***

Неожиданно для Суртаза наиболее своенравным артефактом оказалась Брошь Всеведения. Глазное яблоко, заключенное в искусно выполненную серебристую клетку-подвеску, крутилось в своей изящной темнице во всех направлениях, как заведенное. Едва некроманту удавалось установить зрительный контакт, как окаймленный бледно-голубой радужкой зрачок тут же отворачивался, изредка зыркая на застывшего рядом Нэс-Ашшада. В конце концов Суртазу это надоело.

Зажав подвеску в левой руке, он проник удлинившимся когтем перчатки сквозь прутья и осторожно прижал неугомонное глазное яблоко ко дну клетки, медленно подталкивая и поворачивая его к себе. Глаз уставился на Повелителя, чуть овальный зрачок резко расширился, заняв всю радужку, а потом также быстро сузился до размера игольного ушка. Повинуясь ментальному приказу Суртаза, коготь укоротился, но заключенное в подвеску глазное яблоко не шелохнулось.

- Похоже, артефакт подчинился, - заметил Повелитель.

- Это легко проверить, - отозвался Нэс-Ашшад. - Нас-стройтес-сь на кого-то другого, и ес-сли получитс-ся пос-смотреть его глазами, то подчинение прош-шло ус-спеш-шно.

Суртаз задумался. Теоретически, при помощи Броши Всеведения он мог смотреть глазами любого присягнувшего ему в верности некроманта, а также поднятой его силами нежити, не говоря уже о собственных творениях Повелителя. Подключиться к живому существу легче, но поддержание связи требует немалых энергозатрат. Создание подобной связи с подчиненной нежитью - задача более сложная, но не требующая постоянного подавления разума и чувств, что экономит силы. Исключение - вампиры и личи, разумная и обладающая свободой воли нежить обладала недостатками обоих вариантов. Суртаз решил связаться с одним из созданных им призраков, ныне патрулировавших границу территории Шалластхадара.

Он вытянул руку вперед, позволяя подвеске с глазом свободно раскачиваться на цепочке. Вопреки ожиданиям, связь возникла быстро. Возможно, благодаря тому, что этот призрак был последним, кого создал Суртаз. Облик пойманного вампирами в окрестностях Воющей Долины паренька - худого, болезненно бледного мальчишки лет десяти - был еще свеж в памяти некроманта. Ребенок носил робу послушника, что вызвало в разуме Повелителя всплеск негодования пополам с презрением. Детей инквизиторы в качестве шпионов прежде не присылали.

Суртаз замер, до хруста сжимая левой рукой увенчанный иглой конец цепочки. Он смотрел перед собой и видел то, что в тот же момент видел мертвый мальчишка. Мощного ракшаса, неподвижно застывшего в лунном свете по другую сторону перевала.

- За два дня мы осмотрели монастырь вдоль и поперек, но не нашли ни единого намека на то, куда и почему пропал брат-архивариус, - виновато глядя Гунтад мрачно взъерошил короткие волосы. - Все вещи на своих местах, библиотека в порядке, архивные записи - тоже. Он будто вышел ненадолго и... как в воду канул.

- Мало мне было проблем с назначением отца-настоятеля, - расхаживавший по своей келье Вайат скрестил руки на груди. - Теперь еще и это.

- С другой стороны, его исчезновение как раз облегчает выбор кандидата, если вам интересно мое мнение.

- Что ты имеешь в виду? - нахмурившись, отец-инквизитор остановился и мрачно уставился на своего помощника.

- О его отношении к покойному Ирилатусу и вам, как к его преемнику, не знают разве что самые молодые из послушников, - пожал плечами святой воин. - Причем только потому, что старик не успел добраться до них со своими нотациями. И если судьба вашего предшественника, как ни крути, довольно спорная, то его неприязнь к вам... В общем, братья считали это обычной предвзятостью. Но его слово имело вес, а теперь...

- Это меня и беспокоит... Чтобы не поползли слухи, что я устраняю неугодных. Сначала Ровим, который явно был не слишком рад тому, что у Ирилатуса оказался преемник. Теперь... - Вайат не окончил говорить и безнадежно махнул рукой.

- И все же, я считаю, что такое стечение обстоятельств - хороший шанс... - поймав тяжелый взгляд отца-инквизитора, - Гунтад невинно улыбнулся, - назначить настоятелем того, кому вы доверяете.

Отец-инквизитор устало покачал головой.

- Я уж подумал, что ты опять...

Договорить он не успел. За дверью послышались шаги, зазвучали взволнованные голоса. Кто-то постучал. Отец-инквизитор кивком указал Гунтаду на дверь, и тот открыл ее.

- Толб? - удивился инквизитор, отходя в сторону, чтобы впустить неожиданного гостя. - Ты же отправлялся в крепость.

- Я там был, - переступая порог, святой воин пригнулся, чтобы не задеть головой притолоку. Когда же он выпрямился, то стоявший рядом с ним коренастый Гунтад казался едва ли не карликом. - И со мной передали послание отцу-инквзитору, - Толб почтительно склонил головову, что не помешало ему посмотреть на Вайата сверху вниз, а затем вытащил из кармана чуть помятый свиток, скрепленный печатью Империи. - Но я пришел не только из-за послания, - добавил он, - брат-архивариус найден. Часом ранее проверяли мост, и при подъеме обнаружили тело в крепостном рве. Я как раз собирался возвращаться в монастырь, и еле успел покинуть крепость. А тут - такая находка...

Вайат с ошарашенным видом промолчал, не зная, что ответить.

- Ну... по крайней мере мы его нашли, - мрачно произнес Гунтад. - Как он выглядел? Раны...

- Никаких следов, - угрюмое, покрытое множеством шрамов лицо Толба выражало печаль. Хотя человек, не знакомый с лидером инквизиторов-флагеллянтов северного монастыря, подумал бы об этой эмоции в самую последнюю очередь. - При беглом осмотре на месте тело показалось мне совершенно невредимым. Но знаете, что меня... озадачило? - святой воин перевел взгляд с Вайта на Гунтада и обратно.

- И что же? - сдержанно поинтересовался отец-инквизитор.

- Брат-архивариус умер с улыбкой на устах. Он до сих пор улыбается.

***

Отец-инквизитор убедился лично - никаких повреждений на теле старика не было. По крайней мере - прижизненных. Посмертные же были минимальными - тело, судя по всему, удалось аккуратно извлечь из воды, чему наверняка поспособствовала оттепель. Уже ощущалось приближение весны, но яркий солнечный свет не мог рассеять ту тьму, что затаилась в глубине души Вайата.

Обстоятельства гибели брата-архивариуса остались загадкой. Еще одной. Отца-инквизитора не покидало ощущение того, что это как-то связано со смертью Ровима. Но от такого чувства становилось только хуже. Что-то происходило. Непонятное, нехорошее, непредсказуемое. Улыбка, застывшая на лице покойника, только утвердила Вайата в этом мнении. Утопленники не улыбаются. Выходило, что либо кто-то сбросил мертвеца в ров, либо... Брат-архивариус был одержим. Направив монаха в воду, он мог заставить его улыбаться до самого конца, а холод зимней ночи... или ночей - позволил сохранить эту неестественную улыбку вплоть до обнаружения.

Молясь за возвращение души усопшего брата к Свету, Вайат не мог сосредоточиться на простых, с юности заученных словах. Они терялись и путались, и их произношение в правильном порядке стоило отцу-инквизитору немалых усилий. Он списывал это на усталость. Братья уже не раз напоминали ему о необходимости отдыха, слишком заметными стали следы переутомления. Вайат и сам их отмечал, когда видел в зеркале свое отражение, похожее на облаченного в инквизиторские одежды ожившего мертвеца. Слишком выматывающими были события последних недель. А дела дней грядущих обещали быть еще более сложными. Обозначенный Империей срок на сборы был сокращен вдвое. Об этом говорилось в послании, которое принес Толб.

А это значило, что уже сегодня придется объявлять во всеуслышание о существовании нового оружия против нежити, призывая инквизиторов поделиться своей кровью для его создания. И Вайат не был уверен, что все воспримут это так, как ему нужно. Слишком мало времени. А на попытки разобраться с загадочными смертями его и вовсе не было. Назначение отца-настоятеля также переносилось. Помощники справлялись до сего момента, справятся и в его отсутствие. Главное - вернуться.