— Тогда давай ты поможешь мне стать счастливой, а потом я тебе? Чтобы мы вместе были счастливы, — невинно произнесла она, после чего покраснела от своих же слов.

— Ха-ха! Хорошо, так тому и быть, — смеялся Зоренфелл от такой резкой смены эмоций.

«Кто еще хочет на кого быть похожим… — промелькнула мысль в голове парня. — Ты себя знаешь, даешь узнать о себе другим и есть к чему стремиться, когда я влеку бессмысленное существование, не имея цели и собственной мечты… Надеюсь тебе удастся меня изменить, если все-таки не разочаруешься в моем нарисованном образе хорошего парня».

На остатке дороги до дома Мария заваливала Зоренфелла вопросами о том, как изменилась школа, много ли ребят и все тому подобное. Она на глазах парня оживлялась, пробуждалась, словно бутон цветка после долгого сна. Слова её звонки и наполнены предвкушением, в то время, когда спина Зоренфелла говорила о том, что сна ему спокойного не увидеть в ближайшие несколько дней.

Проводив Марию до дома, Зоренфелл взял номер домашнего телефона семьи Гольдштаф и сам пошел домой, погрузившись в туманные раздумья о том, каким он был и кем сейчас является.

— Я настоящий, да? — вспоминал Зоренфелл вслух слова Марии. — Мне бы тоже было интересно это узнать, каким я был в прошлом и каким бы был сейчас, если бы не моя глупая и бесполезная способность…

Перед его глазами мелькали кадры прошлого, где он веселился с друзьями, лиц которых нынче не помнит, свое хвастовство перед ними ловкостью, удачей, силой. Поначалу было весело и интересно, но потом это все наскучило и захотелось острых ощущений, выйти за порог дозволенного, пойти против правил.

Еще ребенком он заинтересовался в воровстве и хулиганстве, вспоминая образы криминальных личностей из фильмов. Тогда они выглядели в его глазах крутыми, людей, делающих, что им вздумается. Именно в тот момент он начал представлять себя на их месте, но быстро разочаровался в этом деле.

Сохранения позволяют делать все, что угодно, но беда заключается в том, что это все надоедает. По крайней мере Зоренфеллу с его характером. «Бессмысленно заниматься тем, что вредит другим людям» — понял он для себя однажды и прекратил злоупотреблять своей силой.

Однако именно тогда он потерял тот образ, к которому хотел бы стремиться. Преступники, идущие против правил, перестали воодушевлять и стали идиотами, не думающими о других. В этот самый момент Зоренфелл стал плыть по течению своей жизни, не имея идеалов и чтя несколько моральных принципов. Оттуда появилась лень, склонность к долгому сну и размеренное времяпровождение.

Ему понравилась такая жизнь, когда имеешь парочку хороших друзей, с которыми можешь обсудить интересующие себя темы; обладать любящей семьей, пусть и с грустными, тяжелыми проблемами. «Мне хорошо, не хочу ничего менять» — убеждал себя Зоренфелл, хотя сам в душе понимал, что хочется чего-то большего, чем убийство времени.

Но сейчас происходит нечто такое, что изменит его изнутри — он чувствует это. Все началось после встречи с Марией, первым человеком, которому Зоренфелл смог помочь со своими скудными взглядами и хмурым прошлым.

— Она ли на меня повлияла или то, что я делал в течение этих нескольких дней? Интересно… — искал в себе ответ Зоренфелл.

— Агрх! Как же задолбало! — гневно рычал Зоренфелл. — Какого хрена эта спина так болит…!

После он глянул в окно и увидел рассвет, что его весьма и весьма расстроило, отчего захотелось разгромить пару городов, подобно огромной краказябре из какого-нибудь фильма…

— Зашибись выспался, набрался энергии и всего такого… — сарказмировал он над самим собой. — Эх, черт с ним, скоро Мария придет. В любом случае высплюсь в школе… Погодите-ка… хрен я в школе посплю, если даже дома на мягкой кроватке этого сделать не могу! — раздосадовано осознал Зоренфелл всю суть трагедии.

«Чтоб я еще раз пощадил этих идиотов, что посмеют на меня с оружием напасть, превращу в жидкую кашицу уродов…» — вспомнил он лица тех братьев-бейсболистов.

Превозмогая себя и собственную лень, Зоренфелл собрался с силами и поднял свою тяжелую тушу ради минимальной приборки в квартире, дабы не пасть лицом в грязь перед Марией, хоть ему и было как-то до лампочки.

Приборкой Зоренфелл занимался довольно редко, но тут дело не в его раздолбайстве, а в том, что беспорядки наводить даже некому. Родители его приучили к тому, чтобы он сразу за собой убрал, если, например, поел или снял грязную одежду. «Сделай сразу и будет куча свободного времени, уверяю тебя!» — сказала ему однажды мама, чью фразу он до сих пор вспоминает с теплой улыбкой.

Единственное, что он никогда не делал, так это не заправлял свою кровать. Причина кроется в его одиноком проживании в пустующей квартире. Ведь незачем её прибирать, если ты живешь один и используешь практически на постоянной основе, как это делает Зоренфелл.

Пусть порой и настигает парня тоска от одиночества, но он всегда находит в себе силы закрыть на неё глаза, утешая себя тем, что совсем скоро выздоровеет мама, и она вместе с папой вернется в родной город. Хоть и не в его это стиле — «ждать и гадать» —, но на большее в данной ситуации Зоренфелл, к сожалению, не способен, а выбирать и не приходится.

Вскоре настал назначенный час и Зоренфелл попер встречать Марию. Ранее он ей сказал к какому дому подходить, чтобы он её встретил, так как подобным проще показать, где он живет, и чтобы Мария не заблудилась в незнакомом районе.

— Мария! — окликнул Зоренфелл девушку, оглядывающуюся вокруг.

— О, привет! — заметила наконец она.

— Долго же ты не могла меня заметить.

— Ты давно здесь стоишь?

— Не-а… — шутил он.

— Эй! — нахмурилась она. — Кстати, здесь довольно много ребятни, — глянула Мария в сторону детской площадки.

— Ага, под вечер их вообще толпень, еще и дружат почти все друг с другом, забавно иногда понаблюдать.

— У тебя окна сюда выходят?

— Да, вон там я живу, — указал он на окно на седьмом этаже.

— О, балкон есть.

— У меня там стоит кресло-качалка, самое то, чтобы поглазеть на закат под чашку какао или книжку почитать.

— Круто! Круто-круто-круто! — восхитилась она, как дитя. — Я бы так каждый вечер делала! И будь у меня такой балкон, я бы туда еще небольшую книжную полку поставила с выборочными произведениями, которые мне сильно понравились.

— Любишь читать?

— Не особо, если честно. Сама себе придумываю отмазки зачастую, чтобы не читать, хотя порой хочется что-нибудь прочесть…

— Но когда начинаешь становится скучно, да? Знакомая песня… — понимающе кивнул Зоренфелл.

— Значит, и у тебя так? — удивилась Мария.

— Думаю, у многих такое бывает, нужно лишь найти ту самую книжку или тот самый жанр, от которого оторваться будет просто невозможно. Ладно, нечего здесь тусоваться, раз уж решили на экскурсию отправиться, — вспомнил Зоренфелл о цели похода, — пошли, знать хоть будешь, где обитает дракон в людском обличии.

— Ух ты, драконом себя считаешь? — последовала она за ним.

— Не-а, так, кракозяброй какой-нибудь жуткой и не более, если затрагивать вопрос того, что я зверюшка.

— Не признак ли это низкой самооценки?

— Нисколько, так просто проще жить: к тебе никто не лезет из героев, намереваясь завалить, да и другие не задирают…

— Скорее котенок с прошлым льва, — мило усмехнулась Мария.

— Можно и так, — улыбнулся в ответ от аллегории Зоренфелл.

Тема прошлого, где Зоренфелл проводил множество ожесточенных драк, не является для него больной, наоборот, он частенько вспоминает о той поре и думает, как бы он поступил, если бы не имел силы сохранения или просто силы проходить сквозь боль к победе над своим оппонентом, хотя основной причиной его действий был гнев от собственного бессилия в помощи маме. Из-за такого отношения Зоренфеллу проще относиться к шутливым разговорам на подобную тематику и Мария эту суть уловила.

— Получается, любишь спокойную жизнь?