Совсем скоро, с кухни потянулся манящий аромат моей стряпни. Почуяв его, на кухню ввалилась Никки.

– Это чего? – спросила она, кивнув на кастрюлю с кипящим супом, от которой тянулся аромат.

– Суп.

– Пахнет хорошо.

– Я стараюсь.

– Скоро будет готово? – тролесса облизнула губы.

– Да, можешь уже присаживаться за стол.

Никки помыла руки и заняла место за кухонным столом. Я расставил тарелки, ложки, бокалы для вина.

– Это чего?

– Столовые приборы.

– Вижу. Почему ты накрываешь на двоих? – с подозрением в тоне спросила тролесса.

– А как же я?

– Ты-то тут причем? – удивилась Никки.

– Я тоже хочу суп.

– Жри, но не со мной же за столом!

Блин, где же Доратея? Сколько мне еще батрачить на эту верзилу? Пока она чавкала, с аппетитом поедая приготовленный мною суп, я по-быстрому заморил червячка – доел остатки супа и запил все грогом.

Вина в жилище тролессы не было, а вот грога – целая бочка. Пойло, конечно мерзкое, но зато по шарам дает знатно. После того, как я накатил, меня довольно быстро перестало напрягать общество Никки. А, что? Еще утром я мечтал о том, чтоб меня перестали использовать как секс-игрушку, если для этого надо побыть домохозяйкой, я не против.

– А второе? – с нотками капризного ребенка в голосе, произнесла троллесса.

– Уже несу, – ответил я, заканчивая разминать картофельное пюре. Вместе с ним я поставил на стол соленую капусту, помидоры и огурцы.

– И грибы хочу, – надув губы, сказала Никки.

– Но, грибов нет.

– На самой нижней полке стоит банка.

Я посмотрел, и действительно, в дальнем углу стояла банка маринованных опят. Пока троллесса уминала второе, я накатил еще грогу, закусывая его соленой капустой и помидорами. Причем брал руками прямо из банок, так вкуснее. Тепло от спиртного разлилось по всему телу. Я буквально чувствовал, как счастье наполняет меня.

– А, компот? – отодвигая в сторону, пустую тарелку, спросила Никки.

– А, компот я не варил.

– Вари.

– Никки, а тебе кто-нибудь делал массаж ступней? – флиртующим тоном спросил я. Мне вдруг стало интересно покорить этот «Эверест». Тролессы-то у меня никогда не было.

– Чего? – не поняла та.

– Он очень расслабляет, – продолжал я наступление. Вообще, как потом выяснилось, у Никки не было ни малейшего шанса устоять перед моим обаянием – у нее никогда не было близости с мужчиной.

Она довольно быстро поплыла, и вот мы уже в постели, а я разминаю её огромные мозолистые стопы. Уже через пару мгновений, троллесса начала издавать урчащие звуки, словно котенок.

«Тащится», – пронеслось у меня в голове.

После еще одной стопочки грога, я в конец осмелел и стал подниматься от ступней выше и выше. Массируя сначала икры, а потом бедра, мои руки добрались до горячего лона Никки. Она была не против, и позволила стянуть с себя панталоны.

Мне открылся настоящая пещера, покрытая темной порослью. Об этом я-то и не подумал, в её огромную мокрую щелку могла пролезть моя голова, так что про обычное соитие придется забыть.

Я накатил еще стопку. После чего принялся ласкать огромный бутон троллесы руками. Она довольно застонала, и, приговаривая: «Да, заморыш. Да, не прекращай», стала извиваться.

По мере того, как я увеличивал амплитуду своих движений, Никки стонала громче и громче, пока довольно не закричала. Её бедра сомкнулись, зажав меня словно капкан.

«Твою мать!» – пронеслось у меня в голове, и я отключился.

Первое, что я услышал, придя в сознание, это храп. Голая троллесса спала на кровати, а я лежал на полу неподалеку.

«Вот же ж блин! Никакой благодарности. Стараешься, ублажаешь эту верзилу, а она тебя, как использованный презик, кидает на пол. Потом отворачивается к стенке и засыпает. Обидно».

Стопка грога помогла мне окончательно придти в себя. Что теперь-то? Наверное, надо возвращаться к Доратее. Я отлил себе бутылку этого чудесного пойла и направился к выходу из апартаментов Николетт.

Ну, теперь, в список моих любовных побед можно смело добавить тролессу. Это было довольно интересно. Думаю, нужно сказать спасибо грогу, вряд ли бы у меня что-то получилось с Никки без его помощи.

Довольный собой, я поднялся по лестнице и, покинув подвал, оказался во дворе академии. Стояла ночь. Пели цикады. В безоблачном небе сияли звезды и обе луны.

Вдохнув полной грудью слегка прохладный ночной воздух, я направился в общагу, обратно к Доратее. Должно быть волнуется, места себе не находит, и тут я такой: «привет крошка». Руководству Врамиса, надо что-то делать с тролессой, это совсем не нормально, когда так поступают с людьми, пусть и холопчиками.

Вдруг сзади послышался какой-то грохот. Я насторожился, помня о том, что любой в этом мире может сделать со мной что угодно. До общаги осталось рукой подать. Может рвануть бегом? Но, что это? Кажется, кто-то плачет.

«Стой! Не надо! Иди к Доратее!» – кричал мне внутренний голос, но покоритель «Эвереста», герой-любовник, который буквально час назад удовлетворил троллессу, очень хотел посмотреть, что там такое. Я накатил грогу, заглушая свой трусливый внутренний голос, и направился навстречу приключениям.

Вернувшись по аллее назад, я свернул направо. Прошел еще метров пятьдесят и увидел девушку с длинными рыжими волосами. Она сидела прямо на дороге, рядом с кучей книг и рыдала.

«Вот те раз, - проскочила довольная мысль в моей голове, – вторая палка за ночь. Эта крошка куда симпотнее троллесы».

Я отхлебнул из бутылки, подошел к плачущей девушке и произнес:

– Привет.

Она продолжала плакать, не обращая на меня внимания.

– Ну, чего ты ревешь-то? – не отступал я. – Подумаешь, книжки упали, ерунда какая, – с этими словами я начал собирать с тротуара книги и складывать их на тележку, которая стояла рядом с плаксой.

– Чего тебе надо? – всхлипывая, спросила она, подняв свои большие голубые глаза полные слез.

– Блин, да, я помочь хочу.

– Не надо мне помогать, – вытирая сопли, ответила девчонка.

«У, ты какая неприступная», – ухмыльнулся я про себя, однако собирать книжки не перестал.

– Ты не студент, – вдруг сказала она, таким тоном, как будто догадалась до чего-то особенного или решила сложную задачку.

«Браво!» – пронеслось у меня в голове.

– Ну, вроде бы все, – довольно констатировал я, сложив последние несколько книг на тележку. На всякий случай, осмотревшись по сторонам, убедился, что потерь нет и, решил накатить грогу. Сделав несколько больших глотков, я протянул бутылку незнакомке и спросил:

– Хочешь?

Она по-прежнему сидела на тротуаре и хлюпала носом. Посмотрев мне в глаза, девчонка спросила:

– Это что?

– Грог.

Шмыгнув носом, она взяла бутылку и сделала глоток. Поморщилась, а потом сделала еще несколько.

Девчонку звали Аннираэль. Она училась на втором курсе факультета прикладной магии и была не просто девушкой, а эльфийкой. В отличие от большинства студентов, семья моей новой знакомой была совсем небогатой и Анираэль поступила в академию исключительно благодаря своим талантам и знаниям. По этому, чтобы сводить концы с концами, она была вынуждена подрабатывать в библиотеке Врамиса.

Таких как она, выбившихся из низов, как правило, не любили и презрительно называли выскочками. При каждом удобном случае студенты всячески поддевали её, унижали и оскорбляли. Так что не мудрено, что когда Анираэль узнала что я не студент, то легче пошла на контакт. Грог облегчал общение, и я глазом не успел моргнуть, как мы были у нее в комнате и целовались.

«Даже петь не пришлось», – довольно подумал я.

Я проснулся от противного нечеловеческого голоса, который кричал:

– Жрать! Дайте Жрать!

– Что за хрень? – простонал я, переворачиваясь на другой бок и накрывая голову подушкой.