Как и ожидал Кандекс, Усто не ошибся, идти пришлось недолго, каких-то два часа, и они оказались на большой и утоптанной поляне. Тут виднелись те самые дыры в земле, ходы внутрь холма, и пара деревянных построек. Нет, друиды не рубили здоровые деревья, они валили лишь больные и использовали эту древесину для костров и прочих нужд. Но внимание путников сейчас занимало не это, а огромный медведь, сидевший в центре поляны и приглушенно рычавший на непрошенных гостей. Кандекс оцепенел от ужаса, зато Усто вдруг заулыбался.

— Дед Можен, как я рад тебя видеть! — закричал он приветливо, чуть ли не бросаясь обнимать зверя. — А я уже начал бояться худшего!

Медведь вдруг перестал рычать, уменьшился в размерах и вскоре превратился в высокого и худого как палка старца. Усто, далеко уже не мальчик, на его фоне казался молодым, таким древним выглядел друид. Если медведь смотрелся грозно, был резв и силен, то в человеческом облике старец дрожал и двигался медленно и неуклюже, опираясь на палочку, но это не помешало ему и Светлому обняться.

— Рад видеть тебя, Усто! — проскрипел дед Можен. — Я уж думал опять эти разбойники вернулись.

Усто помрачнел и отстранился, все его облегчение вдруг куда-то делось.

— Значит, они все-таки добрались до вас? — начал он обеспокоенно. — А где Дережен, Косорен и другие?

— Нету их, — печально проскрипел старец в бороду. — Погибли они, Усто, один я остался.

Светлый с сожалением посмотрел на друида и еще раз обнял его.

— Понимаю, они и моих ребят убили, лишь я да внучка моя выжили. Тяжелые нынче времена.

Старики молча уставились в землю.

— Вы это… простите меня за медвежий облик, — вдруг сконфузился дед Можен. — Вижу, друг твой до сих пор напуган. Стар я стал, запахи все еще чую, да различать не различаю, думал опять эти разбойники нагрянули.

Кандекс наконец-то пришел в себя, смущенно кашлянул и подошел к старцу, представился и собрался пожать руку, но дед Можен повел себя странно. Он положил морщинистые руки на плечи бывшего трактирщика и коснулся своим старым и сухим носом его носа. Кандекс так удивился, что даже ничего не сказал, только позже Усто пояснил ему, что это такой способ приветствия у друидов с гостями. Так они показывают, что навсегда запомнят запах, а потому будут приветливы при следующей встрече или выследят и затравят, если у тебя на уме недоброе. Раньше все так и происходило, теперь это стало обычаем, как рукопожатие.

Дед Можен, тем временем, не обращая внимания на замешательство гостя, направился к одной из хижин.

— Пойдемте со мной, мальчики, — пригласил он. — Вы, наверное, устали с дороги, напою вас своим особым чаем, а там и потолкуем.

Усто и Кандекс, оба отвыкшие от обращения «мальчики», молча переглянулись и пошли вслед за дедом Моженом. Хижины здесь построили для гостей, сами друиды привыкли и предпочитали прохладу подземных залов. Да и то, мало кто захаживал в эти края — местные крестьяне имели не один десяток сказаний об этих старцах, многие даже пугали ими детей. В общем, сюда приходили либо самые смелые, либо самые просвещенные, либо самые глупые.

Кандекса посадили за самодельный стол, на бревно, игравшее роль лавки. Усто направился к печи, единственной в этом доме, сделанной не из дерева, и помог деду Можену развести огонь, а потом отправился искать жестяные кружки и ложки. Друид тем временем достал из шкафа несколько баночек с травами. Щуря подслеповатые глаза, он выбрал несколько из них, смешал содержимое и отправил в уже подготовленный котелок. Вскоре чай вскипел, и его разлили по кружкам. Усто с Кандексом чокнулись, чем вызвали удивление у деда Можена, а потом еще долго объясняли этот обычай отшельнику. Наконец, разговор дошел до недавних событий.

— В тот день мы все сидели на поверхности, — начал свой рассказ Друид. — Дережен как раз учил молодых говорить с птицами. Видите ли, понимать их очень просто, для этого достаточно быть друидом, но, чтобы общаться, нужны время и терпение. А и того, и другого, вам, молодым, обычно не хватает. В тот день к нам в гости прилетела сойка и ребята пытались узнать, где она была и что видела. В какой-то момент более старые и опытные почуяли неладное: группу людей, человек двадцать. Мы решили, что это какие-то путешественники и приготовились встречать их, но пришли они не с добрыми намерениями. Вышли они на эту поляну с мечами да топорами, грязные такие, злые, скалятся. Косорен, добрый малый, но как ребенок наивный, пошел здороваться с ними. Не успели старики его остановить, как один из бандитов снес ему голову…

Баба Гаста поднялась со стула и снова повела гостей по коридорам замка, что-то ворча себе под нос о незваных чужаках, нахлебниках и глупых предостережениях. Но, несмотря на все свое недовольство, она подчинилась Каллее, претензии у нее были только к четверке, про мать-настоятельницу и ее выбор она и слова худого не сказала. Никто, даже Стого, не решился прерывать причитаний старушки, они просто шли за ней. Гости не обращали внимания на великолепную лепнину и картины на стенах, каждый из них думал о своем. Столсен размышлял о словах бабы Гасты о его отце, Зава мечтала выкупаться, Кассетто в очередной раз задумался, почему «Драксон» охотится на ордена. И только Голге старался запомнить систему коридоров крепости, чтобы в случае чего не потеряться и в бою вовремя прийти на помощь. Так, в относительной тишине, они и добрались до предназначенного для них крыла. Тут находилась просторная гостиная для общих посиделок, от нее шел длинный коридор, ведший к шести спальням.

— Располагайтесь, но не вздумайте ничего сломать, а то худо будет, касатики, — напутствовала их баба Гаста. — Да, и ужин у нас через полчаса, так что поторопитесь. Мы кого-нибудь отправим за вами, чтобы показать дорогу.

Решив, что миссия ее выполнена, старушка с ворчаниями покинула комнату.

— Здорово! — воскликнул Стого, с разбега прыгая на диван в гостиной. — Тут мягко, присоединяйтесь!

— Ну уж нет, — фыркнула Зава. — Я лучше займу комнату, разложу вещи и хотя бы умоюсь с дороги.

С этими словами она направилась к коридору, но вдруг мимо нее пронесся вихрь, которым оказался неугомонный Стого.

— Чур, первая комната моя! — прокричал он на ходу, захлопывая дверь прямо перед носом у недовольной Завы.

Девушка вздохнула и заняла комнату напротив. Голге с Кассетто переглянулись, пожали плечами и заняли следующие две. Что ни говори, а Зава права, умыться до ужина нужно.

Оказалось, что в комнатах для них приготовили не просто кувшин для умывания, у каждого оказалась наполненная лохань, мыло и полотенце. Вода была еще теплой, что немало удивило Заву. Девушка не могла вообразить, как это все успели подготовить, пока они шли сюда от матери-настоятельницы. Позже она узнала, что комнаты для них начали готовить намного раньше, как только они вошли в башенку на берегу озера. Малея, девушка с книгой, догадалась, что мать-настоятельница не выгонит гостей на ночь глядя, и заранее распорядилась, чтобы для четверки все подготовили.

Первым выкупался и переоделся Стого и тут же растянулся на уже облюбованном им диване. Некоторое время он лежал, блаженно уставившись в потолок, а потом вдруг что-то почувствовал и вскочил.

— Жакор меня… — начал он, но тут же прикусил язык. — Прости, дорогая, ты так неожиданно появилась, я даже не заметил когда. Как это у тебя получилось, а? О, да мы ведь уже встречались на мосту, ты еще с метлой была!

Перед Стого потупившись стояла невысокая брюнетка лет восемнадцати с милым личиком, сильно смущенная и даже немного испуганная.

— Простите, если напугала вас, я думала…

— Да ладно тебе, — Столсен уже пришел в себя и снова плюхнулся на диван. — Это ты прости меня за грубость. Кстати, меня зовут Стого, а тебя?

— Шая, господин, — ответила девушка, опуская глаза.

— О, отличное имя, — воодушевленно закивал неугомонный весельчак, заставляя девушку покраснеть еще больше. — И нечего мне тут выкать, я самый обычный парень. Так, все-таки, Шая, как ты тут оказалась, расскажи, а?