Когда стихла «Тернистая дорога домой», мой двойник исчез. Точечка повернулась посмотреть на меня и улыбнулась — широко, от всей своей цифровой души. Она-то знала меня, знала до последнего алгоритма, до самой захудалой причинно-следственной связи. Она знала — всегда знала, — что я пойду за ней. И буду следовать до тех пор, пока музыка жива.

С такими мыслями я вдарил по вступительным аккордам «Жертвы всех этих сюрпризов».

А Точечка, рывком вобрав в легкие воздух, начала петь.

Честолюбие и особенно желание найти новую, лучшую жизнь способны привести человека к небу. Но забираться слишком высоко может быть опасно.

Первый рассказ Роберта Чарльза Уилсона был опубликован в 1974 году в журнале «Analog», но после этого никто не слышал о писателе до конца восьмидесятых, когда начали печататься его остроумные, хорошо проработанные романы и рассказы. Они завоевали ему место среди лучших авторов, добившихся известности в последние десятилетия двадцатого века. Первый роман Уилсона «Тайное место» («А Hidden Place») вышел в 1986 году. Писатель получил Мемориальную премию Джона Кэмпбелла за роман «Хронолиты» («The Chronoliths»), премию Филипа К. Дика за роман «Мистериум» («Mysterium») и премию «Аврора» за рассказ «Персеиды» («The Perseids»). В 2006 году он стал обладателем премии «Хьюго» за знаменитый роман «Спин» («Spin»). Кроме того, Уилсону принадлежат романы «Проволока с памятью» («Memory Wire»), «Цыгане» («Gypsies»), «Раскол» («The Divide»), «Урожай» («The Harvest»), «Мост между времен» («А Bridge of Years»), «Дарвиния» («Darwinia»), «Слепое озеро» («Blind Lake»), «Биос» («Bios»), «Ось» («Axis») и «Джулиан» («Julian»), а также сборник рассказов «Персеиды и другие истории» («The Perseids and Other Stories»). Также был опубликован роман «Горящий рай» («Burning Paradise»). Автор живет в Торонто, Канада.

Иногда в январе, если запрокинуть голову, когда идешь по сельской дороге, небо оказывается совсем близко к земле.

Оникс посмотрела наверх. Вместе со своим другом Джаспером она шагала вслед за запряженной мулом тележкой, катившейся по пути от Лютикового уезда к шлагбауму. День Оникс провела, пересчитывая медные доллары в своей конторе и глядя, как злые роботы тащатся на запад и на восток по корке вчерашнего снега. Джаспер утверждал, что роботы всегда сердятся, когда светит солнце, а на земле лежит снег. Оникс не знала, прав ли он. Казалось, да. Однако не все, что выглядит правдивым, правдиво на самом деле.

— Ты слишком много думаешь, — говорил ей Джаспер.

— А ты вообще не думаешь, — надменно отвечала Оникс.

Теперь он вел мула, а она шла рядом, по-прежнему подняв голову, потому что ей нравилось смотреть на звезды, даже когда январский ветер забирался под ее вязанный из овечьей шерсти капюшон. Сейчас некоторые из них были не видны, потому что светила ярко-белая луна. Но Оникс любила и луну — за то, как она серебрила вершины и седловины гор и вырисовывала на немощеной дороге паучьи тени деревьев.

Так и получилось, что Оникс первой увидела небесного танцора, когда он перепрыгнул через горный перевал к северо-западу от Лютикового уезда.

Джаспер его не заметил, потому что смотрел на дорогу перед собой. Джаспер был высокий, на два хлебных каравая выше Оникс, с большой головой и глазами, созданными, чтобы вглядываться в горизонт. «Важно то, что впереди», — постоянно говорил он. Джаспер верил, что дороги ведут в интересные места, на то они и дороги. И потому любил их: ведь если ты в пути, значит, тебя ждет что-то захватывающее. А какая тогда разница, что там в небе?

— Ты же не знаешь, что свалится тебе на голову, — часто напоминала ему Оникс, — и далеко не каждая дорога ведет в интересное место.

Вот, например, эта, в Лютиковый уезд. А что там интересного? Оникс прожила в Лютиковом уезде все свои девятнадцать лет. Если там и было что-то, заслуживающее внимания, она уже сто раз видела это и еще двести раз прошла мимо.

— Вот для того и нужна дорога, — говорила Джаспер, — чтобы уйти в другое место.

Может быть, думала Оникс. Может, так. А может, и нет. А пока она продолжала смотреть в небо.

Поначалу она не поняла, что именно видит над высокой северо-западной седловиной гор. Она слыхала о небесных танцорах от путешественников, которые шли осенью на жатву на равнины или возвращались с нее. Говорили, что небесные танцоры танцуют для рожденных пламенем, когда ветер проносит огромные белые облака над бескрайними бурыми прериями. Но рассказывать можно всякое, и Оникс не относилась к этим байкам серьезно. Да, что-то из них могло быть правдой, но, наверное, немногое. Примерно пятьдесят центов из каждого доллара. Поэтому она решила, что увидела очень странное облако.

Оно действительно было необычным: ярким, розовым и пурпурным даже в скромном свете луны. Оно двигалось не так, как будто подчинялось ветру. Оно выглядело как человек. Как человек в пурпурном платье, с серебряным венцом на голове, с глазами, огромными, словно приличный городок. Оно было ростом с квадратный горный пик, который народ Оникс звал Высокой Башней. Оникс чуть не задохнулась, когда ее разум неохотно признал, что видит именно то, на чем настаивают упрямые глаза.

Джаспер жаловался на холод, говорил, что очень тяжело идти за тележкой весь путь от шлагбаума морозной январской ночью, но, когда Оникс удивленно вскрикнула, он отвел глаза от дороги. Проследил за ее взглядом и остановился. После долгой паузы он сказал:

— Это небесный танцор. Ставлю медный доллар!

— Откуда ты знаешь? Ты разве видел небесных танцоров?

— Ни разу. Ну, до этой минуты. Но что еще это может быть?

Небесные танцоры вырастали с гору и танцевали с облаками — точь-в- точь как это явление, поэтому Оникс решила, что Джаспер прав. Зрелище было крайне чужеродное для сельской дороги январской ночью. Они остановились полюбоваться небесным танцем, хотя дул ледяной ветер и мул жалобно кряхтел. Небесный танцор совершал невозможные, с точки зрения Оникс, движения, вертелся, как смерч, в лунном свете, вскакивал на Высокую башню и на мгновение замирал на ней, а потом летел еще выше, выполняя величавые пируэты среди звезд.

— Он приближается, — заметил Джаспер.

Разве? Да. Оникс тоже так показалось. Сказать точно было сложно из-за огромных размеров танцора. Небесных танцоров создавали рожденные пламенем, они умели делать множество чудесных вещей, но Оникс даже вооб- разить не могла, откуда брались такие существа. Живые они или просто иллюзия? Если этот спустится на землю, можно будет его потрогать?

Ей стало казаться, что можно. Небесный танцор на мгновение потерял равновесие в воздухе. Длинные руки вдруг застыли. Ноги, которые могли бы перешагнуть целую страну, перестали гнуться. Танцор начал крениться под ветром. Местами он стал прозрачным, какие-то его части оторвались и улетели цветными облаками.

— По-моему, он поврежден, — сказал Джаспер.

Сломанный, стремительно уменьшающийся в размерах танцор полетел вниз.

«Он приземлится недалеко, — подумала Оникс, оценив направление ветра. — Если от него сохранится хоть что-то».

Танцор рассыпался в воздухе, осталась только крошечная часть, она снижалась медленно и плавно, как осенний лист, планирующий с ветки в снег. Она упала недалеко, чуть ниже дороги, на склоне холма, где летом выпускал алые стебли цветов дикий ревень.

— Пошли найдем его, — предложил Джаспер.

— А это не опасно?

— Может быть, — ответил Джаспер.

Он не боялся опасности и даже хотел бы с ней встретиться. Они оставили мула у тележки и отправились на поиски, пока лунный свет был достаточно ярок.

Они увидели молодую женщину на засыпанном снегом холме. Она стояла в снегу обнаженной, не обращая на это никакого внимания, и Оникс сразу поняла, что она из рожденных пламенем, а значит, вероятно, не такая уж молодая. Нагота женщины озадачила Оникс и очаровала Джаспера.