«Почему пока он работает не покладая рук, я сижу тут и попиваю со спокойной душой сок?! — вдруг предъявила она самой себе. — Почему я не могу ему помочь, если ничем не занята? Какого хрена?»

— Ладно, Майя, спасибо, что составила компанию, я побежала.

— Э-э? Чего? Куда это ты собралась? Ты ведь даже не доела свой обед… — очнулась она.

— Мне надоело сидеть и ничего не делать, я просто так не могу. Все работают, все стараются, а я что, хуже, что ли? Не на что не способна? Я хочу действовать! — ответила Мария в пылкой и воодушевленной манере и смылась.

— Блин… А она ведь дело говорит… — осознала Майя, взглянув на себя со стороны. — Ну, я ведь тоже не хуже, второй номер по знаниям в школе, между прочим! — доказала она что-то самой себе и также подскочила, собирая манатки, после чего убежала.

«Вообще, как меня могли не пригласить в орг. комитет нашей школы? Я ведь активистка и молодец! — заявляла Майя, словно общаясь со своим вторым «я». — Не могу позволить, чтобы все лавры забрал этот Зоренфелл, хотя он уже и так всю славу со слухами себе захомутал, жадина такая!»

Солидарных было немало не только внутри комитета, но и вне его. Тем не менее не каждый мог вступить в него, так как в нынешних условиях разглашения плана и возможность утечки будет равносильно провалу всех усилий. Голов в комитете хватало для обсуждения тех или иных пунктов плана, а также для мыслей по их реализации в лучшем виде, однако свободные руки не всегда находились. Причиной тому внутренние организационные моменты как среди классов, так и в клубах.

Каждый клуб по интересам хотел создать что-то свое, если не участвовал в программе комитета. С другой стороны, тех, кого не задействовали, не дошли до них руки или вовсе отказались от использования в плане из-за невозможности реализации идеи, испытывали некую зависть и уныние от понимания, что все радости фестиваля уйдут участникам, пусть и не понимают до конца в каком виде.

Сам Зоренфелл тщательно изучал клубы, их направление и количество участников, состоящих в них. Исходя из полученных знаний, он хотел задействовать как можно больше клубов в этом особом фестивале. Зачастую, кстати, удавалось совмещать несовместимое, как это, например, вышло с клубом химии и бейсбола. Немалый вклад вносят и другие участники комитета, не всё лежит на плечах Зоренфелла. Стоило ему привести ребятам пример того, что он хотел бы обыграть, как тут же пошла куча предложений от каждого.

В глазах участников комитета воспылал самый что ни на есть настоящий огонь интереса. Пусть они и предлагали зачастую сложно реализуемые проекты, но само наслаждение заключалось в процессе создания этих идей, в том, что ты делишься ими с другими, ведёшь беседы, споры и приходишь к какой-либо истине. Зоренфелл поджёг яркий костер внутри каждого, благодаря чему его и выбрали на столь солидный пост. Однако не только за одну-единственную идею его выбрали. Немалую роль сыграла его организационная логика: он ловко находил изъяны в предложениях его товарищей, даже если казалось, что их быть не может. Выявляя недочеты, предлагая альтернативы из предложенного, а также создавая программу на фестиваль, Зоренфелл сам того не замечая устроился на месте главного.

— Так, Доррен, это вроде здесь.

— Я рад, что ты решил на меня положиться. Будь уверен, Зоренфелл, я тебя не подведу!

— Боюсь тебя расстроить, но здесь дело в ином. Я, конечно, не знаю, что они тут мутят, но ты должен помочь…

— Наверное, нам, — выглянула из кабинета Роза, заслышав голос. — Привет, — миловидно улыбнулась она.

— Да, это Роза, она член астрономического клуба, которому ты и должен будешь помочь, — представил её Зоренфелл.

— Меня звать Дорреном, я из бейсбольного клуба. Нет ничего, с чем я бы не справился! — заявил он.

— Тут бы я поспорила, да не буду тебя мучить, — усмехнулась двусмысленно она. — Спасибо за поддержку.

— И это, Доррен, не забывай о вашей части с бейсбольным клубом. Или ты не участвуешь? — поинтересовался напоследок Зоренфелл, собираясь уже уходить.

— Участвую, но там и делать нечего, просто отбивание и ничего более. Даже не знаю, чего вы там такого крутого напридумывали, из-за чего появилась какая-то опасность…

— Опасно или нет, пока еще не совсем понятно, так что… Ладно, пойду я, дел невпроворот. Удачи вам, — простился Зоренфелл и ушёл.

— Пока-пока! — помахала Роза. — А ты, Доррен, проходи, у тебя теперь тоже дела есть.

В кабинете астрономии, где располагался астрономический клуб, всё было завешено темными полотнами, благодаря чему никакой свет не проникал в помещение от слова совсем. На столах в разных углах кабинета горели свечи, рядом с которыми в мрачной атмосфере сидели и другие девчонки участницы астрономического кружка.

— Жуть… — пробормотал неловко Доррен.

— Ха-ха-ха! — имитировала одна из них злобный смех. — Ещё одна жертва пожаловала в нашу обитель!

— А ничего, что вы рабочий кабинет так «преобразовали»? — оглядывая черную ткань у окна, поинтересовался парень, полностью игнорируя услышанное.

— Мы получили разрешение от директора, теперь до фестиваля этим кабинетом никто кроме нас пользоваться не будет, благодаря чему у нас появилось куда больше времени на создание космоса улучшенной версии, — пояснила Роза.

— Ну эй, почему вы так тухло отреагировали? — разочарованно промычала девчонка.

— Как? — в унисон произнесли Роза с Дорреном.

— Да в том и дело, что никак! — фыркнула она в ответ.

— Ну, в общем, не важно, — пожала плечами Роза. — В общем, для тебя встала такая задача… — начала она рассказывать фронт работ.

А пока велись деловые беседы, между девчонками из астрономического клуба завязались сплетни:

— Слушайте, а вам не кажется, что Роза с этим пареньком чем-то похожи? — спросила та же девушка, что пыталась состроить из себя ужастик.

— Ты как-то видишь в этой темноте? Кошка, что ли?

— Было бы, конечно, неплохо… Мур-мяу… Но я не об этом. Вы же заметили, как Роза с ним разговаривает? А то, что они ответили в один голос? А то, как он на неё смотрит?

— Роза со всеми парнями спокойно общается. Она же лучшая подруга Майи, не удивительно, что компания парней её совсем не смущает.

— Это мы здесь единственные девчонки в клубе и стесняемся пересекаться с этими бугаями из спортивных клубов… — внесла лепту скромница.

— А об остальном вообще молчу, — продолжила предыдущая девчонка. — Как он может на неё смотреть в темноте? А то, что они сказали одно слово вместе, совсем ни о чём не говорит. К чему ты тут плетешь интриги, Шери?

— Глупышка ты моя любимая да не понятливая, — гладя её по голове, говорила Шери. — Тебе нужно было следить за ним, когда паренька привёл Зоренфелл. Он ведь с неё глаз не спускал!

— Ну, Роза вроде не страшная, чтобы её шугались…

— Но дело ведь не в этом! — продолжала настаивать Шери, словно обсудить было совсем нечего.

— Эй вы! — окликнула их Роза гневным тоном, услышав краем уха их беседу. — Самые свободные, что ли?! Ну-ка быстро помогать!

За неделю до торжественного дня от учебы освободились все классы. Начались долгожданные каникулы, и школа из спокойного ручья превратилась в шторм. Период отдыха для учителей и повышенной активности среди учащихся. Преподаватели год от года удивляются такому странному ежегодному эффекту, какого не заметишь в обычные школьные дни, а также энтузиазму, проявляемому учениками в это время.

Тем не менее для каждого без исключения эта неделя отдыха особенная по многим причинам, но у каждого они свои, для кого-то личные, для кого-то общие. Другие же называют эту пору лучшей для создания приятных воспоминаний на всю жизнь, пусть и проходит в общем три фестиваля у учеников за их старшую школу. Но главным становится именно тот, что лучше всего запомнится, самый яркий, сумасшедший, веселый и безнадежно крутой — такой и желает организовать Зоренфелл для всех, не только учеников, но и администрации.