«И все-таки просто так ответа не найти за пару сотен лет» — осознал для себя Зоренфелл. Таков итог появился неспроста, ведь никому не под силу объяснить происхождение Судьбы и то, кем она является на самом деле — механизмом, богом или отделенной от чего-либо душой. И Судьба ли она вовсе?

— Кажется, ей стало лучше, — обратил внимание Зоренфелл на спокойно сопящую моську Марии, — какое облегчение…

— Испытываешь ли ты счастье?

— Да, вполне себе. А ты?

— Мне кажется, что я тоже, — призналась Селлина. — Я никогда раньше не знала ни о вкусах, ни о чувствах, но с тобой мне дозволено узнать больше обо всём, что мне не понятно… Я благодарна тебе за то, что ты существуешь.

— Для меня честь услышать такие слова из уст самой Судьбы, — усмехнулся в неверии Зоренфелл. — В том своем мире ты говорила о таком чувстве, как любовь, ты можешь его объяснить?

— Нет. Существует только понимание того, что я люблю тебя и не более.

— Тогда что означают эти слова?

— Особое отношение к человеку, ни с чем не сравнимое и необъяснимое чувство, возможно есть ещё что-то, но я боюсь ошибиться.

— Ошибаться, будучи Судьбой, конечно, стремно, но тебе не стоит бояться ошибок, когда они никому не вредят. Ошибки есть практически или теоретический опыт, который ты усваиваешь в течение жизни. Все люди ошибаются, как бы они того не хотели, из-за чего идеальных людей и не существует. Кстати, ты тоже неидеальна, — приметил он.

— Тогда ты можешь мне всё объяснить? Что такое любовь и какое это чувство?

— К сожалению, никто не сможет дать истинно верного ответа на этот вопрос. У каждого будет своё мнение на этот счёт и ты, получается, его выразила только что — особое отношение. Для других это привязанность, у иных страсть и так далее. У каждого своя личная истина в значении любви.

— Какое у тебя значение любви, Зоренфелл? — необычно обратилась она к нему по имени.

— Не знаю, — признался он, — я ещё не нашёл правильного для себя ответа, у меня всё только впереди.

— Значит и у меня всё получится?

— Безусловно.

«От таких бесед возникает какое-то необычное неловкое чувство… Ладно, когда я поучал Марию, исходя из своих принципов и своего понимания морали, но здесь всё куда круче — я пытаюсь чему-то научит Судьбу! Кто мне поверит, даже если узнает? Разве же я смогу её научить чему-то правильному? А существует ли вообще это «правильное»? Удивительно всё это, но раз уж она не против, то и мне, собственно, пофиг. Как бы то безответственно ни было, но будь, что будет…» — решил для себя Зоренфелл, глядя со стороны на сложившуюся ситуацию.

— В самом начале нашей встречи ты говорил, что ненавидишь меня… Что это означало? Тогда ты не дал мне ясного ответа и в других твоих линиях ты также не хотел мне об этом рассказывать.

Здесь на душе Зоренфелла повис какой-то неизвестный давящий груз. Ответственность за свои слова. Сейчас он понимает, что Селлина не испытывает к кому-либо неприязни, определяя чью-то судьбу, она просто делает то, что должна делать; то, ради чего существует. Тогда же он был оглушён своими бурлящими эмоциями, не желал принимать действительность такой, какой она является, ища виноватого и находя виновника если не в себе, то в лице Судьбы. Ныне он испытывает лишь стыд за те бездумные слова, ведь проведя с ней неделю, он сильно изменил свои взгляды в отношении Судьбы, он осознал, что человеческая жизнь и чувства для неё загадка и она ничем не отличается от простого ребёнка.

Зоренфелл бы предпочёл ничего не отвечать из-за терзающих его чувств, но он обязался говорить ей обо всём напрямую, чтобы она лучше узнала людей.

— Ненависть — чувство, противоположное любви, — с некой горечью на устах произнес он.

— Значит, ты меня ненавидишь? — с ноткой грусти спросила Селлина.

— Не хочу тебя обидеть, но имеет ли это значение? — немного погодя задал Зоренфелл глупый вопрос. — Разве ты не должна к каждому существу относиться одинаково?

— Должна, но не могу. Не знаю почему, я не могу к тебе относиться, как к другим… Ты первый человек, с которым я говорю и всё, что ты мне показал для меня было в новинку. Я следила за людьми тысячи лет, я видела все события, я думала, что знаю людей, но крупно ошибалась, когда столкнулась с тобой.

— Ты испытываешь чувство любви к ошибке системы?

— Думаю, да, — честно ответила она. — Раньше я и не думала никогда вовсе, потому что знала обо всём и считала ненужным думать, сейчас и это изменилось во мне…

— Все подвергнуты изменениям, кем бы мы ни были, хоть жук, хоть Бог, так что это нормально. Если ты способна изменяться, значит тебе доступно намного большее, чем ты, Селлина, можешь себе представить.

— Но ты так и не ответил на мой вопрос, — напомнила Судьба.

«От ответа мне, по всей видимости, не уйти, — огорчился Зоренфелл. — И все-таки в ней пробудилась настойчивость, она и вправду сильно изменилась с нашей первой встречи. Насколько я помню, всё началось с того момента, когда я подловил её на том, что она не сможет исправить ошибку, то есть меня, тогда-то она и сделала своё признание. Её отношение можно обосновать с помощью логики, но это будет неправильным. Она умеет чувствовать, она испытывает самое чистое и красивое чувство из всех, так что я просто не могу искать ей оправданий».

— Нет, я больше тебя не ненавижу. Те негативные эмоции, что я тебе высказывал, были спровоцированы болезнью моей мамы, моим бессилием и отчаянием. Я, как полный дурак, искал виноватого в случившемся, хоть и понимал, но никто не мог приложить к этому руки. Поэтому я не нашёл ничего лучше, чем обвинить судьбу в произошедшем, однако я и подумать не мог, что ты реальна.

— Получается ты любишь меня? — продолжала задавать неловкие для парня вопросы.

«Зачем ты так со мной? — вопил про себя Зоренфелл. — Я никогда никому не признавался по-настоящему и не хочу больше говорить фальши, как я делал это раньше с другими девчонками».

— Я не люблю тебя так, как любят друг друга влюбленные, но ты мне на самом деле очень приятно. Мое мнение о тебе сильно изменилось, после того, как мы с тобой познакомились поближе.

— Хочешь сказать, что есть разные виды любви? — удивилась она.

— Ага, можно любить, как друга, что означает близость между людьми, но без романтики, есть страстная любовь, есть любовь к человеку, что является основным значением. Также у любви есть и другие значения, которые не относятся к взаимоотношениям между людьми, например, любить ту или иную музыку, любить заниматься каким-то делом.

— Мне нравится изучать деревья жизни людей — это то, о чем ты говоришь?

— Да, схватываешь на лету, — улыбнулся он.

— Зоренфелл, можно мне почувствовать твое тепло, как в тот раз в моем мире?

— Обняться?

— Да.

— Конечно, айда сюда, — подозвал он её.

«Ну не смогу я привыкнуть к тому, что за маской этой маленькой девочки скрывается трансцендентное существо, живущее бессчетное количество тысячелетий… Всё это слишком странно, чтобы быть правдой, но это происходит на самом деле, так что, по всей видимости, остается только свыкнуться» — решил для себя Зоренфелл.

Хрупка девчушка, именуемая Селлиной, аккуратно подошла к юноше и тот взял её на руки. Она повторила его жест, когда Зоренфелл был инициатором, нежно обняв шею юноши.

— Правильно? — поинтересовалась она.

— Да, вполне себе, — ответил Зоренфелл и немашинально закрыл глаза.

Сам того не замечая, Зоренфелл устремился в мир грёз. Он слегка утомился из-за волнения и спешного оказания помощи Марии. Не каждый день ему приходится переезжать из города в город, а потом ещё и сталкиваться с подобной непредвиденной ситуацией.

Селлина не сразу заметила, как он уснул, но и мешать ему не стала. Она просто продолжила перенимать тепло его тела, закрыв глаза и пытаясь уснуть, пусть и понимала, что вряд ли из этого что-то выйдет. Ей раньше не приходилось испытывать ничего подобного за всю свою долгую жизнь, из-за чего Селлина не хотела расставаться с этими прекрасными ощущениями.