраст, Ульвиссия оказалась страстной и ненасытной любовницей. Прежде чем она отвернулась к стенке, и мерно засопела, мне пришлось, как следует постараться. Применяя всё, чему меня научили Дора, Никки и Хэл, я старательно ублажал ее, доводя до экстаза. Трижды Ульвиссия доходила до высшей степени сексуального наслаждения, и кричала так сильно, что к нам врывались слуги. Судя по их выпученным глазам, они твердо были уверены, что их хозяйку убивают.

После того, как Ульвиссия заснула, я, по-тихому оделся и вышел. В коридоре было светло словно днем. Серебристый свет луны струился через огромные витражные окна, освещая массивную лестницу с резными балясинами, канделябры на стенах, статуи и картины.

«Не дом, а музей», – пронеслось у меня в голове.

Стараясь не шуметь, чтобы не привлекать внимание прислуги, которая точно не спит, я направился вниз по лестнице.

Кабинет Урри располагался на первом этаже. Его дверь была слегка приоткрыта, из-за нее тянулась полоска мягкого свечного света. Я осторожно заглянул внутрь.

Купец сидел за столом и что-то писал большим гусиным пером. На вид ему было около тридцати. Длинные темные волосы убраны назад, прямой нос, тонкие губы, которыми он, еле заметно, шевелил в такт движениям пера.

Еще раз осмотревшись, не вышел ли кто, я шагнул через порог. Дверь скрипнула. Урри перестал писать и поднял голову.

– Ты еще кто? – недовольно проворчал он, окинув меня оценивающим взглядом.

– А, мы уже на «ты»?

– Пади прочь, если жизнь дорога! – с этими словами, он открыл один из ящиков стола. Не дожидаясь пока он достанет оружие, или что там у него, я вытащил из внутреннего кармана пиджака волшебный короб, направил его на купца и откинул крышку.

Небесно-голубой луч пронзил кабинет и врезался в Урри. Он неестественно дернулся и стал сгибаться, словно на него давило что-то тяжелое.

– Будь ты проклят! – прохрипел купец, после чего исчез вместе с небесно-голубым лучом под крышкой моего волшебного короба.

«Как-то уж слишком все просто», – подумал я, пряча короб обратно во внутренний карман пиджака.

Прежде чем выходить из кабинета, я какое-то время постоял у двери, прислушиваясь, нет ли кого в коридоре. Слуги могли выйти по нужде или, чего доброго, услышать крики Урри.

«Вроде бы никого», – решил я и выглянул в коридор. Чисто. Гробовая тишина, да лунный свет, который проникал в коридор через большое окно, освещая все будто днем.

Я аккуратно закрыл за собой дверь кабинета Урри, после чего, ступая на цыпочках, чтобы не стучать каблуками, направился к выходу из дома.

Завывал пронизывающий до костей ветер. Мело так, что снег стоял стеной, и ничего не было видно дальше, чем на тридцать метров. Наша группа, на пяти санях, двигалась в направлении замка Роллгвуд. Я и кузены дроу сидели в «замыкающих» вереницу телеге.

– Проклятый холод, – кутаясь в плащ с меховой оторочкой, проворчал Ортис. – Надо будет потребовать у рыжебородого доплаты.

– Ага, – кивнул Грэвз, – за все перенесенные нами неудобства, сотни две, сверх обещанного, будет в самый раз.

– Каждому.

Несмотря на свой грозный вид, братья были просто невероятными нытиками. То постель им не такая, то еда, то погода слишком холодная. За проведенное с ними время, я постепенно начинал ненавидеть эту парочку.

– Жека, будь добр, скажи, за сколько ты подписался на это мероприятие? – спросил Грэвз.

«Вот же наглая морда», – подумал я. Прищурившись, посмотрел на него, выдержал паузу, после чего ответил:

– Тебе зачем?

– Просто, – пожал тот плечами, – из праздного любопытства.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – сухо произнес я.

Роллгвуд стоял в получасе езды от Хьойльма, но это в ясную погоду. Мы же, из-за метели, добирались до замка не меньше часа, так что мне с трудом удалось не уснуть, чего на морозе категорически нельзя было делать.

А, вот, братцы дроу, видимо, этого не знали. Когда сани остановились под стенами Роллгвуда, темные эльфы сладко спали, закутавшись до бровей в свои плащи.

«Всыпать бы вам семь нарядов вне очереди», – подумал я и толкнул в плечо Грэ(м)за, тот встрепенулся, а его правая рука упала на рукоять кинжала.

– Приехали.

– Ага, – кивнул дроу, после чего разбудил Ортиса.

Метель утихла, но снег продолжал сыпать большими белыми хлопьями. Выбравшись из саней, я принялся разминать затекшие члены. Зевая, темные эльфы последовали моему примеру.

Кругом все было белым-бело. Вдали виднелся Хьйольм, а прямо над нами, мрачной громадиной возвышался Роллгвуд. Его стены были метров пять высотой, а башни тянулись еще выше.

Тем временем, все наши собрались у головных саней. Закончив с разминкой к ним присоединились и мы.

– Все готовы? – спросил Танкред, поправляя маску.

– Да, – дружно отозвались мы.

– Тогда по местам. Начинаем.

Танкред подошел к стене, и достал пропуск. Мгновение спустя, кирпичи, словно живые, разбежались в сторону, открывая нам проход за стены замка.

Вопреки заверениям Урри, проникнуть в Роллгвуд оказалось проще пареной репы, и все мои опасения были напрасными. Пока Гротт и Гек неторопливо заносили привезенные нами мешки на склад, а Танкред о чем-то беседовал с триганом-кладовщиком, отвлекая его внимание, я, Шебб и темные эльфы, минуя склад, проскользнули в замок.

Мы оказались в мрачном предбаннике, он немного освещался огоньком масляной лампадки, которая стояла на столе слева от входа. Впереди была еще одна дверь. Но, прежде чем идти дальше, нужно было замаскироваться. Шебб вручил нам по волшебной маске, надев, которые мы стали триганами.

– Вроде бы никого, – сообщил я, выглянув за дверь.