— Кстати, офицер, можно Вас на минутку? — обратился Зоренфелл к нему тет-а-тет.

— Да, слушаю.

— Вон тот парень не причастен к распространению наркотиков, он простой школьник. Не могли бы Вы его отпустить?

— А чего он тогда здесь забыл?

— Просто связался с плохой компанией, не зная, что здесь творится на самом деле и попал под горячую руку новоиспеченных Юнгар, — шутливо и с толикой лжи ответил Зоренфелл.

— Ну, так и быть. Но прежде всего тебя нужно обработать, а то на тебе места живого нет…

— Вот именно, Зоренфелл! — подлетела Мария. — Я помогу, — вызвалась она.

— Вместе мы точно быстро его превратим в мумию, — усмехнулся полицейский и они все последовали к машине, с целью оказать первую помощь.

В этот день мир увидел рождение самой крупной, в будущем, волонтерской организации, которая широко прославится и будет находить в свои ряды все больше и больше добровольцев.

— Прости, что тебе пришлось пройти через такое ради меня…

— Опять ты за свое?

— Просто… у меня до сих пор перед глазами та картинка. Я просто не могу выкинуть её из головы. Не представляю, как тебе удалось так твердо стоять на ногах перед такой толпой…

— Ну, не знаю, выдержал бы я, если бы не приехал Эмбер. Пусть я и много дрался, но стольких противников у меня еще не было, до сих пор кости трещат…

— Кстати, ты не спрашивал, как он узнал обо всем этом?

— Спрашивал, ведь я сам никому ничего не говорил. Записку, на которой написали о тебе, нашла Майя, когда я побежал со школы туда, она и позвонила Эмберу, они, как оказалось, номерами в тот вечер обменялись. А ведь она даже не подумала, что бы с тобой могло быть, так как на листке было написано приходить одному.

— Я бы тоже позвала на помощь, нельзя же оставлять друзей в опасности.

— А что если бы их целью и вправду стала ты, а не я? С тобой все в порядке благодаря их боссу…

— Ты его знаешь?

— Да, он тоже с «улиц», правда тогда он не был связан с преступным миром и всей этой теневой торговлей. Это, можно сказать, единственный человек, равный мне по силе.

— Равный? Он тебя побеждал?

— Не-а. Если бы победил, то не носить мне титула Императора. Мы три раза сходились в драке и три раза все завершалось ничьей. Мне казалось, что я видел в нем что-то похожее, что есть и во мне. Может цель, может те же эмоции, а возможно и нечто большее… Думаю, мы могли бы стать друзьями, если бы пути наши не разошлись и судя по тому, что он сказал мне по телефону, он тоже не отказался бы от такого, развернись судьба иначе.

— Почему вы с ним не разговаривали? Вдруг бы что-нибудь изменилось, как ты и сказал.

— Нам не нужны слова, чтобы донести чувства. Мы деремся и в драке раскрываем терзающих нас демонов. Это дарит нам успокоение.

— Не понимаю я вас… Нельзя же кулаками все решать, вечно себе воюете, а ведь голос дан людям, чтобы говорить, разговорами можно и достучаться до человека.

— Иногда бывают такие моменты, когда одних слов мало, чтобы донести суть.

— Ну не драться же!

— Да, конечно, все зависит от случая, мы ведь говорим о безумных подростках-хулиганах, в голове которых жила сплошная обида на личные темы, начиная от простой ссоры и заканчивая проблемами в семье. Помнишь я говорил, что у каждого свой скелет в шкафу?

— Угу.

— У всех «уличных» этот скелет гораздо больше, чем у кого-либо другого, и он растет случай от случая. Отчасти потому я и подтолкнул Эмбера на создание Юнгара. Просто мне больно видеть хороших ребят, сжигающих свое время в пустую, они переросли «улицы» и должны измениться.

— Иногда возникает такое чувство, когда ты говоришь об «улицах», словно это школа для хулиганов, свободный вход, но трудный выход, свои правила и устои, а вместо уроков очередная драка, исходя из которой каждый находит для себя какой-то ответ на терзающий вопрос — это странно, но и в то же время удивительно.

— Хорошее сравнение, — улыбнулся Зоренфелл.

Картина той драки в ангаре не покидала не только Марию, но и самого виновника торжества. Однако терзало его иное, один вопрос: «Мог ли я поступить иначе?». Он обладает несравнимой ни с чем силой, но она оказалась бесполезна в такой ситуации. Не дерись сейчас, пришлось бы это сделать в другой раз. Неизвестно, поступил бы босс той шайки также, если бы ситуация отличалась. Страшно подумать, что могло бы стать с Марией, если бы не он. Страшно снова увидеть её слезы, знать о том, что она мучается…

Из этого урока Зоренфелл усвоил одно — в некоторых ситуациях лучше разобраться сразу и самостоятельно, не прибегая к использованию силы, ведь она не всесильна. Выбери момент времени, сохрани его и вернись, если потребуется — все просто и доступно, открывает кучу возможностей: если захотеть, то можно стать несметно богатым, если пожелаешь, то станешь хоть президентом, приложив, конечно, усилия. Однако слабости есть у всех, а изъян сохранений — мораль и сам человек.

Она позволяет тебе посмотреть на мир с разных сторон. Будь богатым, будь бедным; будь добрым, будь злым; будь умным или глупым — все зависит от тебя. Ты находишь для себя множество возможностей, но однажды задашь один простой вопрос: «Правильно ли то, что я делаю?». Отсюда и идет разветвление на хорошее и плохое.

Зоренфелл давно для себя избрал хороший путь, как ему кажется, потому что не видел в противоположном ничего интересного. Абсолютная свобода в своих действиях приводит в конечном счете к абсолютной скуке и тоске. Добро же напротив несет в себе ограниченность, принятие контроля и встречу с трудностями. Трудности делают человека сильнее, а значит, быть добрым, значит быть сильным? И все же, как бы то ни было, в хорошем всегда содержится плохое, а зло хранит большую доброту.

— Зоренфелл, теперь все кончилось? — спросила вдруг Мария после недолгого молчания.

— Да, Мария, теперь все будет хорошо. Отныне быть тебе такой же, как и все, — слегка усмехнулся он.

— Трудно поверить, что этот ужас закончился…

— Разве не скучаешь по року?

— Нисколько! — приободрившись ответила она. — Теперь, если захочу, то могу с папой послушать что-нибудь интересное, иногда включаем диски его группы. А еще я начала учиться играть на гитаре.

— Тоже Эрих учит?

— Ага, он в этом хорош.

— Рад слышать… Мы уже почти пришли, — заметил он её дом.

— Может зайдешь к нам сегодня? Ты давно к нам не заходил, папа все еще ждет, что ты к нам наведаешься, как тогда, когда ходил каждый день.

— Только ли он? — с намеком спросил Зоренфелл.

— Не важно… — смутилась Мария.

— Хорошо, но с одним условием.

— Каким? Снова что-то замышляешь?

— Я не я, если все будет слишком просто.

— Да-а… — вздохнула она. — Это в твоем стиле.

— Приготовишь ужин самостоятельно.

— Чего? — опешила Мария. — Но ведь я никогда почти не готовила…

— Все с чего-то начинают, не нужно переживать.

— Но я…

— Просто попробуй, иначе откажусь.

— Ладно, — с недовольством фыркнула она.

После возвращения Марии в школу Зоренфелл перестал их посещать, он лишь встречался с ней утром, идя в школу, и провожал после. Он просто не видел смысла досаждать им, навязываться. К тому же за это время, проведенное вместе, они нашли общие увлечения и веселья. Ранее они не взаимодействовали друг с другом и не стали бы, если бы их не оставили наедине, чего Зоренфелл и добился.

— Вечер добрый, дядь Эрих.

— В-вечер… — опешил он от внешнего вида Зоренфелла. — Что случилось? Кто тебя так отметелил?

— С товарищем дурачились, да вот не там, где этим можно заниматься… Короче говоря, с лестницы скатился, но благо, что ничего не сломал, — слегка усмехнулся парень.

— Руки видно сильно пострадали… — посмотрел Эрих на бинты.

— Я пытался в полете зацепиться за что-нибудь, остановить имитацию перекати-поля, но нифига не вышло.

— Ну беда с тобой, Зоренфелл… Ладно, если все нормально, то хорошо. Рад, что навестил нас, — широко улыбнулся мужик.