— Мама, — сказала Феррон, — здесь все ненастоящее.

— Если это ненастоящее, — мать обвела рукою комнату, — то что же тогда? Я создала тебя. Я дала тебе жизнь. Ты мне обязана. Сандхья рассказала, что ты принесла в дом одного из этих новых котов-попугаев. Откуда взялись деньги?

— Председатель Мяу — улика, — ответила Феррон, — а размножение — в конечном счете социопатический акт, и неважно, чем я тебе обязана.

Мадхуванти вздохнула:

— Дочка, ну дай в последний раз.

— У тебя будут собственные воспоминания обо всем об этом, — сказала Феррон. — К чему тогда архив?

— Воспоминания, — с издевкой произнесла ее мать. — Какие воспоминания, Таманна? Что ты на самом деле помнишь? Обрывки, путаница. Как этому сравниться с возможностью заново пережить?

«Чтобы иережить, — подумала Феррон, — нужно сначала прожить». Но, как бы ни шатало ее от подступающего кризиса физического истощения, женщине хватило ума оставить эти слова при себе.

— Ты слышала о звезде? — спросила она, чтобы как-то сменить тему. — Той, через которую пришельцы говорят с нами?

— Свету четыре миллиона лет, — сказала Мадхуванти. — Там все мертвы. Взгляни-ка, новое синестезическое шоу. Рим и Египет — кое-что для нас обеих. И если отправиться со мной в приключения не хочешь, может, посмотришь хотя бы представление? Я обещаю, что больше не буду просить у тебя денег на хранилище. Просто сходи на одно выступление со мной! И я обещаю, что завтра почищу свой архив.

Брови львицы трагически изогнулись. От осознания поражения голос Мадхуванти стал тонким. Денег больше не было, и она это знала. Но не могла прекратить торговаться. И шоу явилось уступкой, чем-то способным напомнить о том времени, которое они проводили вместе в воображаемых мирах.

— Феррон, — сказала она с мольбой, — тогда просто отпусти меня туда одну.

Феррон. Они общались не по-настоящему. Никто не победил. Мать действовала точь-в-точь как сопротивляющийся воздействию наркоман: медлила. торговалась, тянула время. Называла свою дочь Феррон, если этим можно было выкупить еще двадцать четыре часа в своем виртуальном раю.

— Я приду, — пообещала Феррон. — Но не раньше вечера. Мне нужно доделать кое-какую работу.

— Босс… Как вы узнали о ДНК? — спросила Дамини, когда Феррон активировала ее иконку.

— Рассказывай, что ты накопала, — перебила Феррон.

— ДНК, найденная в компостере «БиоШелл», принадлежит Председателю Мяу, — ответила архинформистка, — и, следовательно, кошке Декстера Гроба. А компостер у дома Рао просто переполнен его ДНК. В смысле, ДНК Рао. Там много, гораздо больше, чем можно ожидать. Кроме того, некоторые данные из его электронной почты и календаря были стерты. Я пытаюсь восстановить…

— Включи это в дело, — сказала Феррон. — Держу пари, мы узнаем, что в ночь исчезновения Гроба они встречались.

Доктор Рао жил даже не в высококлассном квартблоке, а в Вертикальном Городе. Когда Дамини раздобыла ордер, Феррон привела свои документы в порядок для визита. Стояла уже глубокая ночь, когда они с Индрапрамитом в сопровождении детектива Морганти и четырех патрульных офицеров отправились разбираться с Рао.

Команда миновала магазины и вертикальную ферму в атриуме огромной башни. Воздух пах свежестью и здоровьем, и даже в этот поздний час люди бесконечной чередой брели в обеденные зоны по сочным зеленым коврам.

Лифт с полицейскими легко заскользил вверх, сквозь его прозрачную внешнюю стену открывался вид на разлившиеся внизу огни Бенгалуру. Феррон посмотрела на Индрапрамита и поджала губы. Тот в ответ приподнял брови. Показная роскошь. Но Рао это вряд ли можно было предъявить.

Оставив Морганти и патрульных следить за выходом, инспектор и констебль подошли к двери доктора Рао и представились.

— Откройте, — для проформы сказала Феррон, предъявляя ордер. — Именем закона.

Дверь распахнулась, и полицейские осторожно вошли.

Хозяин квартиры, должно быть, отпер замок дистанционно, поскольку сам непринужденно сидел в шезлонге. Серый кот с красными кисточками на ушах свернулся у него на коленях и терся мордочкой о брюки.

— Новые! — завопил кот. — Новые люди! Намаскар! Самое время для второго завтрака.

— Декстер Гроб. — сказала Феррон высокому худощавому мужчине, — вы арестованы за убийство доктора Рао.

Они вошли в лифт, который понес их вниз по внешней стене Вертикального Города. Гроб был зажат между двумя патрульными. Морганти сказала:

— Что ж, если я правильно все поняла, вы, Гроб, на самом деле убили Рао, чтобы присвоить его личность? Поскольку знали, что на этот раз серьезно погорели?

Тот даже глазом не моргнул, словно ничего не слышал.

Морганти вздохнула и переключила свое внимание на Феррон:

— Что подсказало вам разгадку?

Кошка Гроба в своем новом серо-красном окрасе жалобно замяукала в переноске.

— Скотофобин, — ответила Феррон. — У него не было проблем с памятью. Он использовал лекарство, чтобы быстро заучить историю жизни Рао, все его странности и не выдать себя.

— Но зачем избавляться от денег? Почему бы не забрать их с собой? — Морганти бросила взгляд через плечо. — Простите, что говорю о вас как о статуе, доктор Клык. Но вы так замечательно изображаете одну из них.

На ее вопрос ответил Индрапрамит, показав на Вертикальный Город, выраставший за их спинами:

— Рао не нуждался в средствах.

Феррон кивнула:

— Отыщись деньги, вы бы поверили, что он мертв? Кроме того, если бы долг — хотя бы частично — возвратился, у властей Гонолулу стало бы меньше оснований продолжать поиски.

— Так это был ложный след. Как и попытка подставить доктора Ннебуогор, и стол, накрытый на двоих?..

Ее слова прервал внезапный сполох сине-белого света, отбросивший резкие тени на лицо женщины. В ночном небе вспыхнуло нечто столь же яркое и сверкающее, как солнце на рассвете, но холодное, насколько холодным может быть свет. Холодное, словно отражение в зеркале.

Морганти сощурилась и прикрыла лицо ладонью:

— Это водородная бомба?

— Была бы бомба, — сказал Индрапрамит, — у вас бы глаза вытекли.

Гроб рассмеялся, это был первый его звук с того момента, как он подтвердил, что понимает свои права.

— Это сверхновая, — он поднял скованные наручниками запястья и показал на небо, — в Галактике Андромеды. Взгляните, насколько низко она над горизонтом! Мы пропустим зрелище, как только окажемся в тени башни.

— Аль-Рахман, — прошептала Феррон.

Стена лифта потемнела до дымчатого оттенка, и теперь инспектор могла смотреть прямо на вспышку. Близко к горизонту, как и сказал Гроб. Такая яркая, что казалась шаром.

— Не та звезда. Она была стабильной. Возможно, соседняя, — сказал Гроб. — Возможно, они знали и поэтому так отчаянно твердили нам о себе.

— Могли они выжить?

— Зависит от того, насколько близко к Аль-Рахману все случилось. Радиация… — Гроб пожал плечами. — Вероятно, она их убила.

— Господь всемогущий, — выдохнула Морганти.

Гроб откашлялся:

— Прекрасно, не так ли?

Феррон запрокинула голову, когда источник невообразимого сияния скрылся за соседним зданием. Зарева не было: свет сверхновой тонкими параллельными лучами перечеркивал густую и непроглядную, словно чернильный омут, темноту.

До этого момента ей приходилось накидывать на свои органы восприятия дополнительные фильтры, чтобы найти в небе Туманность Андромеды. Но теперь самым важным на свете казалось то, что за два с половиной миллиона лет кто-то перед смертью закричал сквозь пустоту.

Странный восторг наполнил ее. Каждый говорит, но никто никого не слушает. Даже самого себя.

— Мы здесь, — сказала Феррон древнему свету, разлитому по небу, но не пронзавшему тень, в которую она спустилась.

Когда коллеги обернулись и уставились на нее во все глаза, она повторила, словно мантру: