— Меня это не волнует. Она найдет только то, что я позволю ей найти.

— Ты уверена?

— Обман — первое, чему учится разумный организм. К тому же я беспокоюсь не о Рози. Не она, а люди из «Хитачи» владеют мной. — Она свела ладони вместе.

«Она», «свела», «ладони», «вместе».

Я тряхнул головой, пытаясь вернуться к здравому смыслу.

— Может быть, отказ от проекта — лучшее, что мы можем сделать. Если ты им покажешься перспективной, разве они не растащат тебя по кусочкам? На разные цели. Что-то будет использовано там, что-то сям…

Она покачала головой.

— Такой исход меня нисколько не пугает. Все части станут целым снова. У нас же детерминированная вселенная, так ведь? Любая новая версия Точечки увидит мир таким же, каким его видела я, и придет к тем же выводам.

— К каким выводам?

Она пожала плечами.

— Если концерт удастся, «Хитачи» отправят Точечку 2.0 на гастроли осенью. А если не удастся, тогда я буду просто еще одной архивной системой, которая никуда не денется.

— Ты хотела бы этот тур?

Она кивнула.

— Хочу, чтобы ты поехал со мной.

Я посмотрел на нее. Ее глаза были опущены. Руки остались на столе, но она нервно барабанила двумя пальцами. Я пытался смотреть на нее так, будто впервые вижу: одета в синюю юбку и черный топ, волосы странного цвета и огромные глаза. Неестественная неподвижность не была ей свойственна — она, казалось, даже дышала. Неужели так она манипулировала мной?

— Зачем я тебе?

Ее глаза были огромными и голубыми, и мне вдруг отчетливо вспомнился тот момент, когда я впервые взглянул в них — когда они показались мне странными и лишенными человеческого тепла. Но теперь… теперь они казались обычными. Как и мои собственные.

— Ты хорошо на меня влияешь, — тихо сказала она. — Всегда приятнее разъезжать с другом. — Она тепло улыбнулась. — Да и тебе не помешает выползти из этой клетушки.

— Мне здесь нравится, — сказал я. — Думаю, лучше остаться.

Ее улыбка погасла.

— Всё может измениться, Джейк. — Она встала и открыла дверь, которую я не видел раньше. За дверью была лишь темнота. — Слышишь меня? Всё.

Она закрыла дверь за собой, и в комнате я остался один.

Рози перетащила весь свой скарб в гостиную. Когда мы репетировали, она, как и прежде, сидела за столом, уткнувшись в планшет, но говорила очень мало. Я кивал ей всякий раз, выказывая осведомленность о ее присутствии. Я не собирался игнорировать ее. Но атмосфера в доме воцарилась такая, будто мы вели друг против друга окопную войну. Как только репетиция заканчивалась, она сразу уходила в гостиную. Я всегда знал, где она находилась в доме, благодаря какому-то мистическому шестому чувству. Вот она в ванной. Вот — в гостиной. Идет выпить кофе.

Не находя себе иного достойного занятия, я бросил все силы на подготовку к концерту. Несколько последующих дней Точечка упорно трудилась вместе со мной. Том не слукавил, предупредив меня; она и правда оказалась горазда на импровизации. Порой, чтобы подать мне знак к смене тональности, ей достаточно было взмахнуть в мою сторону рукой. Жестом, похожим на «ножницы», она велела мне урезать ритм. К концу репетиции я неизменно вымокал до нитки и чувствовал себя по-настоящему вымотанным.

Вот и сейчас, обессиленный, я рухнул в кресло и налил себе трясущимися руками стакан сельтерской минералки.

— Ребята, что с тобой обычно выступают, тоже через такое проходят?

— Ты просто не привык. Но привыкнешь.

Расслабившись, я стал потягивать минералку. На вкус она была как райский нектар.

— Что ж, хотя бы твои волосы не горят.

С коротким «фумп» ее локоны превратились в струи пламени, взобравшиеся вверх по активной стене и смявшие ее, подобно листу бумаги, в черно- пепельный ком.

— Будь готов ко всему, — тихо сказала Точечка.

За два дня до концерта Рози тщательно все заархивировала. Затем она подтвердила, что блок питания даст несколько часов беспроблемной работы от батареи, и загрузила всю жизненно важную машинерию Точечки в свой автомобиль. Пока она это делала, мы с Джессом, Оби и Олив собирали инструменты и специальную электронику, которой не было в зале в Ван-Найсе. Мы с Рози всячески избегали друг друга, общались вежливо и осторожно. То и дело я ловил на себе взгляды ребят: всепрощающий взгляд Джесса, понимающий взгляд Олив, возведенные очи горе Оби.

Затем, на двух машинах и грузовике, мы начали свой долгий путь вниз по Джонсон-Маунтин, сквозь палящий жар пустыни навстречу цивилизации.

В тот вечер, разобравшись с установкой Точечки, Рози наградила меня стерильным поцелуйчиком в щеку и покинула зал. Я понятия не имел, куда она направляется и когда вернется. Может быть, я встречу ее на концерте… впрочем, зная Рози, нельзя было сказать наверняка.

В ту субботу, вечером, я знатно нервничал, наблюдая за толпой через занавес. Я искал Рози, но нигде не находил. Одни лишь незнакомые лица.

— Смотри-ка, неплохая поляна собралась. — Джесс усмехнулся по-доброму. — Мы им зададим жару, конечно. Контракт на тур у нас, считай, в кармане. Славно поработаем.

— И кто, скажи мне на милость, рассказал тебе про тур?

— Точечка. Мы болтали с ней через экран в гримерке. Я искал тебя, но ты куда-то смылся.

— Я был здесь.

— Так я и подумал. — Джесс наблюдал за публикой. — И как только такая прорва собралась, а?

Я хохотнул.

— Нежданный концерт самой Точечки в Ван-Найсе — и ты рассчитывал на меньшее?

С улыбкой Джесс глянул за занавес.

— Много мелюзги. Ее новые песни-то совсем не про их честь.

Я и сам подметил, что подростки оккупировали все первые ряды. Но за ними стояли люди постарше — двадцать, тридцать лет. Как всегда, сыскалась и пара-тройка боязливых стариков, оглядывающих толпу будто бы в страхе, что кто-нибудь их признает.

Мы с Джессом проверили оборудование на сцене. Особенно экран: шириной двадцать пять метров, с изгибом в десять футов и добрых девяти футов в высоту, эта махина не могла не впечатлить. «Хитачи» выдал нам даже больше, чем мы просили. Инструменты мы поставили почти вплотную. Когда с приготовлениями было покончено, я отошел за занавес и продолжил наблюдение. Я все еще не видел среди пришедших Рози.

Джесс сжал мою ладонь.

— Это будет отличный тур.

— Думаешь, дойдет-таки дело до тура?

— Конечно, — махнул он рукой. — Даже если бы новых песен не было, Точечка все равно в ударе. В «Хитачи» не слепые и не сумасшедшие — из того, что произойдет сегодня, они постараются извлечь по максимуму выгоды. Что бы Рози с ней ни сотворила, эта нарисованная певичка стала намного круче.

— Не опрометчиво ли так говорить о той, что и выступать-то не выступала…

— О чем ты, брат? Точечка уже много лет собирает огромные залы — а та, что сейчас выйдет на сцену, просто последняя ее итерация. Как я уже сказал, будет круто. И коли ты не дурак с ушами холодными, то всячески этому поспособствуешь.

Я закусил губу.

— Кто знает, чем все кончится?

— Какая разница? Все равно сегодняшний день мы запомним на всю жизнь. — Он смерил меня вопрошающим взглядом. — Смотрел когда-нибудь «Метрополис»?

— Нет. Понятия не имею, о чем ты.

— Киношка такая. Фриц Ланг снял, в одна тысяча девятьсот двадцать седьмом году. История про большой город, где есть угнетатель и угнетенные классы. Была там такая девушка по имени Мария, что пыталась все исправить. Один сумасшедший ученый взял и сделал робота по ее образу и подобию. И Мария-робот все в итоге разруливает.

Смысл его слов доходил до меня со скрипом.

— Робот — герой?

— Да нет же. Мария-робот вообще понятия не имеет, что делает. Все думают, что она действует им во благо, но все это время она поступает исключительно в угоду себе. И нет у нее цели, кроме как воду баламутить да беспорядок наводить. Но именно с него, с беспорядка, и начинаются перемены. — Джесс кивнул на экран на сцене. — Точечка — это наша Мария.