— Такие подготовки к мероприятию создают особые узы между одноклассниками, заставляют их сблизиться, отбросить имеющиеся конфликт, подружиться и, возможно, влюбиться, — перевел он на неё взгляд, — всякое же бывает.

— Н-ну да… — смутилась она, чего и добивался Зоренфелл такой провокационной фразой.

«Век живи — век учись» — по такому принципу решил жить Зоренфелл с недавних пор. Ранее он считал, что полученных знаний от наук ему вполне будет достаточно в своей жизни, однако он ошибался и подтолкнуть к этой мысли помогла встреча с Марией. Пытаясь поучить её, он учился сам, ведь даже в учении есть практика, а это продолжение обучения, но более осмысленного и углублённого.

Рядом с ней он всё чаще начал думать о других, быть добрее, внимательнее и со временем его ценности и некоторые понятия изменились. Появились размышления на счёт счастья, романтики, понятия дружбы и других. Безусловно он задумывался о них раньше, но лишь в прагматическом смысле, что было для него ошибкой. Изменение подхода и взглядов подарило ему ответы на интересующие вопросы, которые породили ещё больше вопросов. Точно также произошло и с Селлиной, когда она пыталась разобраться в людских чувствах.

— О, Зоренфелл, а вы чего здесь? — подлетела Мария, подобно пташке.

— С проверкой на счёт подготовки, нужна ли помощь, есть ли проблемы и так далее, — улыбчиво поинтересовался он.

— Да нет, всё отлично! — довольно и жизнерадостно отвечала она, чему он неслабо удивился. — Если продолжим в том же темпе, то закончим раньше сроков.

— А что собираетесь сделать?

— Исторический музей нашей школы! — презентабельно озвучила Мария. — Мы захотели собрать все главные события за всё время нашей школы и собрать их в одном месте, где смогли бы обо всём рассказать и показать фотографии. Некоторые, кстати, мы взяли от бывших учеников и несколько у директора.

— Неплохо, похвально, — не ожидал Зоренфелл такой хорошей идеи. — Если возникнут вопросы или потребуется помощь, то без проблем обращайтесь — поможем.

— Уже уходите? — несколько расстроилась Мария.

— Нам нужно пройти еще три этажа с такой же проверкой, — ответила Кэтти.

— Такие дела… — пожал плечами он.

— Хорошо, тогда удачи вам! Зоренфелл, только не забывай кушать, а то я вчера нашла твой обед нетронутым…

— Как получится, — отведя взгляд, произнес Зоренфелл.

— Проследишь за ним, пожалуйста? — обратилась она к Кэтти.

— Как его заместитель, я обязательно об этом позабочусь.

— Спасибки! — воскликнула она и вернулась к работе.

— А она хорошая девчонка, — заметила Кэтти.

— Хмм… Мы вот пришли мой класс проверять или девчонок оценивать?

— Разве не согласен?

— Продолжим… — решил уйти от разговора Зоренфелл.

— Ну погоди, интересно же!

— Интересно? Тебя тоже назвать плохой нельзя: воспитанная, прилежная, умная, собранная, да и красивая, чего скрыть нельзя, — окинул он её взглядом. — Но мы ведь не об этом говорим, верно?

— Вечно ты так темы переводишь, — смущённо произнесла она, поправляя прическу.

— Не-а, исключительно в подобных случаях.

Зоренфелла удивился Марии неспроста. В нём вновь сыграл сравнительный механизм, где он сопоставил ту Марию, что видел в прошлом, с настоящей. Сейчас она счастлива от общего процесса, веселится вместе со всеми. Что бы с ней могло быть, не появись он в её жизни или захоти из-за лени просто пройти мимо её дома? Что бы с ней стало? Представить возможно, но крайне неприятно думать о плохом, когда всё идёт очень даже хорошо.

Порой ему не верится, что он является виновником таких изменений в людях. Да, Зоренфелл старался их переубедить, переучить, основываясь на своих мыслях о морали и правильности, но он никак не ожидал, что будет способен оказывать на других влияние. «Кто я такой, чтобы люди меня слушали?» — задавался иногда он таким вопросом. Однако других не волновал это вопрос, они просто находили смысл в его искренних словах. Ты не станешь игнорировать добрые намерения человека, беспокоящегося о тебе, разве не так?

— Мистер глава комитета, привет! — всё также задорным настроем встретила его троица.

— Как вы, Данни, Квинн, Лайм? Что надумали с классом?

— Всё путём! — довольно ответил Данни.

— Решили устроить из нашего кабинета блинную! — произнес Квинн.

— Блинчики будут править миром! — заявил Лайм.

— Звучит здорово, надо будет заскочить, — улыбнулся ненароком Зоренфелл, впитывая их необъятный позитив.

— Обязательно приходи, я тебе тройную порцию замучу от нас, — с неподдельной радостью предложил Данни.

— Так, вам помощь с чем-нибудь нужна? Мы проводим проверку, так что если есть какие-нибудь вопросы, то мы их тут же решим.

— Да нет, всё отлично, нам помогают немного кружок кулинарии, а в остальном справляемся, — ответил Квинн.

— Раз вы нашли выход, то и беспокоиться мне не о чем. Но если что-то случится — сразу ко мне, — шутливо пригрозил Зоренфелл.

— Без проблем, — подмигнул Лайм.

— Это… можно? — подошел Тобен.

— Да? — как ни в чем не бывало произнес Зоренфелл.

— Прости меня за то моё тупое поведение… Я был не прав… Перед Марией я уже извинился, так что…

— Забыли, — похлопал он его по плечу, — что было, то прошло. Не забывай о прошлом и иди в будущее с новым опытом.

— И это… спасибо за тот раз с ангаром… Узнай мои родители, что я учудил, то…

— Да ничего, я и сам знаком с эмоциями их влиянием, так что научись их контролировать и направлять в сторону друзей. Только они должны быть обязательно позитивными, усёк? — улыбнувшись, произнес Зоренфелл.

— Да! — приободрился Тобен, изменившись в лице.

— Я же говорил, что всё будет нормально, — поправляя очки, сказал Квинн.

— Теперь точно всё отлично, — взъерошил Лайм волосы Тобена.

— А ты боялся, — посмеялся слегка Данни.

— Ну, веселитесь, а мы дальше пойдем, — кивнул Зоренфелл.

— Ага, удачи вам!

— Вам того же!

Двери закрылись, а шум у них не утихал. Насколько было заметно, класс этой фантастической четверки оказался самым шумным из всех, когда сам проект совсем небольшой, но душевный.

— Тебя, оказывается, многие знают, — заметила Кэтти.

— Думаешь? Просто я профессионально ищу неприятности.

— Это ведь те парни, которых ты ранее отмутузил?

— Ещё и память у тебя отменная. На работе точно цены не будет.

— Я ещё школьница! Хватит приписывать мне рабочее место…

— Да это так, к слову, — усмехнулся он. — А вообще да, пусть мы и смахнулись, но ничего против друг друга не имели, по крайней мере не со всеми.

— И много ли у тебя было подобных случаев?

— Когда подрался и подружился? — уточнил Зоренфелл.

— Ну да.

— К сожалению или к счастью, но да, — вспомнил он всех тех ребят, что вставали у него на пути, но стали хорошими друзьями.

— Кстати, я заметила, что те дурные слухи, которые о тебе расходились, улетучились… Встал на путь исправления? — решила она его поддеть.

— Нет, Кэтти, просто девчонки, которых я встречал, были шибко глупенькими и неинтересными. А раз интереса нет, то и зачем этим заниматься?

— Может ты нашёл себе кого-нибудь и возможность такая исчезла?

— Да не, бред какой-то… Мы ведь с тобой относительно недавно познакомились.

— Я вот не понимаю, комплименты ли ты мне делаешь или пытаешься снова уйти от ответа…

— Вот тебе и пища для ума. Найдешь ответ — дай знать, мне тоже интересно, — ухмыльнулся Зоренфелл, открывая следующую дверь.

Ошибки для каждого из нас становятся неисправимым опытом. Опыт исправить нельзя, но эти ошибки можно, когда бы то ни было. Ведь как говорится, лучше поздно, чем никогда. Пусть это будет не сразу, пусть тебя не простят, но ты должен сделать правильный выбор хотя бы для себя самого, тогда ты сможешь измениться, стать лучше, как в чужих глаза, так и в своих. От ошибок никто не застрахован, в том и прелесть жизни, что таит в себе непредвиденные сложности и радости.