Мария оказалась недовольной таким ответом, но Зоренфелл и не собирался перед ней распаляться. Мария решила все-таки спуститься к парням и выслушать их, чтобы сделать первый шаг как для себя, так и ради того, что сделал для неё Зоренфелл.

Стоило ей вновь появиться на глазах парней, сидящих на кухне, как эмоции и чувства, которые они испытали, увидев её, значительно изменились. В них смешалось восхищение, умиление, даже отчасти неверие, сопоставляя с прошлым её образом.

— Эй, Лайм, а она и в прошлом была такой красивой? — спросил Данни.

— Д-даже не знаю… — удивленными глазами глядел он.

И Эрих разделял их чувства. За два года развязной жизни Марии он привык к ней неряшливой и потрепанной, не следящей за собой и за своей красотой, но стоило ей немного привести себя в порядок, как сразу произвела воистину мощный эффект.

— Спускайся, Мария, — позвал Эрих, — сейчас тебе твоего любимого чая налью.

— П-привет, — скромненько поздоровались парни почти в один голос.

— Здравствуйте, — робко ответила Мария и тут же спряталась за спину Зоренфелла, вцепившись ему в руку.

— Как маленькая, ей богу… — выразился Зоренфелл, впечатленный таким неожиданным действием для девочки её возраста, а тем более для «бывшей» пацанки-рокерши.

Пара присоединилась к чаепитию, сев рядом с остальными за стол. Мария заметно стеснялась компании такого количества сверстников и, по всей видимости, опасалась их, вспоминая то, чем они в прошлом промышляли.

Парни заметили её волнение и пусть сами испытывали похожие чувства, но нашли в себе смелость исполнить то, ради чего пришли:

— Мария, мы были не правы… — начал Данни.

— Прости нас за то, что мы натворили два года назад, нам очень жаль, — продолжил Лайм.

— Извини нас, мы поступили не по-мужски, — закончил Квинн.

Для эффектности они встали со стульев, сделали легкий поклон, опустив взгляд, и говорили все четко и внятно.

— Х-хорошо… — шокированная таким жестом, ответила Мария.

«Думаю, она даже зла на них не держала… Как, в общем-то, и на самого Тобена. Она просто боялась возвращаться в тот мир, в котором оказалась по их вине. Не хотела терпеть издевательства… — пришел к выводу Зоренфелл, глядя на неё. — И как же все-таки изменился её характер, когда я снял с неё маску грубости. А ведь она и сама её носила не с большим энтузиазмом».

— Фух… Не знаю, что бы я чувствовал, если бы она меня не простила… — высказался Данни.

— Да все равно на нас, — решил опровергнуть Квинн, — мы виноваты.

— Главное то, что теперь все хорошо! — улыбчиво выделил Лайм.

— Ты же теперь пойдешь в школу? — поинтересовался Данни. — Меня совесть загрызет, если нет… — расстроенно пробормотал он.

Как оказалось, остальные двое друзей солидарны с такой позицией. Пусть они только сегодня узнали о всей тяжести той шалости, но уже захотели все исправить. Зоренфелл это понимал и такие решительные действия вызывали восхищение.

— Пойду, — кивнул Мария, чем вызвала радость у парней.

Но больше всех счастлив был именно Эрих, который размешивал сахар в чашке чая. Он скрывал это чувство, показывая всем свою большую спину, но Зоренфелл понимал это без слов и вида потому, что своими глазами успел заметить, как сильно переживал отец за свою дочь.

— Ура-а! Это круто! — обрадовался Лайм.

— Да-да! Тогда, можно стать твоим другом? — спросил вдруг Данни, можно сказать, не подумав.

Конечно, подобный вопрос ошеломил Марию. Все удивились такому повороту событий, но Данни и не парился, все также глядя своими веселыми и добрыми глазами на Марию. Но она не заставила всех долго ждать с ответом…

— Угу…

— Вот и замечательно, — потянул Данни чай.

— Н-ну ты даешь… — произнес Квинн, чем передал мысли всех остальных парней.

«Кажется, у этой истории будет счастливая концовка… — думал в это время Зоренфелл. — Замечательное чувство удовлетворения после качественно проделанной работы… О да, это опустошение! Как хорошо, что оно бывает крайне редко, ведь пришлось бы много пыхтеть…»

Следующая пара часов прошла незаметно в веселом гомоне под сахарное печенье. Мария более-менее привыкла к новой компании и местами добавляла свои слова. Парни, как того и ожидал Зоренфелл, оказались отзывчивыми и довольно болтливыми, благодаря чему нашли такую тему для разговоров, с которой язык Марии развязался.

После всего мероприятия, когда все уже начали расходиться, Эрих попросил Зоренфелла задержаться «подышать вечерним бризом». Мария в это время вернулась в свою комнату, желая подготовиться к возвращению в школу.

— Что-то спросить хотели, господин Эрих?

— Господин прям-таки… — пробормотал в ответ он. — Учитывая то, что ты сделал для моей семьи, ты для меня как родной, так что можно и без этого обойтись.

— О как, приятно, — признался Зоренфелл.

— Что ты думаешь о Марии? — серьезно спросил Эрих.

— Хм… — задумался парень. — Скромная, добрая и заботливая девчонка, довольно искренняя, очень чувствительная — если обобщить все то, что я увидел за пару дней.

— Угу… — принял он ответ. — А что чувствуешь?

— В каком плане?

— В романтическом, — неловко произнес Эрих.

— А-а… Вы узнали что-то плохое про меня? — догадался Зоренфелл.

«Ну, ничего удивительного, те парни могли об этом рассказать и винить их тут не в чем. На его месте, я бы тоже забеспокоился, а на месте парней также бы рассказал, дабы хотя бы предупредить отца девчонки» — подумал на этот счет Зоренфелл.

— Ну, я это… — растерялся Эрих.

— Да ладно, я понимаю Вас, — перебил его парень. — Я бы не сказал, что испытываю к ней какие-то особые чувства, просто она чем-то напомнила мне о маме, поэтому… — посмотрел он на полыхающее закатом небо. — Поэтому я к ней скорее отнесусь как к сестре, заботливо, нежели иначе, — откровенно ответил Зоренфелл.

— Ты не подумай, что я был бы против, ты отличный парень, просто очень переживаю на счет неё… — взглянул и он туда же, куда смотрел парень. — Я ведь и знать не мог, что она так вот замкнулась в себе из-за неудачной любви. Мне казалось, что это переходный возраст, мое прошлое виновато, а здесь вот как…

— Потому и сказал, что понимаю. Повторись подобная история еще раз и быть беде куда большей, чем затворничество…

— Ты всегда зришь в корень, Зоренфелл, — подметил Эрих. — Порой кажется, что ты и не подросток вовсе… — слегка усмехнулся он.

— Надеюсь мои слова не покажутся странными, но одним из моих главных увлечений является наблюдение за людьми во всех смыслах… Кроме непристойных, конечно же, — обезопасил себя слегка Зоренфелл.

— Как это? — удивился Эрих.

— Ну, я слушаю разговоры вокруг, наблюдаю за повадками и действиями как незнакомых людей, так и друзей и обдумываю все, анализирую и прихожу к какому-то выводу исходя из этого.

— И как долго ты этим занимаешься? — поинтересовался он.

— Не знаю даже, может года три или даже пять, но там скорее неосознанно этим занимался. Так вот и скопилось мыслей да знаний о человеке…

— Тогда не удивительно… — впечатлено ответил Эрих. — Боюсь представить, каким ты вырастишь… В хорошем, конечно, смысле.

— Да я тоже боюсь, — усмехнулся Зоренфелл.

— Тебе стоило бы уже домой отправляться, а то темно станет, и всякая шалупонь повылезает.

— Бояться мне нечего, — улыбнулся юноша. — Завтра, кстати, мы пойдем гулять, Мария согласна.

— Здорово, — показал большой палец Эрих.

— До завтра! — помахал Зоренфелл.

— До скорого! — ответил он и вернулся домой.

«А ведь действительно, много времени прошло с тех пор, как я начал это делать… Лучше уж следить за людьми, изучать их, чем делать им больно. Пользы от этого уж точно больше…» — нагрянули воспоминания на Зоренфелла о его хулиганском прошлом.

Стоило ему вспомнить об этом, как появился некто из «улиц» …

— Император собственной персоной! — послышался пацанский голос.

Зоренфелл знал об этом титуле и о том, что обращаются именно к нему, но смущал тот факт, что его обнаружили так просто, вдобавок на другой территории, где его никогда не видели жители «улиц».