Однако о словах его не забывала Кэтти, что держала их в своей голове до сей поры и не может просто так взять и выбросить, как бы больно ей от этого не было. Тем не менее именно благодаря ним она смогла вернуться в строй и найти в себе силы бороться.

— Что-то случилось? — подлетела она к Зоренфеллу и Омерику, что пытались разобраться с возникшей дилеммой.

— С тобой всё в порядке? — поинтересовался прежде Зоренфелл.

— В полном.

— Ты где пропадала? Тебе не здоровится? — осыпал её вопросами Омерик. — Если устала, то лучше тебе пойти в медпункт и там полежать немного, не переутомляйся.

— Спасибо за заботу, но со мной всё хорошо, даже более чем. И знаешь, Зоренфелл, — притянула она его за воротник, чтобы прошептать на ухо следующую фразу: — как бы ты того ни хотел, но я от тебя теперь не отстану. Помнишь, ты говорил, чтобы мы боролись, несмотря на промахи? Так вот, я буду бороться, даже если ты меня отверг. Такая вот я, настойчивая дура.

После своей речи, Кэтти отпустила его, и сама же поправила ему воротник, пока он отходил от услышанного. Конечно, она понимала, что затея не из лучших, но сердцу не прикажешь. С другой стороны, Зоренфелл и пребывал в шоковом состоянии. Он не понимал её, пусть и знал о её чувствах.

— Почему? — глухо спросил Зоренфелл.

— Хм. Не знаю, — пожала она плечами. — Может потому, что я так хочу?

— Не знаю, что у вас происходит, но нам нужно решить можно так делать или нельзя! — взволнованным голосом обрубил их разговор ученик.

— Да-да, продолжай… — вернулся к проблеме глава комитета.

«На самом деле, я понимаю тебя, Кэтти. Ты и вправду офигенная девчонка, каких мало, но я не могу… Даже если оберну время вспять, даже если захочу всё изменить, я не смогу этого допустить. Прости, что ты выбрала такого идиота, как я. Хотя ты и сама всё понимаешь, но ничегошеньки с этим поделать не можешь. Поэтому мой вопрос был скорее риторическим…» — с грустью и тоской на сердце подумал Зоренфелл.

— Не витай в облаках, потом ещё поговорим, — ущипнула его за спину Кэтти, вернув его в мир.

— Понял, — выдохнул он.

До начала главной программы оставалось ещё три часа, так как планировалось запускать поочередные мероприятия, придуманные комитетом, с полудня, чтобы собрать аудиторию побольше, но никто не ожидал, что школа будет битком забита посетителями столь ранним утром. Сейчас образовалась проблема с нехваткой зрительских мест, которую решить практически невозможно.

— Зоренфелл, не хочешь пройтись с проверкой? — пригласила его Кэтти, когда они разобрались с учеником.

— Не могу отказаться.

В школе оказалось на самом деле весьма людно, из-за чего почти в каждом классе были посетители. Нынешний фестиваль уже по одному утру можно назвать успешным из всех, что проходили в городе, но удивляло, что это лишь начало. Сейчас все учащиеся могут увидеть плоды своих трудов.

— Надо ли тебе оно? — спросил Зоренфелл, намекая на утреннюю тему.

— Ну, если отказаться от этой глупой, как на неё не посмотри, затеи не могу, то, быть может, надо и даже очень. Но мне не нужно твое сочувствие или жалость, я сама со всем справлюсь, возможно достучусь до тебя. В любом случае, пока мы в одной школе — я от своего решения не откажусь.

— Ты и в правду серьёзно настроена. Мне даже как-то неловко.

— Вот и мучайся теперь, — фыркнула она, идя впереди.

— А ты уже решила, куда пойдешь после окончания школы?

— Нет, не совсем. Я ещё не задумывалась об этом. Что на счёт тебя?

— Ну… — остановился он, отчего остановилась и Кэтти. — Это может показаться странным, особенно с таким, как я, — облокотился Зоренфелл на окно.

Кэтти подошла к нему и встала рядом. Как оказалось, открытое окно выходило на главную школьную площадь, где сейчас проходил основной людской поток. Молодые и взрослые, старики и дети, народ всех возрастов собрался в одном месте. Множество улыбок мелькало на их лицах, стоило лишь немного приглядеться. Эта картина удивляла и воодушевляла.

— Что у тебя там такого странного? — разорвала молчание девушка.

— С недавних пор я захотел стать врачом.

— Спасать людские жизни?

— В точку. Раньше я о таком никогда не задумывался, но теперь мне кажется, что этом прям то, кем я хочу стать. Возможности позволяют, так почему нет? — спрашивал я себя, но никак не мог прийти к единственно верному решению.

— И вправду, почему нет? Это ведь замечательное желание! — не знала она даже, как и реагировать. — С твоим умом ты можешь стать прекрасным специалистом и спасти немало жизней. Почему ты сказал, такая мысль странная именно для тебя?

— Ну, наверное, потому, что я хулиган. Я многим испоганил судьбу, ломал руки, просто делал больно, понимая, что они ничего мне не сделали. А теперь я хочу стать врачом… Со стороны, по крайней мере, могло показаться, что таким образом я хочу что-то кому-то доказать.

— То, что было в прошлом, там и останется. Сейчас ты другой и этого никто не сможет отрицать. Ты хочешь спасать жизни своим настоящим взглядом, этого хочет нынешний ты, а не прошлый, так что в этом странного?

— Прошлое есть отражение нас настоящих. Даже если мы изменились, история помнит всё, а воспоминания дают понять, что ничто не забыто и ничего не изменить.

— Отбрось свою ребячью философию и делай то, что хочешь делать. Оглянись вокруг, — произнесла Кэтти, — ведь то, что ты сейчас видишь — это плод твоих желаний, разве не так? Ты захотел организовать лучший фестиваль ради всех, и мы сделали это. А теперь покажи мне недовольных. Людей много, как видишь, выбери любого и если хоть один такой найдётся, то я с тобой, так и быть, соглашусь.

— Почему ты возишься со мной? — задал он в ответ глупый вопрос.

— Ты и сам знаешь, — взглянула она ему в глаза.

— Да, к сожалению, знаю, — кивнул Зоренфелл. — Спасибо тебе за всё. Ты мне нравишься, как девушка, но жаль, что я не могу ответить на твои чувства.

— Ой, да брось, не разыгрывай здесь мелодраму. В этом нет ни виноватых, ни потерпевших, так чего страдать теперь? Просто живи с той мыслью, что я буду бороться за своё счастье, несмотря ни на что. Может, однажды у меня и получится, — промелькнула на лице Кэтти ехидная улыбка.

— Посмотрим, — улыбнулся он в ответ.

«Раз уж мне дана эта бесчестная способность обращать время вспять, то я буду использовать её так, чтобы спасти как можно больше людских жизней. Любое иное использование этой ерунды приведёт меня к краху, как человека… Не хочу, чтобы все эти люди страдали и я не мог им помочь. Я должен сделать всё, чтобы помочь людям и противостоять Судьбе!» — преисполнился уверенностью Зоренфелл

Самое страшно было не то, о чем проходил их разговор и в каком ключе, а то, что сию картину увидела Мария. Она взглянула на Зоренфелла с Кэтти со стороны, проходя мимо по коридору. Они её не заметили, но она не знала, что и подумать…

«О чём они там говорили? — мучили Марию вопросы. — Блин, эти двое чертовски хорошо смотрятся друг с другом… Может… я совсем не нравлюсь Зоренфеллу и был он со мной лишь потому, что я от него не отставала?»

Марию одолевали хмурые мысли, настроение её ухудшилось, но она старалась себя приободрить тем, что сегодня праздник и не вина Зоренфелла в том, что он сделал «желаемый выбор».

— О, а тебя не так уж и сложно найти, Зоренфелл, — с надменной усмешкой, произнёс знакомый голос.

— Ты, по всей видимости, решил ранним утром наведаться, — обернувшись, пожал Зоренфелл руку своему другу, — а я-то думал, что ты придешь в лучшем случае к вечеру.

— Это мероприятие до вечера что ли? — опешил он.

— А ты как думал, Крейг?

— Да мне казалось, что такие праздники на пару часов, да и только… Но… с такими леди день просто осыпается прекрасными стразами, — заметил он Кэтти, стоящую рядом. — Меня зовут Крейг, я друг Зоренфелла, буду рад знакомству, — взял он её руку и поцеловал.

— Кэтти, — холодно ответила она.

— Ты не слишком ли «уникально» оделся? — нашептывал ему Зоренфелл.