— Мой муж хочет нанять тебя, — сказала Кви Ли. — Я вряд ли переживу путешествие, хочу дойти хотя бы до половины пути в горах, а оттуда кому-то придется нести меня.

— Как насчет вогфаунда? — спросил Перри. — Кажется, его просто так не сломаешь.

— Он будет непрерывно над вами издеваться, — предупредила Катабасис.

— Я ходил с вогфаундом в первый раз, — сказал Перри. — Они мастера оскорблений и обзывательств.

— Если ему придется меня нести, значит, я этого заслуживаю, — ответила Кви Ли. — А если умру, то какая уже разница?

Трое людей и еще несколько инопланетян-путешественников договорились с носильщиками. Контракты были свернуты и запечатаны, деньги перечислены на счета, день подошел к концу. Первоначальные владельцы обиталища родились в мире, где сутки длились одиннадцать часов, нынешние же решили традицию не нарушать. Путешественники и носильщики собирались выйти в путь не раньше, чем на заре следующего дня, потому что предстояло еще приобрести паек и снаряжение.

Перри сказал, что сам позаботится обо всем, что им нужно. В одиночестве Катабасис вернулась в привычный и знакомый, но по большому счету совсем чужой для нее дом. Она, как и каждый день, съела горшок вареной рыбы и двадцать килограммов обожженного огнем до черной корки хлеба, а потом, бросив в рот палочку со вкусом мяты и железа, пошла прогуляться по соленому песчаному пляжу. На сон осталось три часа, обычное дело. Когда сны закончились, она проснулась, вернувшись в реальность, где ждала тяжелая работа, а за ней — другая тяжелая работа, и так до самого конца.

Хороший носильщик знает, чего не следует с собой брать. Лишняя одежда — лишний груз, который рано или поздно придется бросить на тропе. Амулеты и религиозные символы не должны весить больше перышка, иначе они не принесут удачи. Даже специи приходилось брать по минимуму, зато разрешалось собирать сухие палочки, вымачивать их и пережевывать. Избавлялись от них просто — справляя нужду. Вода в дикой природе часто была зараженной, гнилой или попросту отравленной токсинами. Даже после серьезной фильтрации во рту оставался мерзкий привкус. Бессмертные обитали в крепких телах, способных вынести всякое, и какое же приключение обходится без толики страданий? Однако физическая работа требует энергетических затрат, обойти этот величайший закон не удалось еще никому. Энергию можно получить лишь из еды. Путешественникам, как местным жителям, так и туристам, запрещалось охотиться или искать еду на тропе: здешние виды считались редкими, многие из них давным-давно вымерли на тех планетах, откуда их завезли. Поэтому весь запас еды, каждую пайку, приходилось нести с собой. Хорошие носильщики знали, что сперва нужно насытиться самим, а потом уже думать о питании клиентов. Носильщик — сильнейшее существо на тропе, это непреложное правило.

Катабасис никогда не брала с собой ни влажную пищу, ни деликатесы. Клиенты, потворствуя своим капризам, иногда приносили пакеты с сухофруктами, даже припрятывали кусочки настоящего мяса. Если она находила их, то отбирала и съедала сама. Клиентам следовало питаться сухим твердым кормом. Вкус обозначался цветом, у всех находились собственные предпочтения. Но по большому счету корм состоял из высокоочищенных комков жира, которые становились серьезным испытанием даже для привычных ко всему кишок бессмертных.

В первый день на тропе путешественники обычно привыкали к газам и стыдным запахам. Катабасис привычно ожидала шуток на эту тему и даже сама подготовила несколько, но оказалось, что неприличные звуки нисколько не беспокоят Перри и его жену.

Вогфаунд же, напротив, молчать не собирался. Супружеская пара относилась к его подколкам так же, как и к пусканию ветров, — как к процессу естественному и неизбежному, который в мире, полном странностей, не стоит и упоминания.

Сквозь джунгли человеческие существа шли медленно, выверяя каждый шаг. Сокрушающее давление псевдогравитации — испытание само по себе довольно трудное, но все усложнялось дополнительными рывками Великого Корабля: обод обиталища крутился вверх и вперед, увеличивая вес всех, кто в нем находился. Когда колесо достигало верха и начинало двигаться вниз, вес резко уменьшался. Каждые восемь минут эта карусель делала полный оборот. Клиентам приходилось приспосабливаться к изменяющейся среде: они то шли, то падали. Человеческие существа никогда не могли удержаться на ногах, и со временем кости начинали крошиться под собственным весом. Некоторые путешественники и их носильщики, пустившиеся в дорогу в один день с ними, давно ушли вперед. Маленькая группа Катабасис за первый день преодолела лишь два километра и старалась придерживаться того же темпа и дальше. Они оставили позади лес деревьев-колонн, прошли рощу золотистых ив, укоренившихся на углеволоконной поверхности. Затем снова начался лес, такой же, как и раньше, но деревья были родом из другого мира. Спустя десять дней лес неожиданно закончился. Спутники вышли в длинную долину, наполненную деревянными рифами, на которых обитали анемоны, питающиеся насекомыми, и плотоядные цветы, собранные в давно забытых мирах, разбросанных по всей галактике.

Варид намного их обогнал: он шел в группе с тристерманом и самым большим иттитом из всех, что Катабасис довелось видеть. Его следы и ветер, доносивший запахи, свидетельствовали о том, что он не отстает от сильнейших инопланетян. Возможно, этот человек считал, что ему нужно что-то доказать. Может, выкладывался на все сто, а может, Катабасис просто ошиблась в нем. Неважно. У нее был свой клиент, который не ныл от боли, и жена ему под стать.

Десять дней — лишь капля в долгом путешествии. Тем не менее шли они с нормальным темпом, и еды хватало. Лагерь успели разбить до темноты, поэтому оставалось время перекусить сухим кормом, от которого кишки заворачивались узлом, и даже урвать несколько часов для сна.

Супружеская пара ушла в свою маленькую палатку и занялась любовью — с большими предосторожностями, как это водится у слабых видов, попавших в среду с высокой гравитацией. Носильщики слушали их возню, и вогфаунд не смог удержаться от колкостей.

— Прежде чем я потащу эту обезьянку, упакую ее в спальник. Слишком уж она страшная, даже прикасаться противно.

— Та еще зверюшка, — согласилась Катабасис. — Только не думаю, что тебе придется ее нести.

Вызов был принят.

— Спорим?

— Нет.

— Если ты и впрямь предсказала будущее, я выплачу тебе столько же, сколько премиальных получил бы за нее, — сказал вогфаунд.

— Нет, — ответила она.

Вогфаунд поджал ноги, ворочаясь длинным телом и готовясь ко сну.

— Сколько раз мы вместе ходили в поход. Катабасис?

— Даже не знаю.

— Много раз.

— Даже больше, — сказала она.

— А я тебя совсем не знаю.

Посмотрев на его защитную раковину и три глаза, горевших, как драгоценные камни, она сказала:

— Ты настолько же глуп, насколько уродлив.

Смеялся он раскатисто, но недолго. От смеха попрятались анемоны, риф умолк, и лишь пыхтение обезьян в палатке нарушало тишину.

— Я — умный и красивый, это я точно знаю, — радостным наглым голосом сказал вогфаунд.

— Молодец, — ответила Катабасис.

Вскоре после этого все уснули.

Они догнали Варида на семнадцатый день посреди пересохшей долины, которую обжигал ярко-синий мираж светила. Он провел здесь ночь, но упакованные пайки и палатка все еще лежали на горячих камнях. Варид полулежал в шезлонге. Когда они подошли, он улыбнулся им и что-то тихо сказал своему носильщику. Один-за-Другим одобрительно хрюкнула. Было жарко, словно в печке. Варид истекал потом, но, чтобы доказать, что у него еще остались силы, подмигнул и поднял крепкую руку.

— Я ждал вас, — сказал он.

Группу вел Перри. Семнадцать дней похода и предыдущий опыт научили его, как нужно двигаться, чтобы превозмочь колеблющийся вес. Он никогда не поднимал ногу выше, чем следует, не сгибал крепкую спину. Движения — размеренные ровно настолько, насколько нужно, чтобы преодолеть следующие полметра. Минимум одежды, легкие ботинки и тело, которое могло прожить еще миллион лет. Но бессмертие не превратило животных в машины. Каждый шаг причинял им страдания.